Читать интересную книгу 1968. Год, который встряхнул мир. - Марк Курлански

Поклонники Фиделя любили его так же сильно, как враги ненавидели. Для молодежи из числа «новых левых» события на Кубе были самой волнующей темой. Кастро, казалось, разделял их критическое отношение к Советам. В то время как Советский Союз и Восточная Европа перед лицом экономического кризиса прибегли к экспериментам со свободным предпринимательством, Куба в пуристских традициях Мао собиралась идти по другому пути. Тодд Гитлин из американской Эс-ди-эс писал, что «здесь налицо модель революции, осуществляемой студентами, а не Коммунистической партией, причем они действуют во многом вопреки ей». Молодежь мира желала увидеть Кубу, и кубинцы хотели показать ей свою витрину социализма. Такой смелый эксперимент, так близко от США, поражал, несмотря на все неудачи. Поэтому Гинзберг оставался под впечатлением от увиденного даже после того, как его выдворили с Кубы. Жесткая оппозиция со стороны США придавала героический ореол маленькому острову сахарного тростника.

Официальная позиция Эс-ди-эс по отношению к Кубе и другим революциям в странах «третьего мира» именовалась «критической поддержкой». Когда Тодд Гитлин подобно своим предшественникам — Леруа Джонсу и Аллену Гинзбергу принял участие в поездке на Кубу, организованной Эс-ди-эс, то решил не поддаваться восхищению. Он писал: «Я знал все страшные и смешные истории приезжих с Запада (Линкольн Стеффене, Джордж Бернард Шоу, Х.Г. Уэллс, Сидней и Беатрис Вебб), совершавших путешествия на Восток и попадавших в ловушки собственных апологий. Я не собирался допустить, чтобы то же произошло со мной». И он укрепился в своем скептическом отношении к чарам революции, взяв с собой список вопросов о гражданских свободах, демократии и правах инакомыслящих.

Поездка началась, как это часто бывало, через Мехико, чтобы обойти препятствия для туристов со стороны США. Мексиканское правительство открыто расходилось во мнении с США по вопросу об отношении к Кубе и отказалось прервать связи с исторически близким ей соседом по Карибскому бассейну. Однако молодые американцы, ехавшие через Мехико, не знали, что президент Мексики Густаво Диас Ордас, испытывавший параноидальный страх перед кубинской революцией, тщательно отмечал в списках пассажиров, которые следовали рейсом до Гаваны, всех мексиканцев, находившихся на борту. Если же там были американцы, он передавал список спецслужбам США.

Приезд группы представителей Эс-ди-эс удачно совпал по времени с проведением длившегося неделю международного культурного конгресса. Английский историк Эрик Хобсбаум писал для «Таймс литэрари сапплемент»: «Куба была, бесспорно, идеальным местом для такого конгресса. Это не только готовая к борьбе героическая страна, дольше которой, как указывал Кастро, сопротивляется Америке только Вьетнам, но и очень привлекательная и замечательная хотя бы потому, что это одно из тех редких государств мира, где народ действительно любит свое правительство и доверяет ему». Среди светил, присутствовавших на конференции, были писатель Хулио Кортасар и знаменитый своими фресками художник Давид Сикейрос. Ходил слух, что некий разъяренный троцкист признал в Сикейросе одного из участников покушения на Троцкого.

Группу Эс-ди-эс разместили в гостинице «Гавана либре», бывшей «Гавана Хилтон», достроенной перед самой революцией. Этот чистый современный отель был одним из первых и последних многоэтажных зданий в Гаване. Молодые радикалы чувствовали себя там комфортно. Они ели крабовые и креветочные салаты, запивая их «Куба либре»*, посещали фабрики, что, по общему признанию, редко делали в США, учебные курсы, фермы, работники которых действительно пели по дороге на работу. Гитлин попытался сохранить свой скептицизм, но даже он признал: «Повсюду я видел энергию, удивительную ответственность. Обыкновенные люди казались одновременно и собранными, и раскованными». Нечасто приходилось видеть такое сочетание: этих людей питала энергия молодой революции, их воодушевлял харизматический лидер, и вместе с тем им были присущи спокойствие, музыкальность, чувствительность, добрый юмор, открытость, свойственная карибской культуре. Гитлин, Том Хейден, другие лидеры Эс-ди-эс рассуждали о революции и говорили о том, что будут делать во время съезда демократической партии, который должен был состояться летом.

Гитлин возвратился в США, исполненный далеко не одних положительных впечатлений, но и увиденное им оказалось достаточным для организации поездок членов Эс-ди-эс на Кубу.

