Ребенок прекрасно знает, кто прав и кто виноват в случае конфликта между вами, справедливы или несправедливы предъявляемые ему претензии. Он будет подчиняться самым строгим требованиям педагога, если, компенсируя свою строгость любовью, которую ребенок безошибочно определяет, педагог сумеет сделать занятия настолько содержательными и увлекательными, что тратить время на баловство его ученик и сам не захочет. И если в самом начале ребенок должен усвоить, кто на уроке является хозяином положения, то в дальнейшем никакой особой строгости не потребуется. И ученик, и учитель очень скоро станут друзьями – конечно, если педагог сохранил в себе непосредственность, некую детскость, если вместе с ребенком он искренно увлечен игрой. Есть ли у вас эти драгоценные качества? Дети оценивают их очень высоко. Быть в каком-то смысле на равных со взрослыми для ребенка очень важно, вместе с тем ему, конечно, очень нравится, что его друг – лидер, защитник, уверенный в себе, надежный человек. Такой дружбой дети очень дорожат и ради нее готовы принять условия обучения. Друг вы ему или не друг и насколько друг – ребенок чувствует безошибочно, обмануть его, как известно, невозможно. Вы, родители, – самые близкие ребенку люди, вы его любите, ради него готовы на все. Но я говорю о совершенно особом таланте, от которого во многом – в очень и очень многом – зависит успех дела.
В книге «Говори! Ты это можешь» я писала о том, что мне гораздо легче бывает иной раз наладить дисциплину на уроке с ребенком с синдромом Дауна, чем добиться того же самого от обычного ученика. Что я имела в виду? Во-первых, приверженность дауненка к ритуалу: чем больше он привык к определенному порядку, тем комфортнее себя чувствует – это относится в том числе и к урокам. Есть еще один момент. Когда на урок приходит обычный ребенок, то его мысли могут быть заняты как тем, что происходило с ним до урока, так и тем, чем ему предстоит заняться после урока. У него много больших и малых детских проблем, которые заполняют его жизнь, он составляет собственные планы: надо выполнить школьные задания, папа обещал съездить с ним на птичий рынок – поедут они или нет? Вчера он подрался с каким-нибудь Вовкой или Сережкой, сегодня собирается обменяться с приятелями дисками и т. д. и т. п. Мысль его может бродить где угодно, мешая ему сосредоточиться на занятиях.
Жизнь ребенка с синдромом Дауна гораздо менее разнообразна и содержательна даже в том случае, если он посещает детский сад либо ходит в школу. Прочных, по-настоящему дружеских, взаимосвязей с другими детьми у него нет, ему не очень-то свойственно предвкушать детские праздники в этих заведениях, представлять свое в них участие. Совсем другое дело для него индивидуальные занятия, когда все внимание педагога посвящено ему и никому другому, и если педагог хороший, любимый, то эти занятия представляют для ребенка особую ценность. Они включают в себя то, чем он обделен, удовлетворяют потребность в общении пусть не с родным, но все равно очень близким человеком. И что особенно важно – утоляют интеллектуальный голод, который ребенок с синдромом Дауна не может не испытывать: жажда познания окружающего мира вложена в него природой так же, как в любого другого ребенка.
Не спеша и по частям
Давно известно: тише едешь – дальше будешь. Это не означает, что вы будете плестись еле-еле, авось куда-нибудь и доплететесь. Однако ни о каком насилии над возможностями ребенка не может быть и речи. Насилие не только не ускоряет процесс, оно его замедляет. Для того чтобы перейти на новый уровень, ученик должен созреть. Я никогда не представляла себе процесс обучения как некое обязательное «преодоление трудностей» и карабканье со ступеньки на ступеньку. Что может «преодолевать» маленький ребенок? В моем представлении он должен легко, сам того не замечая, «соскальзывать» на новый уровень. А сделать это он может только с нашей хорошо обдуманной, досконально выверенной помощью – в особенности если дело касается такого важного аспекта, как обучение речи.
Ребенок с синдромом Дауна медленно усваивает информацию, и родителям кажется, что он топчется на месте. Мало того: что-то как будто усвоив, он вдруг отступает назад, и приходится все начинать сначала. Момент, когда он делает рывок, происходит внезапно. И вот здесь «качество переходит в количество» – именно так: в достаточно большое количество качественно усвоенного материала. Если вы методично, добросовестно, не торопясь прорабатывали материал, добиваясь от ребенка его основательного усвоения, то в один прекрасный день обнаружите, что ни одно из ваших усилий не пропало даром. Все, чему вы неспешно, небольшими частями обучали своего ученика, накопилось, объединилось и суммировалось. И он уже не просто говорит – он мыслит.
