Читать интересную книгу 1968. Год, который встряхнул мир. - Марк Курлански

Быть студентом в конце 60-х означало нечто иное, нежели в начале десятилетия. Одно из важных отличий было связано с призывом. Ни Эбби Хоффман, ни Том Хейден, ни Марио Савио не подлежали призыву, бывшему угрозой для студентов: их могли отправить на войну, на которой американцев убивали, где они погибали тысячами. Вероятно, еще важнее было то, что войну с ее жестокостью и бессмысленным насилием каждый вечер показывали по телевизору. Как бы студенты ни поносили войну, они не в силах были ее остановить. Они даже не имели права голосовать, если им не исполнился двадцать один год, хотя призыву подлежали с восемнадцати лет.

Но несмотря на все эти различия, одно, к несчастью, оставалось неизменным — университет как таковой. Если в последние годы американские университеты оказались своего рода заповедником взглядов левого направления и активности, то это надо оценивать как наследие выпускников конца шестидесятых. В 1968 году университеты все еще оставались очень консервативными учреждениями. Научное сообщество с энтузиазмом поддерживало правительство во Второй мировой войне, дружно выступало в поддержку «холодной войны» и, хотя уже и начало проявлять колебания, склонно было поддерживать и войну во Вьетнаме. По этой причине руководство университетов воображало, что их кампусы — весьма подходящее и даже желательное место для вербовки тех, кто будет воевать с помощью оружия, разработанного в «Доу кемикал», не говоря уже о наборе офицеров в вооруженные силы. И хотя университеты были знамениты работавшими в них интеллектуалами, такими как Герберт Маркузе или С. Райт Миллз, более типичным их «продуктом» были деятели вроде Генри Киссинджера, выпускника Гарварда. В особенности оплотом консервативной элиты выступало объединение университетов «Лига плюща» на северо-востоке страны. Почетным членом совета директоров Колумбийского университета был Дуайт Эйзенхауэр. Среди действительных членов присутствовали: основатель Си-би-эс Уильям С. Пэйли; Артур X. Шульцбергер, семидесятилетний издатель «Нью-Йорк тайме»; его сын Артур О. Шульцбергер, который годом позже после смерти отца принял эту должность; прокурор округа Манхэттен Фрэнк С. Хоуган; Уильям А. М. Верден, директор «Локхид», главный поставщик оружия для вьетнамской кампании; Уолтер Тейер из «Уитни корпорейшн», фандрайзер, работавший на Никсона в 1968 году; и, наконец, Лоуренс А. Уэйн, кинопродюсер, советник Линдона Джонсона и член правления «Консолидейтед Эдисон». Годом позже студенты опубликовали документ, в котором утверждалось существование связи между членами правления Колумбийского университета и Си-ай-эй. Колумбийский и другие университеты, входившие в «Лигу плюща», выпускали специалистов, призванных занять руководящие посты в промышленности, издательском и финансовом деле, готовили людей, стоявших за спинами политиков и военных, тех самых, кого С. Райт Миллз определил в своей книге как политическую элиту.

В Колумбийском университете декан предложил проводить «часы хереса», во время которых студенты, одетые в блузы и серые шерстяные штаны, потягивали слабый херес из граненых бокалов, обсуждая проблемы, возникавшие в жизни кампуса. То был исчезающий мир, за сохранение которого администрация боролась в 1968 году.

Причины недовольства нового «урожая» студентов не слишком отличались от прежних. Том Хейден, учившийся в Мичиганском университете, был недоволен, обнаружив, что оказался союзником корпоративного мира. Новые студенты могли ощутить то же самое еще острее. Марк Радд говорил о Колумбийском университете: «Вступая в университет, я многого ожидал от Башни Плюща на Холме: я думал, что это место, где преданные своему делу профессора будут учить правде, которую нужно будет нести в мир, ожидающий этого с надеждой. Вместо этого я увидел огромную корпорацию, извлекавшую деньги из недвижимости и государственных контрактов на исследования, а также богатевшую за счет платы за обучение, вносимой студентами; я увидел преподавателей, которые заботились только о том, чтобы мы продвигались в изучении преподаваемых ими узкоспециальных предметов (каждый — своего). Хуже всего было то, что университет оказался организацией, бессильно взиравшей на расизм и милитаризм, царившие в обществе». Престижнейшие учебные заведения — те, что стремились использовать свой статус, дабы «снимать сливки» с молодого поколения — привлекать самые светлые умы, самых многообещающих, — на самом деле были худшими.

