ее жизни.
– Ты не скажешь родителям? – спросила она понизившимся от беспокойства голосом.
– Ни за что. Мы можем посидеть в гостиной и посмотреть телевизор. У меня есть DVD-диски с «Друзьями».
– Я никогда не смотрела этот сериал, – призналась она.
В семье Шей вообще принято смотреть фильмы?
– Что ж, сегодня у вас появился шанс это исправить. Идет?
Мы просидели в гостиной весь день напролет и смотрели одну серию за другой. Время от времени Мария смеялась, но большую часть времени качала головой и ворчала: «Dios mío!»[30], реагируя на поступки героев.
Она даже не заставила нас садиться за стол во время ужина. Мы ели мясной рулет, картофельное пюре и гору печенья с мороженым прямо во время просмотра.
– Ты очень похож на этого Джоуи, – заметила Мария, кивая в сторону экрана. – Такой же красивый дуралей.
Я хмыкнул и приподнял бровь.
– Как поживаешь?[31]– процитировал я.
Конечно, Мария не поняла известную фразу Джоуи и пожала плечами.
– У меня все хорошо, но это шоу просто ужасно.
Это заставило меня рассмеяться еще сильнее.
У меня никогда не было бабушки, но если бы она была, думаю, я бы чувствовал то же самое. Горстка случайных моментов, которые складываются в большие воспоминания. В последние несколько лет Мария была для меня именно этим – множеством маленьких моментов, которые превратились в нечто очень важное. В моей жизни было не так уж много важных вещей, но она точно была одной из них.
Как минимум, она входила в мой топ-5.
Ее внучка тоже приближалась к пьедесталу.
Когда наступил вечер, Мария собрала свои вещи и направилась к входной двери.
– Спасибо тебе, Лэндон. Хоть ты и не знаешь, но это было то, в чем я нуждалась именно сегодня. Мне нужен был выходной.
– Я рад, что смог помочь. – Я провел ладонью по волосам, прежде чем засунуть руки в карманы джинсов. – Мария?
– Да?
– Как ваше сердце?
Она слегка улыбнулась, и, к моему удивлению, крошечная слеза скатилась вниз по ее щеке.
– Все еще бьется.
Я обнял ее, не спрашивая разрешения, – Мария была не из тех, кто нуждался в предупреждении. Она просто обнимала тебя в ответ.
* * *
В понедельник стало очевидно, что Моника и Реджи – пара. Это было чертовски странно, потому что я был почти уверен, что его интрижка с Трейси закончилась меньше сорока восьми часов назад. За выходные может многое измениться – особенно когда ты подросток. Гормоны бушуют с такой силой, что уследить за тем, кто с кем встречается, практически невозможно. Моника позаботилась о том, чтобы обзавестись ручной копией Эминема, и при каждом удобном случае ослепляла меня злой ухмылкой, означавшей: «Ревнуешь?»
Не очень, Моника.
С каждым разом, когда я ее видел, она выглядела все хуже и хуже. Я хотел узнать, как у нее дела, хотел убедиться, что она ест и, по крайней мере, пытается спать, но со временем понял, что я не тот человек, которым она хочет меня видеть. Поэтому лучшим решением было держаться на расстоянии.
Тем не менее меня ужасно раздражало то, что я видел ее рядом с Реджи. Этот дурак не был достоин времени ни одной девушки в мире. Включая Монику. Я отправил ей сообщение о том, что он жестокий проблемный козел, но она велела мне не лезть не в свое дело.
Отвернувшись от этой странной парочки, я подошел к Эрику, стоявшему у своего шкафчика.
– Ты слышал? Моника и Реджи, кажется, вместе, – сказал я, похлопав его по спине.
– Да, они все время тусовались вместе на вечеринке, – сказал Эрик низким голосом.
Он не повернулся ко мне лицом и казался непривычно вялым. Эрик всегда был настоящим жаворонком. Он ходил и распевал песни из «Звуков музыки» в семь утра так, словно это было совершенно обыденной вещью.
– Что с тобой? Ты выглядишь уставшим. Слишком бурная вечеринка? – спросил я.
Наконец он повернулся, и я увидел расплывшийся на его лице фингал. Я поднял бровь, задавая безмолвный вопрос «Какого хрена?». На выходных ребята (и Рейн) забрасывали меня сообщениями о вечеринке у Реджи, приглашая меня прийти и повеселиться, но я их игнорировал, потому что между встречей с Шей и тусовкой у Южной Прелестницы я безусловно выбирал Шей.
Честно говоря, в последнее время я бы выбрал Шей в абсолютно любой ситуации.
– Что, черт возьми, с тобой случилось? – выпалил я, оглядывая его сверху донизу.
Он поморщился и покачал головой.
– Ерунда. Это неважно, – пробормотал он.
– Чувак, у тебя половина лица черно-синяя. Это не ерунда.
– Просто забудь об этом, хорошо, Лэнд?! – отрезал он.
Да, именно так – Эрик, спокойный, непоколебимый Эрик, огрызнулся.
Не просто огрызнулся – он огрызнулся на меня.
В этот момент мимо нас прошел Реджи, обнимвший за плечи Монику, и, увидев Эрика, с отвращением покачал головой.
– Сраный педик, – пробормотал он.
Я напрягся и выпрямил спину.
– Что ты только что сказал? – рявкнул я, заставив Реджи посмотреть в мою сторону.
– Не ты, Лэндон. Остынь, – сказал он.
– Это он с тобой сделал, Эрик? – прошептал я.
Нахмурившись, Эрик кивнул. Кровь в моих венах закипела. В этом мире осталось так мало вещей, которые действительно были мне дороги, и всего лишь крошечная горстка людей, за которых я готов был отдать свою жизнь. Так вышло, что Реджи решил прикоснуться к одному из них, – и это было нехорошо.
Стиснув зубы, я направился к Реджи.
– Что ты сказал? – повторил я.
– Я сказал «педик», – повторил он, указывая на Эрика. – У этого придурка хватило наглости явиться ко мне домой, а потом я обнаружил его бухим и целующимся в моей спальне. Это чертовски мерзко. Миру не нужны такие больные люди, как…
Больше ни слова, козел.
Я заткнул его ударом в лицо. Девяносто девять процентов моих доводов в пользу того, чтобы врезать Реджи, были связаны с Эриком, но один процент я оставил для самого себя. Я хотел дать ему по роже со дня его появления в школе.
Реджи отшатнулся назад, как гигантская неуклюжая горилла. Он провел рукой по губе, вытирая кровь.
– Ты, кусок дерьма, – зарычал он, прежде чем броситься на меня, но мой кулак уже был наготове.
Он толкнул меня к шкафчикам, и спустя секунду мы оба оказались на полу, кувыркаясь, как две злобные обезьяны. Он дал мне несколько затрещин, но мне удалось перевернуться и снова ударить его кулаком по лицу. Я собирался делать с ним то же, что он сделал с моим другом, – бить его