Если надо объяснять, то не надо объяснять
Конечно, пытаясь высказать свою мысль, ребенок еще путается. Важно, однако, чтобы мысль – самостоятельная, не шаблонная – у него возникла. И если он уже многое говорит, мы поправляем его гораздо чаще, чем раньше, но поправлять не означает без конца разъяснять ему его ошибки. Пока вы закончите свои разъяснения, он забудет, с чего все начиналось.
Не слишком ли много вы говорите? Объясняете, объясняете, объясняете… Голоса ребенка не слышно, мама перекрывает его собственными настойчивыми, эмоциональными, призывными интонациями. Многословные пояснения затемняют смысл того, что вы хотели бы сказать, но, как правило, родителям кажется, что чем подробнее будут эти пояснения, тем лучше ребенок их поймет. Как раз наоборот!
Когда за границей мы просим местного жителя объяснить нам дорогу, то желаем, чтобы он употребил те немногие, самые простые слова, которые нам могут быть известны. Подробностей нам не надо, они нас только с толку собьют.
Иной раз ребенку, который узнал, что предмет у папы на руке называется «часы», родители тут же начинают объяснять, как они устроены: там, внутри, имеются винтики, колесики, зубчики, колесики цепляются за зубчики и крутят стрелочки, а стрелочки в свою очередь… и т. д. Уж если попалась книжка с изображением колосящейся ржи, постараются разъяснить в подробностях, каким образом из колосков получают муку, а из муки затем булки. А ребенку-то всего четыре года! Может быть, он лучше разберется в процессе, когда, став постарше, начнет помогать маме раскатывать тесто и лепить пирожки?
В день рождения пятилетней девочке подарили игрушечную плиту, и дедушка-авиаконструктор объясняет внучке с синдромом Дауна принцип работы газовой плиты и процесс нагревания воды в кастрюле: «В трубы поступает газ, газ горит, тепло передается кастрюле, кастрюля металлическая, теплопроводная и быстро нагревается». Все очень просто и вполне доступно умственному взору, но непосредственное наблюдение в данном случае невозможно, а «умственным взором» ребенок ваш пока не располагает. Всему свое время. К тому, чтобы понимать объяснения и всякого рода рассуждения, он придет – но значительно позже.
Торопимся объяснить, торопимся напомнить, подсказываем, не дожидаясь ответа, на собственные вопросы сами же и отвечаем. А ребенок где?
Маленький ребенок не поспевает за вашими рассуждениями, и вы не можете уловить момент, когда, чего-то не поняв, он перестал следить за линией этих рассуждений. Ребенок не говорит совсем или говорит плохо, он не может остановить вас, если чего-то не понял, о чем-то спросить.
Зачем объяснять, если можно просто показать? Как известно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Лису иначе как рыжей не называют. А что это значит – рыжая? Рыжая лиса, рыжая кошка, девочка с рыжими волосами – вот они все на трех разных карточках.
Мультфильм о Чебурашке и крокодиле Гене Глеб смотрит изо дня в день. Всякий раз я убираю звук, заменив текст фильма собственным комментарием, но дома Глеб смотрит мультфильм в его обычном варианте. И всякий раз слышит, что Чебурашка «это, по-видимому, бракованная игрушка». Как объяснить ребенку, что это значит? Обстоятельных объяснений на словах он не поймет. Собираем в кучу поломанные игрушки, какого-нибудь зайца с оторванным ухом, машинку без колес, дудочку, которая дудела, дудела, да вдруг перестала. «Ну, это бракованный заяц – уха нет! И грузовик у нас бракованный – колеса сломались». Объяснение не совсем точное, но вполне допустимое: обычному ребенку вполне можно сказать, что на фабрике по ошибке сделали игрушку с дефектом, но ребенку с синдромом Дауна этого не скажешь, возникает вопрос: а что такое фабрика? Ну и т. д.
Однако Чебурашка-то без изъяна – почему он бракованный? Как всегда, обращаемся непосредственно к персонажу на экране, гражданину, который так обозвал Чебурашку: «Ничего подобного! Чебурашка не бракованный! Все цело, уши есть, глазки есть, руки-ноги на месте. Прекрасный Чебурашка, ничуть не бракованный!»
Попробуйте объяснить маленькому ребенку, что значит слово «парень». «Это такой молодой мужчина», – скажете вы. Ну да, понятно. Но не очень. А «мужичок»? Это кто? Если к этим словам подобрать несколько подходящих иллюстраций, то объяснять ничего не придется, ребенок и сам составит представление о том, что это за люди – парень и мужичок.