Они условились, что съемки пройдут у него в студии. Но в назначенный день Кали проснулась нервной и испуганной. Она отказалась завтракать и заперлась в ванной комнате. Кали долго стояла перед зеркалом, сжимая в руке щетку для волос. Собственное лицо с каждой минутой внушало ей все большую ненависть. Она швырнула в раковину щетку и вернулась в спальню, где одевался Тревис.
– Я этого не выдержу, – коротко заявила она.
– Интересно, почему? – Ей показалось, что Тревис как-то слишком спокоен.
– Я делаю это не для себя, а ради тебя, вот в чем ошибка! – Она заговорила тонким голосом, который в любую минуту мог сорваться на визг. – Ты с самого начала пытался изменить мою жизнь, а я была дурой, что тебе это позволяла, как в прошлом позволяла Блейну ломать себя ради него.
Услышав подобные обвинения, Тревис оцепенел. Его лицо помрачнело, он недоуменно поглядел на Кали и заметил ее мертвенную бледность.
– Я не смогу это сделать! – почти беззвучно прошептала она.
Тревис не сдвинулся с места и скрестил руки на груди.
– Мы сами не знаем, на что способны, а ты очень сильная женщина. Кали. Тебе нужно окончательно понять – причина твоих страданий не в том, что ты была фотомоделью, а в твоем бывшем муже. Я подожду тебя в «берлоге».
– Я ненавижу тебя за то, что ты меня уговорил, – выкрикнула она ему вслед.
Тревис остановился и обернулся. Теперь его темные глаза были печальны, и в них не улавливалось ни капли злобы.
– Можешь ненавидеть меня сколько угодно, если тебе от этого легче, – сказал он и удалился.
Из глаз Кали хлынули слезы, и она даже не старалась хоть как-то сдержать себя. Она знала, что в ней нет ни капли ненависти к Тревису, но ей хотелось обвинить кого-то за то, что с утра ей так плохо, и он невольно стал козлом отпущения. Она снова отправилась в ванную.
Тревис сидел на диване и читал журнал, когда Кали появилась в комнате. Он взглянул на нее, не говоря ни слова, встал, вышел из дома и двинулся к машине. По дороге в город они молчали. Он провел ее в гримерную, а сам отправился в свой кабинет, рассудив, что ей стоит перед съемками немного побыть без него. Его присутствие не будет отвлекать ее, и она сможет как следует настроиться и подготовиться к съемкам.
Кали не смогла скрыть радостного удивления, увидев в студии гримера Ларри и парикмахера Карен, с которыми постоянно работала в прошлом. Она сразу успокоилась при виде знакомых лиц и, пока они занимались ею, оживленно болтала, вспоминая общих друзей и коллег. Но когда ее провели в большую студию с множеством камер и юпитеров, ее нервы не выдержали. Кали бросилась обратно в гримерную и с грохотом захлопнула дверь.
– Где она? – грозно спросил Тревис с порога студии. Он сразу заподозрил неладное, увидев, что Кали нет.
– Заперлась в гримерной, – коротко ответила Дженни. – Тревис, она до смерти испугалась. Хорошо, что здесь Ларри и Карен. Их присутствие немного помогло Кали, но этого недостаточно.
Он негромко выругался.
– Итак, что ты хочешь мне сказать?
– Подойди к двери и дай ей знать, что ты здесь. Ты, наверное, решил, что перед съемкой лучше оставить ее одну. Может быть, ты ошибся? Ты единственный человек, которого она послушает. – И Дженни не слишком учтиво подтолкнула его к двери.
Тревис осторожно постучал в дверь гримерной:
– Кали, золотко, это я.
Через несколько минут дверь открылась. Кали была бледна, но хорошо владела собой.
– Ты мне поверишь, если я скажу, что в первый день работы всегда рву и мечу? – спросила она, тщетно пытаясь превратить случившееся в шутку.
