Шеннон поморщилась. Было бы лучше сказать правду, даже если ей и не поверят. Но Джон выбрал такой путь. Следует с ним посоветоваться и узнать, сказать ли Элейн и Питеру истину.
У Мередит, однако, были другие планы. Не успели двери комнаты закрыться за ними, как она безжалостно набросилась с вопросами на свою будущую невестку.
– Ты никогда не ешь мяса? А как ты вспомнила об этом? Значит, ты должна помнить и другое. Хоть чуть-чуть, намеками. Мой друг, Гастон – умнейший человек на всем свете. Мы сообщим ему все, что ты помнишь о себе, и он сразу же определит, откуда ты. Где он только не был! Даже в Африке!
– Наверное, он очень умен, – согласилась Шеннон. – Давай не будем говорить обо мне. Расскажи мне о себе, Мередит. Тебе шестнадцать? Джон сказал мне, что ты хорошенькая, но он забыл сказать, что у тебя необычайно красивые волосы. Как и у твоей мамы.
– У меня волосы мамы, а глаза папы. А Джонни похож на отца.
– Но борода у него такая же рыжая, как твои волосы.
– Борода? – Мередит покатилась со смеху. – Ты видела его с бородой? Он похож на Питера?
– Нет, – рассмеялась Шеннон. – У него была густая косматая борода. Когда я увидела его впервые, то испугалась.
– Испугалась Джонни? Не могу поверить в это!
– Теперь и я с трудом верю в это. Но тогда…
– Как ты ударилась головой?
– Думаю, упала с лестницы, – Шеннон уклонилась от прямого ответа. – Мы собирались поговорить о тебе, Мередит.
– А! Что можно обо мне сказать? У меня скучная жизнь. Мама и Питер не разрешают мне иметь друзей, бывать в обществе. – Она горестно вздохнула. Шеннон улыбнулась: у шестнадцатилетних девушек одинаковые проблемы, что в семнадцатом, что в двадцатом веке.
– Но у тебя же есть один друг, – напомнила она Мередит. – Гастон?
Девушка вспыхнула и кивнула головой.
– Когда ты с ним познакомишься, поймешь, я не преувеличиваю. Если только тебе удастся встретиться с ним. Питер и мама не разрешают пригласить его на обед. Они считают, что это неприлично.
– Где ты с ним видишься?
– Он учит французскому мою лучшую подругу. Ее зовут Энн. Иногда, когда я бываю у нее, приходит Гастон, и мы болтаем часами.
«Эге, – весело подумала Шеннон. – Кажется, девочка потеряла голову из-за этого Гастона, как шесть лет назад она сама – из-за Колина Марсалиса. Если так, то у Мередит в головке несбыточные мечты переплелись с далекими от реальности хрупкими надеждами. Пожалуй, этот человек играет «чувствами Мередит, как Колин Марсалис играл ее чувствами».
– Он помогает мне заниматься французским, – продолжала Мередит. Ее зеленые глаза сияли от любви. – Ты знаешь, что моя бабушка была француженкой?
– Джон как-то говорил об этом. Может быть, он сможет убедить твою маму пригласить Гастона на обед, пока мы здесь.
– О-оо, было бы замечательно! – Она сжала Шеннон в объятиях. – Я так рада, что ты выходишь замуж за Джона. Мне нужен кто-то, кто будет разговаривать со мной, как со взрослой. Питер такой строгий. Мама еще хуже. Ой, я совсем забыла. Пойду переоденусь к обеду, а то она будет ругаться.
– Переодеваться к обеду? – пробормотала Шеннон. – Как ты думаешь, ничего, если я приду в этом платье?
– Ничего. Но почему ты не хочешь его сменить? В этом ты ехала… – Глаза Мередит остановились на сумке Шеннон, стоявшей на постели. – Это все твои вещи?
– Боюсь, что так.
– Ты действительно бродила по лесу? Как романтично! В чем ты спала в хижине Джона? – В глазах девушки вспыхнули любопытные огоньки. – А Джонни в чем спал? Мне кажется, у него только одна комната…
– Мередит!
– Что?
– Тебе нужно пойти переодеться к обеду. Когда-нибудь я тебе все расскажу, – «идеализированную версию», – подумала Шеннон с улыбкой глядя на уходящую девушку.
Все так усложнилось. Семья Джона радушно приняла ее в своем доме. Ей кажется, нет места лучше на земле, чтобы провести последние дни с Джоном. Здесь они окружены теплом и заботой. Конечно, если Джон выполнит свое обещание найти укромный уголок, где бы они были вдвоем и, когда захотят, занимались любовью… Шеннон считала, что ее план оказался на редкость удачным.
Негромкий стук в дверь был обещанием свидания. Шеннон быстро открыла дверь, втащила Джона в комнату и горячо поцеловала.
– Мне нравится твоя семья.
– Хорошо. Сними платье.
Шеннон нервно рассмеялась.
– Только, если ты будешь вести себя тихо. Внизу твоя мать. Рядом твоя сестра. Она легко поддается дурному влиянию.
– Что? – удивился Джон.
– Она потеряла голову из-за француза. Больше ничего не могу сказать.
– Достаточно и этого, – проворчал Джон. – Потеряла голову? Ты хочешь сказать, она думает, что влюбилась?
– Да, месье.
– Я убью его, если он хоть пальцем притронулся к ней.
– Он не трогает ее, – быстро сказала Шеннон, хотя в душе думала по-другому. – Ты не должен говорить ей об этом. Не будь занудой. Это мило и безвредно. Будь добрее, и она все расскажет тебе сама. Будь хорошим ласковым братом. – Джон двинулся к двери, и Шеннон нахмурилась. – Ты куда идешь? Разве ты не собирался соблазнить меня?
– Пропало желание, – пробормотал он. – Француз! Я должен кое-что сделать.
– Джон Катлер! Если ты скажешь хоть одно слово Мередит или кому-нибудь другому, я никогда тебя не прощу. Она сказала мне об этом по секрету, а я проболталась тебе. Думала, тебе это покажется прелестным.
– Прелестным? Она же ребенок, Шеннон. А он француз.
– Джон, ты становишься глупцом, – она обняла его. – Обещай, что ты ничего не скажешь, и я узнаю у нее подробности. Я скажу тебе, если там что-нибудь не так.
– Обещаешь?
– Конечно. Поцелуй меня, Джон.
– Потом. Пойду посмотрю, как они устроили Принца.
Разочарованно Шеннон смотрела, как он идет к двери, через холл к лестнице. Интересно, как бы он повел себя, если бы у него были собственные дочери? Потом вздохнула: если бы можно было увидеть это!
Борясь с охватывающим ее чувством подавленности, Шеннон поправила прическу и поспешила за Джоном в надежде уговорить его прогуляться по грязным улицам Нью-Амстердама. Джон вошел в кухню, и оттуда тотчас же послышались громкие голоса.
Говорили по-голландски. Шеннон смогла разобрать несколько слов. Часто повторялись слова «docter» и «zieke». Потом Джон перешел на английский.
– Она никогда не была замужем. Сколько раз я должен повторять это?
– Ты не можешь этого знать, – предостерегла Элейн. – Она очень мила, Джонни, но мы ничего не знаем о ее прошлом. Может быть, у нее есть дети…
– Смешно. Ты думаешь, она бы забыла о своих детях? Я хорошо знаю ее, мама. Она не замужем, и у нее никогда не было детей. И закончим этот разговор.