Нет, после завершения кинокомедии вечер и в самом деле прошел весьма безобидно: мы поужинали втроем, долго обсуждали и планировали куда отправимся отдыхать, когда Никиту выпишут из больницы, много смеялись... Впервые за всю жизнь я в полной мере ощутила, что такое настоящая семья. Такой счастливой я еще никогда не была. А эти две маленькие жизни внутри меня были мне уже бесценно дороги, и словно маячки освещали мой путь.
Не знаю, что меня привело к двери в комнату Ника. Наверное привычка. Я часто оставалась с ним на ночь в клинике, и просыпаясь, каждый раз подходила к нему, проверить дышит ли он, горячий ли у него лоб. Вот и сейчас я вышла из спальни, приоткрыла дверь в его комнату, но к своему ужасу заметила мальчика лежащим не на кровати, а рядом с ней. И судя по всему он был без сознания.
45
Андрей
- Андрей… Скажи, что все будет хорошо, - тихо попросила Ангелина.
Я взглянул на них с Ником через зеркало заднего вида. Ничего не ответил, лишь сильнее вжал педаль газа в пол и гнал, как сумасшедший до клиники. Как я мог заверить Ангелину в том, в чем и сам был не уверен?
- Он весь горит, у него поднялась температура… - я до побеления костяшек сжал руль и еще раз взглянул на них. - Он так тяжело дышит...
Последние несколько месяцев я жил с надеждой, что Ник выздоровеет, а сейчас… Ничего не чувствовал кроме страха, от которого закладывало уши и дико болела голова. К такому повороту событий я был не готов. Да, врачи прогнозов не давали, с самого начала шла речь о трансплантации костного мозга. Только донора у нас не было! Я платил огромные деньги, чтобы Нику стало лучше, но лучше ему не становилось…
- Оставайся в машине, - попросил я, набирая номер Павла, чтобы он приехал за Ангелиной и отвез ее в клинику. Ей были ни к чему такие сильные переживания. Наши беззаботные выходные закончились.
- Я останусь с тобой, - упрямо заявила она.
- Ты вернешься домой или в больницу, - твердо произнес я, заглядывая ей в лицо.
Возможно, со стороны казалось, что я был могучей и несокрушимой скалой, но сейчас я был разбит, и чувствовал отчаяние и страх. Я был опустошен. Еще вчера я надеялся, что эти выходные станут особенными для всех нас, а на деле все вышло совершенно по-другому.
Мельком взглянув на Ангелину, по щекам которой текли мокрые дорожки, я взял Ника на руки и направился с ним к бригаде врачей, ожидающей нас у главного входа. Что могло случиться всего за один день? Ведь все показатели крови были в норме! Получается, я сам подверг опасности сына, поддавшись его уговорам? Зачем? Зачем я это сделал и повез его домой?
- Ожидайте, - сказали мне и моего сына забрали в реанимацию.
Я присел на стул в коридоре, положил руки на колени и опустил голову. Это все было очень больно и тяжело переживать. Страшно… И я не знаю какое из этих чувств было сейчас сильнее. Я ежедневно наблюдал, как угасал мой ребенок. До этого дня я не задавался вопросами: «За что ему эта болезнь? Почему именно он?», но сейчас, достигнув отметки сильного отчаяния, прокручивал это все в своей голове.
- Андрей… - я никак не отреагировал на знакомый голос.
Не уехала. Я горько ухмыльнулся и зажмурил глаза.
- Я останусь и посижу здесь… Хорошо? Тебе нужно...
- Побыть одному, - закончил я за Ангелину. - Все слова какие бы ты сейчас не сказала - они меня не успокоят. Я держусь из последних сил. Я очень устал. Не нужно сейчас ничего говорить.
- Времени прошло очень мало...
- Но болезнь серьезно за него взялась. Мне больно, Ангелина. Больно и очень страшно...
Она положила свою руку на мою и так мы сидели какое-то время. Наступил рассвет и больничный коридор залило солнечным светом. Врач Никиты вышел к нам ближе к полудню. Я сразу по его лицу понял, что хороших новостей нет и мое сердце пропустило несколько ударов.