Тревис обнял ее и поцеловал в макушку:
– Ну и молодцы! Как хорошо тебя причесали. Ты выглядишь совсем как модель.
Кали легонько пихнула его в живот.
– Не смейся надо мной. Я не в том настроении. – Она обняла его за талию, провела рукой по спине. – Прости, что с утра я была такой ведьмой, – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.
– Я полностью прощу тебя, если ты раз или два улыбнешься мне на съемке, – проговорил он строгим голосом, с удовольствием ощущая тепло ее тела.
– Спасибо, что ты пригласил Ларри и Карен. Очень мило с твоей стороны.
– А я вообще очень милый. Я также подумал, что ты лучше себя почувствуешь, увидев знакомые лица. Я попросил Дженни подыскать кого-нибудь, и она сказала, что эти двое, в отличие от прочих, сохранили о тебе самую добрую память.
– Я не знала, – прошептала Кали и взволнованно встряхнула головой. – Я была так поглощена своими бедами, что забыла о многих старых друзьях. Я убедила себя, что осталась совсем одна.
– Ну, а Дженни?
Кали улыбнулась.
– Ты ведь знаешь Дженни. Вчера она долго не уходила, несмотря на мои просьбы. В конце концов я была благодарна ей за ее визит, хотя про себя не раз ее проклинала.
– Звучит довольно знакомо, – уныло откликнулся он. – Я очень рад, что ты позволила мне тебя обнять, а теперь, наверное, нам стоит поработать. Потом мы можем запереться в этой гримерной и заняться любовью.
– Ладно, но только не жди от меня ничего необыкновенного, – предупредила она.
Тревис считал иначе, но предпочел доказать это Кали не словами, а нежным поцелуем.
Вначале она держалась очень скованно, и ее раздражал яркий свет. Тревис подбадривал, хвалил ее, – короче, делал все, чтобы во время съемок она вела себя уверенно и естественно. Ему хотелось добиться от нее предельной простоты. Поэтому он и посоветовал ей надеть темно-розовое шелковое платье, широкими складками опускавшееся на колени. Одежда должна была подчеркнуть ее зрелую, спокойную красоту. Он попросил ассистентку включить стереоприемник, и в комнате громко зазвучала мелодичная музыка. Тревис следил за Кали и собирался закончить, заметив у нее первые признаки усталости, но, судя по всему, она с удовольствием работала перед камерой. Тревис предложил Кали несколько раз поменять позы – на двух-трех снимках она должна была выглядеть строгой, а еще на двух, когда она развалилась в большом уютном кресле, – обольстительно-сексуальной. Потом он попросил ее сесть на простую табуретку. Тревис все больше и больше жалел, что не успел сфотографировать ее в прошлом, когда она была в зените славы.
– Довольно! – заявила Кали и поднялась с табуретки. – Я слишком стара для этого!
Ларри подошел и промокнул салфеткой ее вспотевшее лицо.
Тревис отдал камеру одному из ассистентов.
– О'кей, почему бы вам не поменять камеру? – Он отошел и проверил отснятые пленки, а после пересчитал и пометил их. Тревис предупредил ассистентов, что, если они прикоснутся к пленкам, он выгонит обоих. По взгляду его темных глаз было ясно, что он свое слово сдержит. Он не стал говорить им, что сам горит желанием проявлять пленки и собирается сделать это сегодня же ночью, предварительно надежно спрятав негативы. Тревис ничего не оставлял на волю случая, особенно после того, как Дженни рассказала ему о реакции Кали на фотографии и статью в этой базарной газетенке с пошлыми намеками. Сам он пришел в бешенство, когда увидел ее и прочел, будто его связь с Кали тянулась годами под носом у ее мужа. Если бы автор статьи оказался у него в офисе, Тревис бы его здорово отдубасил. Теперь он мог понять, почему Кали не хотела оставаться в Лос-Анджелесе после того, как ее окунули в это грязное болото.