– Молодец! – шепнула мне Дейна, когда я уселась между ней и Акавишей. – Худой мир лучше доброй ссоры. Нам нужно держаться вместе.
Доля вкатилась в кабинет, держа в руках корзинку, наполненную сладостями. У ее ног крутился Милокот. Доля бросила ему корзинку, и он, ловко подхватив ее, побежал по кругу, раздавая сладости девушкам. При этом каждая студентка, выхватив из корзинки конфетку, тут же тянула руки к фамильяру.
– Спасибо! – вежливо поблагодарила я, доставая из корзинки плитку мармелада из подводного манго, которое выращивали русалки.
И немедленно схватила Милокота на руки, прижавшись щекой к теплому круглому лобику.
– Пжал… мммм…ста! – промурлыкал Милокот, обхватив меня за шею пухлыми лапками.
По кабинету пронесся завистливый вздох. Студентки, забыв про отбор, закурлыкали и замурлыкали, глядя на рыжее пушистое счастье, от которого исходило тепло и волны покоя.
– Так, девочки, сосредоточимся! Алиса, отпусти фамильяра, минутка нежности окончена. Милокот, будешь мешать – выгоню! – шутливо нахмурилась Доля.
Милокот нахмурил бровки, с тяжелым протяжным вздохом слез с моих коленей и покатился под ноги Доле.
– Итак, девочки, Судьба должна быть шутницей и затейницей. Без этого никак. Заскучают наши подопечные-касатики, коли мы их вовремя не развеселим. Правда, злые языки часто хают юмор Судьбы. Говорят: мол, жестока затейница не в меру. Всё бы ей над честным народом потешаться. Но без этого как? – Доля развела руками и покачала головой. – Тем более, что вы, фатальи, все больше с мужчинами работаете. А юмор у мужчин – это что?
Студентки молчали.
– Вот непонятливые! Головушки-то напрягите, дубинушки мои стоеросовые, – возмутилась Доля. – Юмор и ирония – это главное оружие мужчин. Можно сказать: колюще-режущее. Им испокон веков пользовался как раз таки сильный пол. И часто это оружие было направлено на нас, женщин, – в руках у Доли появился длинный меч с рукоятью, украшенной затейливыми рунами. – И как можно обезоружить молодца с таким мечом-кладенцом?
– Воспользоваться таким же оружием? – неуверенно спросила Дейна.
– А чего робеем? – пропела Доля. – Все правильно. Если юмор – это меч, то супротив одной доброй шутки мы должны выставить другую, еще краше. И тогда, девочки, мужское-то оружие – ррраз! – меч в ее руках съёжился и усох на глазах.
Студентки расхохотались.
– Сами видите, что с мужчиной добрая шутка делает, – улыбнулась Доля. – А теперь серьезно: рассмешить дракона очень сложно. Он не просто мужчина. Он, почитай, без пяти минут Божество Фатумор. Живет на свете долго, повидал столько, сколько вашим прекрасным очам и не снилось. Да и с чувством юмора у драконов не очень хорошо – натура у них такая, шибко сурьёзная, к зубоскальству и потехе не склонная. Поэтому думайте, девицы красные, крепко думайте, чем дракона можно потешить да развеселить. До вечера у вас есть время. Идите и придумайте забористые шутки да искрометные веселушки. И да будет к вам милостива Судьба!
Из кабинета Доли я сразу помчалась в библиотеку.
– Что-то вы к нам зачастили, – проворчал Многотомиус Затрёпанный, шелестя страничками бумажного тела.
– У меня проснулась тяга к знаниям, – тяжело вздохнула я. – Вот прям покоя не дает. Я даже кушать не могу, так учиться хочется.
– Ужас! – закатил глаза Многотомиус. – Подобные метаморфозы вызывают у меня тяжелейший когнитивный диссонанс.
– Сама в шоке, – тяжелый вздох вырвался из моей груди.
– А не подскажете ли вы, мудрейший и просвещенный из просвещенных, где бы нам раздобыть сведения чрезвычайно деликатного свойства о том, как рассмешить дракона? – Нистар вылез из браслета и подключился к лизанию филейной части книжного червя.
– Как рассмешить дракона? – Многотомиус задумался. – Даже и не знаю, чем вам помочь. Драконы почти напрочь лишены чувства юмора. И я даже не припомню, где бы могли содержаться подобные сведения.