Нью-Йорк, особенно многочисленные кварталы, расположенные в Ист- Вилледже — центре города, стал центром контркультуры хиппи. Здесь жили Эбби Хоффман и Аллен Гинзберг, а также Эд Сандерс — лидер группы «Фагз» (в ее названии было использовано слово, употребленное Норманом Мей-лером в романе «Обнаженные и мертвые», поскольку Сандерс не мог использовать другое слово на «F», которое хотел). Во время различных мероприятий Хоффман часто приносил с собой в Ист-Вилледж свой особый мед, смешанный с вытяжкой из гашиша. Ист-Вилледж, обветшалый район в Нижнем Ист-Сайде, лишь недавно получил свое название, поскольку Грин-вич-Вилледж, ныне Вест-Вилледж, где прежде жили битники, стал чересчур дорогим. Чрезвычайно преуспевающий Боб Дилан по-прежнему жил в Вест-Вилледже. То же самое произошло в Сан-Франциско, где Ферлингетти остался в районе Норт-Бич, который благодаря битникам стал чрезвычайно модным, между тем как хиппи перебрались в районы победнее и подальше от центра — Филлмор и Хейт-Эшбери.

Ист-Вилледж стал настолько знаменит своим «хипповым» стилем, что экскурсионные автобусы начали останавливаться около многолюдных магазинов на улице Святого Марка — или Святого Маркса, как любил называть ее Эбби Хоффман, — чтобы туристы могли посмотреть на хиппи. В сентябре 1968 года обитатели Ист-Вилледжа взбунтовались: они организовали собственный автобусный тур по респектабельному району Куинс, где задавали вопросы людям, косившим лужайки, и фотографировали тех, кто снимал их самих.

В 1968 году Сан-Франциско и Нью-Йорк были двумя центрами американской поп-культуры, расположенными на противоположных полюсах. Это проявилось, в частности, в том, что у продюсера рок-концертов Билла Грэхэма было два зала: «Филл-мор-Вест» в районе Филлмор в Сан-Франциско и «Филлмор-Ист», открывшийся в 1968 году на пересечении Второй авеню и Шестой улицы в Ист-Вилледже. Теперь рок-концерты шли в помещении, где прежде размещался «Театр Эндрсон идиш». Джон Моррис, которому удалось попасть в «Филлмор-Ист», был там тремя годами раньше на заключительном показе шоу Андерсона «У невесты есть Фарбланджет» с Менашей Скапьником и Молли Пикон в главных ролях. Вновь открытый Моррисом театр представил концерты таких групп, как «Фагз», «Кантри джой» и «Фиш»; последние стали знамениты благодаря своей острой сатире, направленной против войны во Вьетнаме, — «1 Feel Like Fm Fixin’ to Die Rad» («Я чувствую себя как приговоренный к смерти»). Затем они убедили Грэхэма открыть «Ист-Вилледж-Филлмор» в здании на другой стороне улицы.

Грэхэм не только был наиболее влиятельной фигурой в сфере рок-музыки в 1968 году: он часто устраивал бесплатные концерты во время различных мероприятий, связанных с политикой, в том числе и для студентов Колумбийского университета, когда они объявили забастовку в апреле. Между рок-музыкой и кампусами колледжей стали формироваться тесные связи. «Более 70% выступлений профессиональных исполнителей приходится на концерты в колледжах», — говорила Фэнни Тейлор, исполнительный секретарь Ассоциации организаторов концертов в колледжах и университетах в 1968 году.

Студенты колледжей также представляли собой значительную долю среди тех, кто покупал записи. В 1967 году общий объем продаж записей в Америке достиг рекордной цифры: он превысил миллиард долларов, удвоившись за последние десять лет. При этом впервые записи альбомов обогнали синглы по количеству продаж. Те же тенденции сохранились и в 1968 году.

О музыке конца 60-х существует достаточно устойчивое представление. Она была «тяжелой», характеризовалась вибрирующими, медленно затухающими звуками электронных инструментов и другими приемами, милыми сердцу тех, кто употребляет наркотики (многие из этих особенностей были впервые введены «Битлз»). Обратная связь и записи по двенадцати каналам обеспечивали сложное и часто громкое звучание, даже когда играло всего несколько музыкантов. Во время исследований влияния рок-музыки на морских свинок, в течение трех месяцев проводившихся в Университете Теннесси, животным давали слушать то, что обычно звучало на дискотеках; ученые обнаружили разрушение клеток в улитке (часть уха, где звуковые волны преобразуются в нервные импульсы). Однако студенты колледжей, составлявшие существенную часть от общего числа слушателей поп-музыки, в 1968 году не подвергали свои уши такой опасности. Они едва простили Бобу Дилану, что в 1966 году он начал писать в стиле рок, и радовались, когда, начиная с песни «Джон Уэстли Хардинг», Дилан вернулся к акустической гитаре и жанру баллад в стиле фолк, хотя полного возврата к звуку, характерному для фолка, исполняемого Диланом в 1963 году, так и не произошло.