Читать интересную книгу Осознанный аутизм, или Мне не хватает свободы - Екатерина Карвасарская

— Хм…

А если бы у нас было три часа, а не пятнадцать минут, то она бы поняла, что нужно с конструктором делать, и автоматизировала бы этот процесс. А если бы десять?

07.12.2008

Моя задача не в том, чтобы не дать ребенку скатиться вниз, а в том, чтобы помочь ему подняться наверх и удержаться там, чтобы иметь возможность идти дальше.

09.12.2008

Кто-то идет по пути создания суперсовременных пандусов, колясок, слуховых аппаратов, линз, замещающих коммуникаций. А кто-то — по пути изобретения и разработки метода, позволяющего ребенку идти самостоятельно, видеть, слышать, общаться. Но одно никак не исключает другого. Все будет востребовано.

11.12.2008

Аутичный ребенок, как правило, доверяет одному и зависим от одного наиболее значимого, привычного и безопасного «здесь и сейчас» человека. Поэтому одна из задач в терапии аутизма — это расширение круга доверия. И на занятиях я все время акцентирую внимание на присутствующих детях и других взрослых, провоцируя общение. Очень помогает работа в слаженном терапевтическом альянсе, где терапевтов много, но они все равные для ребенка. То же можно сказать и применительно к семье и ближайшему кругу друзей и родственников.

14.12.2008

И уже хочется спуститься вниз и уйти обратно в свое любимое, привычное болото, или не болото, а в зыбучие пески, или в открытый космос… А если выбора нет? Если за спиной горящий лес? Так вот, можно считать, что нет выбора, что лес и правда горит, что он уже обжигает пятки. Это позволяет двигаться дальше и не оглядываться — так как идти все равно придется, несмотря на страх, усталость и желание все бросить и вернуться в такой знакомый, привычный и по-своему любимый аутизм.

Здесь вам не равнина,Здесь климат иной,Идут лавины одна за одной,И здесь за камнепадом ревет камнепад.И можно свернуть, обрыв обогнуть,Но мы выбираем трудный путь,Опасный, как военная тропа.

Кто здесь не бывал, кто не рисковал,Тот сам себя не испытал,Пусть даже внизу он звезды хватал с небес.Внизу не встретишь, как ни тянись,За всю свою счастливую жизньДесятой доли таких красот и чудес.

Нет алых роз и траурных лент,И не похож на монументТот камень, что покой тебе подарил.Как вечным огнем, сверкает днемВершина изумрудным льдом,Которую ты так и не покорил.

И пусть говорят, да, пусть говорят…Но нет, никто не гибнет зря!Так лучше, чем от водки иль от простуд!Другие придут, сменив уютНа риск и непомерный труд,Пройдут тобой не пройденный маршрут.

Отвесные стены, а ну не зевай,Ты здесь на везение не уповай,В горах не надежны ни камень, ни лед, ни скала.Надеемся только на крепость рук,На руки друга и вбитый крюкИ молимся, чтобы страховка не подвела.

Мы рубим ступени. Ни шагу назад!И от напряженья колени дрожат,И сердце готово к вершине бежать из груди.Весь мир на ладони! Ты счастлив и немИ только немного завидуешь тем,Другим, у которых вершина еще впереди

В. Высоцкий

Часть третья, на сей раз окончательная

23.12.2008

В детских садах, начиная с ясельного возраста, наравне с музыкальными и физкультурными занятиями уже давно пора ввести такую дисциплину, как профилактика развития и закрепления аутичного поведения у детей.

* * *

При уменьшении выраженности аутизма у ребенка на первый план выходит отставание, накопленное за период аутизации. И чем дольше и выраженнее этот период, тем сильнее отставание в самых разных сферах.

24.12.2008

В некоторых случаях аутизм можно приравнять к «психологическому запору» — и надо, и хочу, но не могу, не получается.

* * *

Учат уметь многие. А учат быть — единицы.

Для аутиста первоочередный навык, которым необходимо овладеть для свободного и полноценного развития, — навык бытия, отсутствие которого и тянет за собой отсутствие всех остальных, вторичных, навыков.

26.12.2008

Задача родителей и специалистов в работе с аутичным ребенком заключается не в том, чтобы научить ребенка уметь делать то, что умеют все дети, чтобы он не выделялся на их фоне, а в том, чтобы научить его быть этими всеми, дать ему возможность почувствовать себя всеми.