Влияние Эс-ди-эс быстро росло в кампусах колледжей, и в 1968 году ее численность составляла приблизительно сто тысяч человек.

Марк Радд был в первой группе, чью поездку на Кубу организовали Гитлин и Эс-ди-эс. Эту группу разместили в «Ривьере», невысоком здании над пешеходным мостиком возле бухты. Но Радд и его спутники были против такой роскоши и захотели, чтобы их поселили в пустующих студенческих общежитиях, находившихся в многоквартирных домах по соседству. Куда бы они ни направлялись в тот год героического герильеро, они везде видели портрет Че — на стенах, в магазинах, в домах. Проезжая по сельской местности на автобусах, они посмотрели на долину и увидели портрет Че размером в несколько акров, сделанный из белого камня и красной земли. Радд знал правило Че: «Долг каждого революционера — делать революцию». Он страстно желал стать революционером, быть «как Че». Вскоре ему предстояло вернуться в кампус «Лиги плюща». Он рвался назад.

Глава 11

АПРЕЛЬСКИЕ УБЛЮДКИ

Никогда не объясняйте, что вы делаете. Это отнимает кучу времени и редко срабатывает. Покажите им это с помощью ваших действий, а если они не поймут, вставьте им хорошенько — может, в следующий раз до них дойдет.

Эбби Хоффман. «Революционный ал как самоцель», 1968.

«Я ощутил, что Марк — фанатик в душе, поэтому в его присутствии чувствовал себя немного не в своей тарелке». Так писал Том Хейден о своей встрече с Марком Раддом; в тот момент ему было двадцать девять лет, а Радду — двадцать, и он был студентом Колумбийского университета.

В 1968 году существовало выражение: «Не доверяйте тем, кому за тридцать». Эту формулировку иронически предлагал Чарльтон Хестон, давая советы молодым воинственным шимпанзе в голливудском фильме 1968 года «Планета обезьян». В другой картине, «Дикость на улицах», выпущенной в том же году, речь идет о диктатуре молодежи; на всех, кто старше тридцати пяти лет, ведется облава, их отправляют в концентрационные лагеря, где доводят до беспомощного состояния, заставляя принимать большие дозы ЛСД. Создателям этого фильма было за тридцать, как и тем, кто утверждал, что молодежь не доверяет никому из перешагнувших тридцатилетний рубеж. Двадцатилетние никогда не высказывали столь нелепых суждений. В1968 году Эбби Хоффману исполнилось двадцать два, как и «черной пантере» Бобби Силу. Товарищу Хоффмана Джерри Рубину стукнуло тридцать, а Элдриджу Кливеру — тридцать три.

Но студенты колледжей конца 60-х отличались от студентов начала десятилетия. Бунтарство было им присуще даже в большей степени, чем их старшим товарищам, а выражать подобные настроения они умели хуже. Том Хейден описывал Радда как «хорошего, с несколько нечеткой дикцией и сумбурной речью паренька из пригорода Нью-Джерси, с голубыми глазами, песочного цвета волосами и беззаботной манерой держать себя. Трудно было определить, в чем проявлялась его беззаботность: по-видимому, в том, что у него не было времени для смены одежды или участия в бесплодных спорах».

Стиль и манера поведения Радда, несомненно, отличались от манеры поведения Тома Хейдена или Марио Савио. Они были консервативны в одежде; их превосходное произношение обращало на себя внимание; наконец, они часами участвовали в спорах с участниками движения, к которому принадлежали. Хейден, выражавшийся с блистательной ясностью, мог обратить внимание на «нечеткость» речи Радда, но подлинное отличие заключалось в том, что Радд, будучи упорным и вдумчивым читателем, тем не менее не придавал словам такого значения, как Хейден. Подрастающее поколение бунтовщиков не стремилось вести себя цивилизованно. В то время как Савио — возможно, лучший оратор из среды студентов поколения 60-х — был известен тем, что снял обувь, дабы не запачкать полицейский автомобиль, Радд был известен тем, что, сидя в апартаментах вице-президента Колумбийского университета, стаскивал с себя ботинки.

Быть студентом в конце 60-х означало нечто иное, нежели в начале десятилетия. Одно из важных отличий было связано с призывом. Ни Эбби Хоффман, ни Том Хейден, ни Марио Савио не подлежали призыву, бывшему угрозой для студентов: их могли отправить на войну, на которой американцев убивали, где они погибали тысячами. Вероятно, еще важнее было то, что войну с ее жестокостью и бессмысленным насилием каждый вечер показывали по телевизору. Как бы студенты ни поносили войну, они не в силах были ее остановить. Они даже не имели права голосовать, если им не исполнился двадцать один год, хотя призыву подлежали с восемнадцати лет.