Мэтью нетерпеливо взял Энн под руку и повел ее к проходу, где, чувствуя себя как на сцене, помедлил. Присутствующие ахнули. Не только красота Энн в обманчиво простом платье и сверкании сказочных алмазов привлекли их внимание. Рядом с ней стоял Мэтью в безупречно сшитом костюме с бриллиантовыми пуговицами на сюртуке и массивной алмазной булавкой для галстука. На ком-нибудь другом такие украшения выглядели бы вульгарно, но не на нем. В Мэтью было что-то особенное: он казался выше и шире в плечах, чем другие мужчины, золотая грива его волос была гуще и ярче, взгляд его синих глаз был пронзительнее. Когда он замер на ступеньках, импульсы притягательной силы его личности, казалось, пробежали по залу. Увидев лица присутствующих, особенно источавшие холодную злобу лица Изабель и Фредди, Мэтью улыбнулся. Вот он момент, которого он ждал, его победный парад!
Мэтью привлек Энн к себе, и это движение вызвало новый блеск бриллиантов, которые украшали их обоих. Именно тогда кто-то произнес слова «Алмазный Брайт», и это прозвище осталось за ним до самой его смерти.
Для Энн прием проходил в тумане, как и церемония венчания. Она знала, что это был триумф, что ею восхищались и ей завидовали сверх всякой меры, но сама она ничего не чувствовала. А ведь это мог быть ее самый счастливый день!
Для Мэтью же это был наивысший момент, кульминация долгих лет ожидания и ненависти. Когда веселье было в разгаре, он поднял руку и подал знак группе молодых людей, которых он нанял и которые пока находились позади гостей. Они подошли поближе и встали позади Фредди.
— Как красиво смотрится фонтан, — громко сказал Мэтью. — Ты уже видел его, Фредди? Пойдем посмотрим на него поближе.
— Нет, я достаточно хорошо вижу его отсюда.
— Иди ближе, Фредди, — спокойно сказал Мэтью, но в его голосе слышался металл, — или кто-нибудь может подумать, что ты боишься воды.
В этот момент в игру вступили молодые люди, которые были, очевидно, пьяны, потому что, размахивая бутылками, они потащили Фредди через весь зал к фонтану. Под громкие крики гостей, с удовольствием наблюдавших за этим несколько грубоватым развлечением, Фредди окунули в фонтан. С веселым смехом молодые люди толкали его назад в воду, как только он делал попытку выбраться, а Фредди отчаянно барахтался в воде и жадно хватал ртом воздух.
Мэтью сидел, скрестив руки на груди, но мысленно видел себя на месте тех, кто купал Фредди. Потом он встал и подошел к фонтану, злорадно про себя посмеиваясь над братом.
— Немного позабавились и хватит! — сказал он.
Фредди вытащили из воды, и он, задыхаясь, упал на пол. Потом он начал кричать что-то бессвязное и продолжал кричать, пока Мэтью не велел унести его.
— Боюсь, наши юные друзья несколько перестарались, — с явным сочувствием сказал он. — Фредди, как правило, не воспринимает купание так плохо.
Гости возобновили веселье, а Мэтью потихоньку вышел в соседнюю комнату, где мокрый и дрожащий Фредди лежал на софе, завернутый в одеяло.
— Убийство, — сказал Мэтью, — это слишком подло и грубо, Фредди! Есть более цивилизованные способы добиваться своей цели.
Дрожа от страха, Фредди смотрел на него. Затем ему вновь показалось, что вода покрывает его с головой, и он закричал.
Мэтью вернулся к гостям, чувствуя странную легкость и свободу, как будто тяжелая ноша свалилась с его плеч и дьявол в его душе успокоился. Он рассчитался по старым счетам и отомстил за убийство своей семьи — но Мэтью не мог предположить все последствия своей мести.
В великолепном дорожном костюме из лилового шелка и такого же цвета бархатной шляпе со страусовыми перьями Энн со слезами на глазах прощалась с друзьями и семьей. В распоряжение новобрачных были выделены два герцогских экипажа: во втором сидела Генриетта в окружении багажа. Большую часть еще раньше отправили в Саутгемптон, чтобы погрузить на пароход. Пока Энн прощалась со всеми, Мэтью отыскал Рейнолдса.
— Я хочу, чтобы за моим братом следили и регулярно присылали мне отчеты. И за его женой тоже. Если возможно, устройте своего человека на работу в имение, лучше — в дом. Из-за того, как Фредди и Изабель обращаются с прислугой, у них всегда есть вакантные места.
Потом Мэтью попрощался с матерью и сестрой, но самым теплым было его прощание с Николасом.
— Черт возьми, Мэт, — грустно сказал Николас, — неужели тебе обязательно надо уезжать? Разве тебе недостаточно денег? Разве нельзя остаться в Лондоне и руководить делами отсюда?
— В один прекрасный день я смогу это сделать, но не сейчас. На шахтах еще много дел. И мне еще недостаточно денег. Очень давно я понял, что за деньги можно купить власть и красоту, но кроме этого они позволяют купить кое-что еще — свободу. Свободу делать то, что ты хочешь и когда хочешь.
— Понимаю. Или скорее, не понимаю. Что это за свобода, которая заставляет тебя ехать в Кимберли, когда ты предпочел бы остаться здесь? Ты раб денег, а не их хозяин.
Но Мэтью только засмеялся и похлопал друга по плечу.
— Ну, веди себя хорошо, пока меня не будет здесь, и помни, что Рейнолдс твой друг. Обращайся к нему, если тебе что-то понадобится.
Наконец они остались одни, сидя бок о бок в экипаже, увозившем их от друзей и родных. Калейдоскоп воспоминаний и событий завертелся в усталой голове Энн, когда она осторожно взглянула на невозмутимый профиль Мэтью. Кто он, этот человек, за которого она вышла замуж? О чем он думает и что чувствует? Некоторое время она смотрела в окно, потом рискнула опять бросить взгляд на своего мужа. Глаза у него были закрыты, казалось, он спал. После этого Энн больше не смотрела на него, боясь, что он перехватит ее взгляд и сочтет это слабостью. Она сложила руки на коленях и погрузилась в размышления.
С момента помолвки она думала только о настоящем дне и не позволяла себе заглядывать в глубокую, темную бездну своего будущего. Теперь свадьба и болезненное расставание с родными были позади, и она оказалась перед печальной реальностью долгого путешествия на алмазные копи. Но перед этой поездкой ей предстояло преодолеть еще одно препятствие. Сегодня ночью она должна будет делить постель с Мэтью. Энн сжала руки в элегантных перчатках. Лучше что угодно, думала она, только бы не оставаться в неведении относительно того, как он намерен с ней поступить.
В гостинице для них были заказаны комнаты, и когда пришло время ложиться спать, молчаливая Генриетта помогла Энн надеть роскошную белую ночную сорочку и расчесала волосы. Энн легла в постель и с учащенно бьющимся сердцем стала ждать мужа.
Она была уверена, что как бы все ни случилось, что бы он ни стал с ней делать, все это будет происходить в темноте. Однако, такая мысль, очевидно, не пришла в голову Мэтью. Он вошел в комнату, посмотрел на постель, усмехнулся и сразу стал снимать одежду. Энн старалась не смотреть, но его движения странным образом завораживали ее. Оставшись в одних брюках, он наклонился над чашей с водой, чтобы умыться, а Энн смотрела, как двигались мускулы на его загорелой спине.