Читать интересную книгу Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов

Особенно плохо стало к осени 1945 года, когда началось массовое увольнение солдат старших возрастов. Отправляемых на Родину нужно было одеть с ног до головы — так требовалось и по всем приказам, так было необходимо и потому, что ехали они в разрушенную и разоренную войной страну, и им предстояло еще долго носить армейскую форму, хотя и без погон.

Нередко приходилось отбирать у остающихся солдат все еще более или менее годное обмундирование и обувь, чтобы передать отъезжающим. В первую очередь «раздевали» молодое пополнение, которое уже начинало поступать. Конечно, это вызывало недовольство, но другого выхода не было.

Командир полка, не имея права приказать, обратился к офицерам с просьбой отдать отъезжающим свои шинели, которые были несколько лучше солдатских. В моей шинели уехал к себе в Литву разведчик из моего взвода рядовой Викентий Сабынич.

Особенно трудно было подобрать что-либо для солдат-огневиков, как правило, рослых и крепких. Были случаи задержки с отправкой увольняемых по причине невозможности одеть их как следует. Ехали они, конечно, не самостоятельно, а эшелонами, и тому, кто задержался, приходилось ждать формирования очередной команды. Все понимали, что едут не в рай, а на труд по восстановлению, возрождению, что там может не оказаться ни жилья, ни хлеба, но все рвались домой, и каждая задержка была драмой».

Илья Глеба:

«В канун Победы выписали меня из госпиталя домой, обмундировали. Делалось это так: берешь новые шаровары и старую шинель. Шинель новую хочешь — шаровары с гимнастеркой бери старые. В общем, получил я шинель настолько залатанную, что выглядел в ней точь-в-точь, как бравый солдат Швейк. Когда я на костылях, в шинелке этой и шапке бэушной (бывшей в употреблении) зашел к своим родственникам в Славгороде, они меня не узнали».

Тыл

Война…

А мы молоденьки-молоденьки,

Пешком да на фабричный на гудок!

И цокают ботиночки-колодинки:

Цок-цок.

Ботиночки — подошвы деревянные,

Кукукает «кукушка», паровоз,

Немеют, стынут пальцы окаянные.

Мороз!

Л. Мерзликин. «За столом 9-го мая».

Вступив в должность командующего Западным фронтом, Г.К. Жуков затребовал данные о необходимом количестве зимней одежды для войск. В донесении на его имя, датированном октябрем 1941 года, говорится: «В частях фронта недостает: шапок-ушанок начсостава 12 877, шапок-ушанок для рядового состава 50 223, телогреек ватных 136 784, шаровар ватных 168 754, гимнастерок суконных начсостава 6466, шаровар суконных 8221, свитеров 25 107, перчаток теплых 89 360, рубах теплых 89 907, подштанников полушерстяных 112 534»

В городах и райцентрах, сельсоветах Алтайского края были открыты сотни приемных пунктов, куда поступала теплая одежда. Уже к 1 декабря 1941 года жители Барнаула собрали 42 214 штук теплых вещей — полушубков и валенок, ватных брюк и курток, шерстяных носков и рукавиц. К началу 1942 года барнаульцы послали на фронт 1772 посылки с теплыми вещами.

Много теплых вещей направили в действующую армию труженики Бийска. Жители Каменского района, кроме готовых теплых вещей, собрали более 100 овчин, около трех тысяч килограммов шерсти, 150 кож, из которых предприятия местной промышленности Камня-на-Оби изготовили шубы и валенки.

Один из машинистов Рубцовского паровозного депо отказался от полагающейся теплой одежды и просил отправить ее защитникам Советской России. Почин рубцовчан подхватили все железнодорожники края.

По данным на 1 февраля 1942 года, славгородцы направили на фронт 562 пары валенок, 108 шуб, 33 телогрейки, 275 фуфаек, 151 ватные брюки, 1270 пар шерстяных носков, 896 пар рукавиц и многие другие вещи. Домохозяйки Романова, Бабина, Владимирова, Кабанова покупали шерсть, пряли, вязали, а готовые изделия — чулки, варежки, носки — сдавали в комиссию по сбору теплых вещей. За короткий срок они подготовили для защитников Москвы более 100 пар изделий теплых вещей.

Надо сказать, что люди, жертвующие для армии, в которой сражались их сыновья, мужья и братья, жили в большинстве своем далеко не в достатке и тем не менее без всякого принуждения пошли на этот шаг, сами зачастую оставаясь полураздетыми и разутыми.

Всего из разных районов страны только зимой 194 142 годов в действующую армию было отправлено свыше 1175 тыс. пар валенок, 1800 тыс. полушубков, курток и ватных шаровар, 1333 тыс. шапок-ушанок, 2245 тыс. шерстяных перчаток, варежек и меховых рукавиц, 2298 тыс. пар шерстяных носков. Эта помощь позволила одеть и обуть более 2 млн солдат и офицеров Красной армии. На фронт постоянно отправлялись подарки бойцам и командирам. Только с ноября 1941 года по май 1942 года на фронт поступило 3,4 тыс. вагонов с подарками.