– Как же? Быть не может, чтобы вы чего-то не знали! – дракоша в волнении прижал лапки к груди. – Ваша глубочайшая мудрость стала притчей во языцех…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Притчей в чем? – шепотом переспросила я.
– Помолчи! – прошипел дракоша. – Притча во языцех – это то, что всем известно. Так о чем это я? Ах, да! Ваша мудрость неисчерпаема и настолько глубока…
– Да ладно вам, – плоская физиономия Многотомиуса покраснела от удовольствия, а бумажная ножка принялась активно ковырять мозаичный пол библиотеки. – Вы преувеличиваете!
– Да что вы! Я преуменьшаю! – воскликнул дракоша.
– Ну ладно! Есть у меня пара десятков фолиантов, в которых, возможно, содержатся, нужные вам сведения, – он шустро пополз к книжным стеллажам.
Ибица сердце перестало… гхм, как же я поражена и обеску… обескураж…. тьфу ты! Вот мне дракоша слов в список замен накидал – без поллитры и не выговоришь. Обескуражена, ушатай меня Китай!
– Пара десятков фолиантов? – простонала я, всхлипывая.
– Спокойно! – Нистар погладил меня по руке. – Вместе мы справимся!
Первый пухлый том, второй, третий – с каждой перевернутой страницей мое настроение падало всё ниже. И, наконец, затаившись в районе кардашьяна, затихло. Может, я бы и поплакала, понимая, что отбор проигран, потому что во всех этих мудрых книжках были подробные инструкции как убить дракона, но нигде пока не встретилось наставление, как его рассмешить. Но как только слезы навернулись на мои глаза, веки сами собой закрылись. Шутка ли? Такой длинный день, наполненный разными событиями! Я положила голову на руки, облокотилась на стол. Пять минуточек подремлю, всего пять…
– Алиса! Просыпайся, красавица моя! – послышался над ухом вкрадчивый голос.
Я проснулась на той же самой поляне, которая стала постоянным местом свиданий с Азаром. Я лежала на траве. Он сидел рядом, гладя меня по волосам. И как только мои глаза приоткрылись, он наклонился, пытаясь поцеловать, но романтики не случилось. Нет, не в этот раз!
– Ты? – я вскочила на ноги. – Отлично! Я за ним по всей академии гоняюсь, меня ловит дракон, чуть ли не насилует, а он цветочки нюхает на полянке, пока я там парюсь!
– Что с тобой, Алиса? Почему ты так агрессивно настроена? – Азар растерянно посмотрел на меня.
Он к такой Алисе не привык, потому что раньше в его присутствии я стекленела и превращалась в чистый раднык и нэжный цветок, как говорил Вазген, у которого я покупала чебуреки. Но от всего пережитого меня переклинило, и я вернулась к настоящей себе.
– А ты думал, что я – наивная дурочка, да? Хочу немедленно получить ответы на все вопросы. Откуда ты всё знаешь? Где прячешься? Почему темнишь? Что вообще происходит?
– Я все расскажу в свое время! – Азар попытался меня обнять.
– Сейчас расскажи! Или я больше не играю в эти игры! – я вырвалась из его объятий.
– Послушай меня, времени на это все нет. Я ничего не могу тебе пока рассказать, потому что если ты будешь знать, где я прячусь, то Горал сможет это из тебя вытащить. И тогда нашим планам конец. А я пришел помочь. Ни в одной книге ты не найдёшь сведений о том, как рассмешить дракона, потому что у них, то есть у нас – я ведь тоже дракон – очень специфическое чувство юмора. Но я знаю точно, что рассмешит Горала. Вот послушай! – он обнял меня, наклонился с высоты своего роста и горячо зашептал в ухо.
– И все? – пожала плечами я. – Но это ведь не смешно. Причем совсем не смешно! Я точно вылечу с отбора. Тем более, что половину баллов Горал у меня отобрал.
– Это не смешно для тебя. А Горал, по моим расчетам, должен просто покатиться со смеху. Поверь на слово: когда-то мы были друзьями. Я знаю его лучше всех.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Не уверена, – гнев потихоньку начал отступать.
Черт их знает, этих драконов, что им смешно, а что нет. Но выбора у меня все равно нет. Не анекдоты же мне ему травить?
– Успокойся. Ещё немного, и мы будем вместе, – Азар прижал меня к себе и крепко поцеловал.