- Андрей Владимирович, - начал он, а я нахмурился. - По результатам КТ и бронхоскопии нам удалось поставить диагноз. У Никиты инфекция легких. Я говорил, что проблемы будут нарастать, как снежный ком. Иммунитет очень слабый. Мальчика мы ввели в медикаментозный сон. Сейчас ему не нужны новые нагрузки…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Искусственную кому? - врач кивнул. - Еще вчера все было хорошо! Он был очень рад...
- Даже приятные переживания и положительные эмоции могут сказаться на общем состоянии ребенка. Мне жаль.
- Оставьте эти сожаления при себе! Ник будет жить! Ясно вам?
- Да-да, конечно, - кивнул он и шумно выдохнул. - Пока Никита останется в реанимации, все посещения сведены к минимуму. Ему нужно много сил. Я уже отправил запросы в банки доноров костного мозга для подбора совместимого неродственного донора за границу. Боюсь, что у нас нет столько времени, чтобы ждать рождения единокровного брата или сестры, - он поглядел на Ангелину. - Пересадка ему нужна в ближайшее время. Будем рассматривать все варианты.
Врач был в курсе нашей ситуации с ЭКО. Только получается, что все это было зря? Он не доживет до рождения детей?
- Я понял, - произнес я и присел обратно на стул, уставившись в одну точку.
Сейчас я был не готов думать о будущем, о том, что все могло быть иначе. Еще вчера вечером было столько планов на жизнь, а сейчас... Внутри словно образовалась выжженная пустыня. У меня не было больше сил, только отчаяние и пустота заполняли меня до краев.
- Никита... - произнесла Ангелина, когда врач ушел. - Он бы не хотел, чтобы ты...
- Не надо, - устало произнес я. - Я знаю все сам, - мой голос дрогнул, горло сдавило от нового витка боли в груди.
Казалось еще чуть-чуть и внутри что-то лопнет от напряжения. Мысль, что его может больше не стать, вызывала внутри одно чувство: отправиться в реанимацию вместо него. Кто-то сверху решил, что я не достоин быть отцом? Почему мой сын это все переживал? Почему он, а не я?
Я смотрел потухшим взглядом на девушку и мне казалось, что я лечу в какую-то темную бездну. Мне не подняться наверх. Все к чему я стремился эти годы оказалось не важным, не нужным… Нестерпимо сильно хотелось отмотать время назад и быть с Ником. Просто быть с ним рядом. Просыпаться и говорить ему, как сильно люблю его, гонять в футбол, ездить на нашу дачу, наблюдать, как он растет. Торопиться не на работу, чтобы заключить лишний контракт, а к нему... Если бы только знал, что наше время с ним имело такой короткий промежуток, то не терял бы ни единой минуты!
Когда в стенах клиники показалась фигура Павла, я поднялся на ноги и направился на выход.
- Андрей, ты куда? Не нужно за руль в таком состоянии, - донесся до меня слабый голос Ангелины. - Прошу, Андрей…
Я обернулся и увидел мокрые дорожки слез на ее лице. Да, ей сейчас было тоже больно, но я не собирался сравнивать чья боль была сильнее. Мне необходимо было побыть одному. И как много времени потребуется, чтобы прийти в себя и собраться с духом и мыслями, не знаю.
Оказывается, не все можно купить за деньги. Только сейчас я четко осознал: никакие другие дети не смогли бы заменить мне Никиту. Я не помню, как сел за руль и почему оказался на нашей старой даче, на которой он так любил бывать. Бросил машину у ворот, вошел в дом и присел на диване в гостиной. Не помню, как комната погрузилась во мрак, а потом взошло солнце. Все потеряло смысл. Я оказался на дне. Дне отчаяния и боли. И у меня не было больше сил отталкиваться от него и всплывать наверх. Надежда медленно умирала, потому что слова врача означали одно: если Нику не провести операцию в ближайшее время, он умрет. Его маленький организм не выдержит, а болезнь победит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Самый большой страх любого родителя - это потерять своего ребенка. Только до этого дня я не представлял насколько он силен. Перед глазами без конца стояло худое лицо сына, а в горле не проходящий ком. Мне бы вернуться в больницу, быть с ним, но меня к нему сейчас никто не пустит. С содроганием в сердце я отвечал на каждый новый звонок, и боялся услышать, что его больше нет. Забытье наступало, но не надолго.