29.12.2008

Прихожу к Роме на очередное занятие. Меня встречает его мама и рассказывает мне, как они сегодня возвращались из школы, пересказывая их диалог про новогоднее представление, который они вели по пути домой.

— Ну, Рома, где ты сегодня был? Рассказывай, — говорю я Роме, подразумевая новогодний праздник.

— В школе, — отвечает он заученную формулировку.

— А что в школе было? — Рома не понимает, и тогда я немного помогаю ему: — В школе был праздник?

— Был, — соглашается Рома.

— А что на празднике было? Елка была?

— Была, — опять соглашается он.

— А Дед Мороз был?

— Был Дед Мороз, — опять подтверждает мои слова Рома.

— А что Дед Мороз тебе подарил? — спрашиваю я, глядя на испачканную шоколадом Ромкину физиономию.

— Не будешь, — начал он сопротивляться, почувствовав, что на этот вопрос придется отвечать.

— Ром, ну что тебе Дед Мороз подарил-то? — тут уж я решила не отступать.

— Не хочешь! — потихонечку начиная заводиться, испуганно говорит Рома.

— Может, игрушку?

— Я решила упростить ему задачу, так как не хотелось прилюдной истерики с визгами и кусанием руки на глазах у изумленной публики, — поясняет мне Ромина мама.

— Игрушку, — опять соглашается он.

— А какую игрушку? — не отступаю я, рассказывает Ромина мама.

— Большую, — говорит Рома, и это уже первая маленькая победа.

— А еще что подарил тебе Дед Мороз? — спрашиваю я в надежде, что «шоколадка» все-таки прозвучит.

— Книжку, — говорит Рома, видимо, поняв, что совершенно не обязательно говорить правду.

— Ага, книжку, — говорю я. — А какую? С картинками?

— Да, — опять соглашается он.

— А еще что-то подарил?

— Да.

— А что?

— Так мы беседовали довольно долго, — поясняет мне мама, — благо идти от школы до дома минут двадцать. И чего только он не перечислил: и яблоко, и тетрадку, и карандаш, и машину, и еще что-то. Но на каком-то этапе шоколадка все-таки прозвучала, и я остановила свой допрос. Потом мы шли молча, и вдруг Рома начал напевать песенку про носорога, которую я пела в их (у Ромы есть еще две сестры) детстве. Какие-то слова он забыл и начал приставать ко мне, чтобы я ему помогла. Но и я их не помнила и решила придумывать на ходу что-то. Что удивительно, Рома, хоть это ему и несвойственно, тоже подключился и даже попадал в рифму.

Мы дошли до дома. Я отправила его переодеваться, а сама пошла на кухню посуду мыть. Обычно, если ничего не предлагать Роме и не занимать его чем-то, он или начинает кувыркаться на диване, или находит какой-нибудь предмет и подкидывает его. Причем делает это виртуозно. А тут он переоделся, а я как-то отключилась уже от него, и вдруг сам пришел ко мне, встал рядом и продолжил приставать ко мне с разговорами. Как умел, но продолжил. Он опять вспомнил про песенку о носороге, и мы еще некоторое время, придумывали слова для нее. Столько времени подряд, да по его инициативе, я, пожалуй, давно с ним не разговаривала, — закончила свой рассказ Ромина мама.

— А теперь представьте, как он мог бы говорить, если бы вы постоянно находили в себе силы и время на то, чтобы заводить его на разговоры и поддерживать их. — Комментирую я услышанный рассказ, — Это же именно то, о чем я постоянно говорю. Ему самому это тоже надо, он и сам заинтересован в общении. Но он не умеет сам. Ему не раскачаться самому. И ему нужна ваша помощь и постоянная тренировка. И это касается практически всех аутичных детей. Проблема не в том, что им не надо, и они не заинтересованы в общении, а в том, что они не знают и не умеют этого делать сами, без поддержки.

30.12.2008

— Когда к себе на занятия я привожу свою семилетнюю внучку, — рассказывает один из педагогов, — то она легко находит контакте любым ребенком. У нее начинают играть даже самые сложные дети, и делает она это без труда и с неподдельным удовольствием.

Примерно то же самое часто рассказывают и родители. Братьям-сестрам, да, впрочем, и любым детям, намного проще найти общий язык с аутичным ребенком, чем большинству взрослых.