брови и заговорил, спокойно и ровно. В семье все знали: чем он сильнее разгневан, тем тише разговаривает; сейчас его голос звучал безжизненно и глухо:
– Подведём итоги. Мы имеем то, что имеем: Дэн был арестован за мошенничество, и, хоть его освободили из тюрьмы, следствие ещё не закончено. Со счетов, которыми распоряжались мы с тобой, – Густав посмотрел на сына, – исчезли бесследно крупные суммы, знаю, что ты проиграл их. Надо искать выход из положения. Пока совсем не поздно, пока ещё можно всё исправить. Пустых обещаний я слушать не хочу, поэтому излагаю свой план. Возьмите бумаги и ручки, попутно дополняйте мои слова.
Они долго обсуждали предложение Густава, потом пришли к решению, с которым согласились все, даже Дэн.
Об этом Густав рассказал Абилю, когда приехал увидеться с ним.
– Надо расставить все точки над «i», потому что нужно жить дальше и исправлять ошибки. Виноват во всём я: упустил сына и он стал преступником. Я перевёл все деньги, заработанные в Германии мной лично, в благотворительный фонд, который будет заниматься лечением больных, зависимых от наркотиков и компьютерных игр. Кроме того, фонд будет помогать тяжело больным детям из Казахстана, отправлять их на лечение в Германию. Мы заработали в Узбекистане средства и основали продуктовую компанию «Русские продукты» в Германии. Твой отец, Василий и я были равноправными учредителями. Ты, Абиль, можешь занять место отца в составе директоров. На днях я вылетаю в Казахстан с Розой и Дэном, вернусь назад через месяц, к этому времени вы должны принять решение.
Повернулся к Василию:
– Береги женщин, мы в долгу перед Шахином.
Впервые за всё время голос у Густава дрогнул.
Гость ушёл, а воспоминания тревожили и не давали покоя Абилю. Ему вспомнилась поездка с отцом в город Лёррах.
– Удивительно, как будто попал в Кувасай, свежий воздух и горы. Может быть, нам переехать сюда? – сказал отец своим друзьям, к которым они приехали в гости.
– Согласны, – засмеялись друзья, – а сейчас идём слушать стихи, сегодня у наших русскоязычных ночь поэзии на холмах. Надо взять с собой матрасы, стульчики и пледы.
На верхушке холма, недалеко от города, уже горел костёр. Абилю показалось, что он попал в сказку, боялся пошевелиться, а вдруг всё это исчезнет? Слова, грустные и печальные, звучали и сгорали в огне:
Заплаканная осень, как вдова
В одеждах чёрных, все сердца туманит…
Перебирая мужнины слова
Она рыдать не перестанет.
Тогда, ночью на холме, никто из них не мог предположить, что скоро, совсем скоро, вдова – жена Шахина – в траурной одежде будет «перебирать мужнины слова», чтобы запомнить их и продолжать жить с ними одной.
А пока искры таяли в темноте вместе со стихами, и они не чувствовали предвестников беды. Была радость от встречи с друзьями, которые восхищались своим городом. Лёррах находился в роскошном треугольнике трёх стран: Германии, Швейцарии и Франции. Всем понравились сказочные деревушки в окрестностях города, многочисленные курорты с минеральной водой.
– Здесь водится рыба! – воскликнул отец, когда увидел горные реки и озёра. – И воздух как в Кувасае!
Тусклые глаза ожили, стали прежними, когда он стал мечтать:
– Мы переедем жить сюда. Возможно, в Германии найдутся наши земляки, захотят обосноваться здесь. И будет маленький кусочек Ферганской долины здесь для нас, турков-месхетинцев.
Ровно через год Густав приехал в Лёррах вместе с Айшей и Абилем:
– Шахин мечтал переселиться в эти края, поэтому я выкупил ресторан у греков, – сказал Густав, протягивая Абилю документы на право собственности. – На втором этаже прежде жили хозяева, комнат достаточно, места вам хватит.
– Кувасай. Мы назовём наш ресторан «Кувасай», – воскликнула Айша. Щеки разрумянились, улыбка заиграла на её губах. На минуту им показалось, что Шахин благословляет их.
Абиль с матерью переехали в Лёррах, оставив дом Айгуль и Василию.
Айгуль плакала, когда мать с братом сели в машину.
– Не грусти, – обнял её Василий, – они доехать не успеют до места, как мы их догоним. Всего-то расстояние восемьсот километров.
Густав кивнул, подтверждая слова друга.
Машины разъехались в разные стороны.
Глава 29. Густав едет в Казахстан
Отделение Посольства Республики Казахстан в городе Бонн находилось недалеко от центрального офиса Густава. Предварительно записавшись на приём, он подъехал к зданию, которое расположилось по адресу: Rathausstr. 3, 53225 Bonn.
Посол внимательно слушал Густава, изредка делая на бумаге пометки. В конце беседы задал несколько вопросов и объяснил, что не имеет права принимать решение такого уровня единолично. Препятствий к положительному результату он не видит, потому что эти действия будут полезны для обеих сторон: Казахстана и Германии. Встал из-за стола и подал руку Густаву:
– Я позвоню вам в ближайшее время.
Посол оказался прав. Густаву пришёл положительный ответ на его запрос. Визы сроком на полгода получила рабочая группа с пациентами Розы, которые нуждались в лечении. В их числе был и Дэн.
Осталось только продумать ещё раз свои действия до получения въездной визы в Казахстан сроком на полгода.
Самолёт приземлился в аэропорту города Алма-Аты почти вечером. Переночевав в гостинице, утром вылетели в свой пункт назначения. Потом продолжили путь на такси. От аэропорта ехали недолго, дороги были почти пустынные по сравнению с немецкими и по сравнению с ними же не такими безупречными.
За столько лет ничего не изменилось: родительский дом стоял на том же месте, вдоль улицы серебрились тополя, из-за ограды одиноко свисала ветка сирени. Густав застыл. Ему показалось, что сейчас откроется калитка и мать выйдет навстречу. Когда бы он ни возвращался домой, она покорно и упрямо ждала его, надеясь покормить ещё неостывшей домашней лапшой. Увидев Густава, она всегда кричала звонким голосом в открытую дверь:
– Отец, сын приехал!
Она теребила маленького Дэна, усаживала Ингу за стол и бегала вокруг них, как возле наряженной ёлки. Светилась от счастья, что тишину их старости нарушает смех внука, его вопросы и бесконечные «баба», «деда». Мать целовала тёплую макушку Дэна с торчащими волосками и обнимала его.
Густав попытался проглотить ком в горле. Вздохнул и постучал по знакомой двери.
Дверь открыл Хамид-ака. Он потёр глаза, потом всплеснул руками и радостно заговорил, путаясь от волнения:
– Бола-джон[7], Густав, ты приехал! Проходи, дорогой, совсем большой стал.
Они смотрели друг на друга, стараясь привыкнуть к тому, какими стали через два десятка лет.
– Вы совсем не изменились, – обнял Густав хозяина и ещё раз оглядел его.
Вроде бы и борода совсем седая, и лицо в морщинах, но не