развернуться, она отчетливо услышала в тишине ночи его громкий протяжный баритон:
– Ламазо…
Метнувшись в свою спальню, она стремительно закрыла дверь и задернула шторы. Опешив от увиденного и ругая себя за то, что вышла на балкон, Софья упала на постель и уткнулась лицом в подушку. Она лихорадочно думала о Георгии. О его силе, ловкости во время дневных состязаний, о его злых словах на празднике и о том, зачем он стоял под ее балконом и словно ожидал, когда она появится. Ее сердце бешено забилось, и Софья с удивлением поняла, что ей приятно оттого, что в этот час Амир оказался под ее балконом и, несомненно, думал о ней. Однако она вмиг вспомнила его гадкие угрожающие фразы, произнесенные им вчера на конюшне. И поэтому сейчас совсем не хотела внимания этого дерзкого, непредсказуемого, опасного мужчины.
Софья приподнялась на постели и села. Она внимательно посмотрела на Гиули и тихо спросила:
– Что значит «ламазо» по-грузински, Гиули?
Горничная, оторвалась от вышивки и подняла на нее взор.
– Красавица, – ответила Гиули.
– Гиули, я хочу выучить грузинский язык, – попросила Софья. – Ты могла бы научить меня?
– Конечно, с радостью, госпожа.
– А ты научишь меня танцевать лезгинку?
– Лезгинку? – опешила Гиули и удивленно посмотрела на нее.
– Да. Ты ведь умеешь танцевать ее?
– Конечно. Все девушки в наших краях умеют танцевать ее. Ведь во время этого танца молодые джигиты показывают, какая девушка им нравится.
– Как это?
– Все просто, – заметила горничная. – Девушка выходит танцевать. Джигит, который влюблен в нее, выходит танцевать за ней. И пока джигит не отойдет обратно в круг, девушка не имеет права тоже выйти из круга. Только если ее сменит другая девушка, которая влюблена именно в этого джигита.
– А если девушка, которая нравится джигиту, выйдет из круга раньше него? – спросила Софья.
– Такого не может быть.
– Если она устанет или вообще не хочет внимания этого джигита и танцевать с ним? – не унималась Софья.
– Все равно она не имеет права покидать круг, – объяснила Гиули. – Иначе джигит может кровно обидеться! А это страшно.
– Кровно обидеться, что это значит? – спросила Софья.
– Кровная месть смывается только кровью, – пояснила горничная с опаской.
– Боже, это как?
– Если джигит обидится на девушку, он может подкараулить ее и убить в отместку.
– Ужас, – пролепетала девушка, похолодев.
Она отчетливо вспомнила жуткие слова Георгия о том, что еще в горах ее надо было зарезать.
– Да, может.
– А если девушка все равно не жаждет его внимания, а мужчина не отстает от нее. Как тогда быть? – поинтересовалась Софья.
– Она должна попросить защиты у брата или отца.
– А если она сирота, и у нее нет брата? И защитить ее некому? – не унималась Софья.
– Тогда она должна смириться и принять ухаживания джигита.
– Но если он уж совсем не нравится ей?
– Ну, тогда она может очень осторожно и мягко сказать джигиту об этом. И попросить его. Именно попросить не приближаться к ней.
– И тогда он оставит ее в покое? – с надеждой спросила Софья.
– Вряд ли, – поморщилась Гиули. – Но все может быть. Это если джигит образованный и уважает мнение девушки, возможно, он и отступится. Но обычно непокорную девицу просто крадут, увозят в горы, и она все равно становится наложницей джигита. А после, когда мужчина делает ее своей, он уже возвращает девицу родителям. И родители девушки, конечно же, соглашаются отдать ее замуж за парня. Так не проще ли сразу сдаться на его милость?
– Ужас. Что за дикие обычаи в вашей стране, – тихо прошептала Софья, отчего-то думая о том, что Георгий Асатиани, возможно, тоже опасен, ибо его внимание к ней точно выходило за рамки простого интереса.
– Но разве Серго Леванович не нравится вам, госпожа? – поинтересовалась горничная.
– Нравится, – кивнула Софья, не задумываясь.
– Тогда я не пойму, о чем вы волнуетесь? – удивилась Гиули. – Вы тоже можете показать, что он нравится вам.
– И как?
– Я научу вас танцевать лезгинку. Когда ее будут танцевать, вы выйдете в круг и начнёте танцевать ее около князя Серго, а глазами будете завлекать его. Он и выйдет тоже танцевать и поймет, что нравится вам.
– Я хочу учиться завтра же, – с воодушевлением заявила Софья.
– Как прикажете, госпожа. Я велю деду Бердо, и он подыграет нам на доли.
– И языку тоже.
Стоял ветреный теплый день. Солнце, яркое и сверкающее, освещало бескрайнюю цветущую долину и вершины громадных гор, которые опоясывали округу, словно каменные недвижимые стражи. Софья верхом на своей чудесной гнедой кобыле, которую Серго подарил ей пять дней назад, поднялась на устланную зеленью возвышенность и остановила свою лошадь на высоком краю. Внизу бурные потоки Риони неслись по извилистому петляющему руслу, и девушка, упиваясь свежестью воздуха и хвойным запахом высоких деревьев, с воодушевлением рассматривала завораживающий колоритный пейзаж, наслаждаясь тишиной и покоем.
Сегодня она решила прокатиться верхом по тем местам, которые ей показывал Серго в их прошлую верховую прогулку, оттого и приехала сюда. Уже второй день Софья не находила себе места в огромном дворце и жаждала быстрее убить время. Вчера поутру Серго, как и намеревался, уехал в Тифлис и должен был вернуться только завтра. Девушка скучала без него и чувствовала, что уже привыкла к постоянному присутствию молодого князя рядом. Серго, как и в первую неделю знакомства, уделял ей много времени. Он постоянно сопровождал девушку на верховых прогулках, гулял с ней по саду, подолгу засиживался с ней в гостиной. Софья ощущала, что с каждым днем ее сердце все сильнее и сильнее тянулось к молодому князю. И теперь недолгая разлука с ним была для нее мучительна.
За последнюю неделю Софья пристрастилась к своим новым грузинским платьям, которые ей любезно приказала пошить Верико Ивлиановна. Длинные, сильно приталенные фасоны платьев, с плотно облегающим лифом, вышитые по подолу, рукавам, груди, нравились девушке неимоверно. Княгиня, как знаток грузинской моды, с удовольствием подсказала Софье, какие теперь в моде ткани и вышивка. Это была единственная тема, на которую Верико Ивлиановна общалась с Софьей. В остальное же время княгиня Асатиани игнорировала девушку и лишь холодно односложно отвечала. Теперь гардероб Софьи насчитывал около двух дюжин шелковых и атласных грузинских платьев всевозможных цветов. И она могла почти каждый день менять платье и