Такие поступки людей были действительно благородными, но решить острую проблему с обмундированием и обувью для армии они, конечно же, не могли.

Однако потихоньку дело все же налаживалось. В восточную часть страны прибывали эвакуированные с запада заводы, швейные и обувные специалисты фабрик, которые и на новых местах в кратчайшие сроки налаживали выпуск столь необходимой фронту продукции. В декабре 41-го в Бийск прибыли эшелоны с оборудованием Ворошиловградской, а в январе 42-го — Сергеевской швейных фабрик. Созданная на их основе швейная фабрика № 2 выдала свою первую продукцию 1 февраля 1942 года.

«Пока не было электричества, работали на ручных машинах, — вспоминала бывшая работница этой фабрики Мария Беляева. — Потом, когда установили общую трансмиссию и подсоединили к ней машины, стало полегче. Но зачастую электроэнергию отключали, и мы вновь переходили на ручной привод.

А утюги? Вспоминаю громадную плиту в углу цеха, раскаленную докрасна, а на ней десятикилограммовые неподъемные железные утюги. Бывало, к концу смены руки повиснут, как плети, поясницу ломит, щеки горят. А выдавали мы со своих допотопных, по теперешним временам, конвейеров продукцию, которую на фронте ждал каждый солдат. В 1943 году, например, был рекордный показатель — 344 тысячи штук гимнастерок, в 1944–293, в 1945 — 313 тысяч. Примерно такое же количество брюк.

Еще раньше швейников, в сентябре 1941 года, в Бийске появилось новое промышленное предприятие — эвакуированная из Украины обувная фабрика. Первая обувь с бийской маркой была сшита уже к 7 ноября 1941 года.

«Я научилась работать на всех операциях, а когда запустили конвейер, дела пошли веселее, — рассказывала о том времени Надежда Приходько (Орлова). — Наладили обучение технологии обувного производства и оборудования. Фабрика выпускала в то время в основном ботинки для красноармейцев, чувяки или попросту тапочки для госпиталей. Все бийские госпитали тоже снабжались нашей продукцией. Кроме того, были и заказы, например, сахарного завода, мясокомбината, других фабрик и заводов на ботинки с деревянной подошвой. Они пришлись ко времени в ту нелегкую пору.

Помнятся зимние дни. На работу бежать надо спозаранок, а часов в доме нет, вся надежда на гудок Моро-зовской мельницы. Как загудит, призывно так, скоренько собираешься — и в цех. А там холодно. Частенько по утрам нет света, перебои с энергией были. Сядем в уголок, песни затянем, а кто и задремлет, согреясь о соседа. Потом за работу. Заготовки для подошвы приходили к нам из города Кирова, складских помещений не было, резина лежала на морозе. Возьмешь ее, а она холодная. Чтобы пришить, надо чтобы нитка легла в канавку аккуратно и точно, вот и смекаешь, как все это сделать. Много раз мы во фронтовые ботинки прятали записки бойцам. Бывало, мальчишки нам отвечали. У меня тоже была переписка с одним парнем, потом прекратилась. Не знаю, что с ним стало. Варежки из дома приносили и тоже в солдатские ботинки укладывали.

Ботинки-«стукалки», они же «колодинки»… В войну токарь Бийского котельного завода Таисия Поликарпова вспоминала о них так: «В цехе нам выдавали ботинки на деревянной подошве, в них хорошо было чечетку танцевать. Только непрочные они: топнешь посильнее — и подошва пополам!.. Два раза в войну меня премировали брезентовыми туфлями сорок второго размера, а я ношу тридцать седьмой. И ничего! Даже на танцы в них бегала. Теперь детям рассказываю — смеются»

Примерно такая же обстановка, как в Бийске, была в то время практически на всех предприятиях в разных городах страны. Точившие корпуса снарядов и мин, выпускавшие тысячи комплектов одежды и обуви, стоявшие за станками женщины часто одевались во что придется.

«Пошли на оборонный завод № 231, -пишет в своей книге «Девушка со снайперской винтовкой» незадолго до войны приехавшая из Барнаула в Уральск и успевшая до своего ухода на фронт потрудиться на оборону Юлия Жукова. — Встал вопрос о рабочей одежде. В доме ничего подходящего не нашлось, подключились родственники. Тетя Лида (старшая мамина сестра Лидия Ивановна Синодаль-цева) принесла свое старое пальто, длинноватое, правда, и широковатое, но если подпоясаться ремнем — сойдет. Кто-то подарил красивую шелковую шаль, которая в момент дарения была белой, через несколько дней стала серой и потом уже никогда не имела первоначального цвета, несмотря на все наши усилия. Еще от кого-то достались подшитые, с кожаными заплатками на задниках, валенки. Нашлись у родственников лишние шапки и варежки. Выглядела я, мягко говоря, неважно, но тогда на заводе мало кто выглядел лучше, да и внимания на это никто не обращал. Нас волновали другие проблемы. Холод стоял такой, что иногда кожа примерзала к металлу, потом клочьями слезала»