Читать интересную книгу Мальчик с голубыми глазами - Джоанн Харрис

Он продолжал фотографировать Эмили, но уже куда более осмотрительно. Теперь после школы он работал, причем сразу в двух местах — разносил газеты и две ночи в неделю мыл посуду в местном кафе. На заработанные деньги он купил подержанный увеличитель, большой запас фотобумаги, проявитель, закрепитель и кое-какие приспособления. Набрав в библиотеке соответствующей литературы, он научился сам проявлять фотографии и вскоре превратил подвал, которым его мать никогда не пользовалась, в маленькую мастерскую.

Голубоглазый чувствовал себя человеком, которому не удалось сорвать крупный выигрыш в лотерею только потому, что номер его билета всего на одну цифру не совпал с выигрышным. И вряд ли ему было приятно, когда мать при любой малейшей возможности намекала на то, что во всем виноват он сам, что если бы он был поумнее, половчее и вообще получше, тогда именно ему, одному из ее сыновей, досталось бы и все внимание, и все похвалы, и вся слава.

В тот год мать отчетливо дала им всем понять, как сильно они разочаровали ее. Найджел тем, что потерпел жалкую неудачу, пытаясь подчинить себе младших братьев, Брендан своей глупостью, а Бенджамин… о, Бенджамин разочаровал ее особенно сильно, ведь на него возлагалось столько надежд! Он, однако, полностью обманул материнские ожидания и во всем оказался неудачником — в Особняке, дома и, самое главное, в школе Сент-Освальдс. Низкая успеваемость Бена в школе стала самым крупным его поражением, ведь основные мечты (которые мать выражала слишком громко и откровенно) возлагались именно на это элитарное учебное заведение; он разрушил надежды матери, уничтожив тем самым ее уверенность в том, что ее младшему сыну уготована великая судьба. Вообще-то Бен с самого начала ненавидел эту школу, и лишь дружба с доктором Пикоком не позволяла ему честно признаться в этом.

Но теперь все, что касалось Сент-Освальдс, вызывало в нем отвращение — от одноклассников, которые, как и все прочие мальчишки из богатых домов, обзывали его фриком, лузером и дебилом (хотя и с изысканными акцентами), до тех претенциозных названий, которые давались здесь школьным зданиям — например, Ротонда или Porte Cochère;[30] эти слова обладали вкусом гнилых фруктов, липким от самодовольства, и были насквозь пропитаны противным запахом святости.

Как и материн витаминный напиток, школа Сент-Освальдс призвана была принести ему пользу, помочь достигнуть вершин своего незаурядного потенциала. Но после трех мучительных лет, которые он там провел, изо всех сил стараясь быть как все, его по-прежнему тянуло в Особняк доктора Пикока с камином в просторной гостиной и с запахом старых книг. Он тосковал по старинным глобусам с написанными на них магическими названиями, а также — и, пожалуй, больше всего, — по тому, как доктор Пикок с ним разговаривал: словно он, Бен, и впрямь ему небезразличен…

А уж в Сент-Освальдс он точно был безразличен абсолютно всем. Правда, там его никто не травил и не запугивал — во всяком случае, не так, как его родной брат Найджел. Но все-таки он постоянно ощущал презрение одноклассников, подобно некоему холодному подводному течению. Даже большинство преподавателей относились к нему презрительно, хотя, конечно, скрывали это куда более умело, чем дети.

Учителя всегда называли его только по фамилии — Уинтер, — точно кадета в армии. Они изводили его всевозможными законами, таблицами и формами неправильных глаголов. Они тяжко и горестно вздыхали, если он проявлял истинное невежество. И без конца заставляли его переписывать школьные правила.

«Я всегда буду содержать свои тетради в полном порядке». (Найджел, впрочем, ухитрялся их отыскать, как бы хорошо они ни были спрятаны.) «Моя школьная форма — это символ нашего учебного заведения. Я всегда буду носить ее с гордостью». (Это ему велели писать, когда Найджел изрезал ножницами его галстук, оставив от него только узел да жалкий огрызок.) «Я всегда буду замечать, что в класс вошел старший преподаватель». (А эту фразу выдумал весьма саркастичный доктор Дивайн, который однажды утром появился в классе и обнаружил, что ученик Уинтер спит прямо за партой.)

Самое неприятное, что он действительно старался изо всех сил. Больше всех трудился в классе. И ему очень хотелось, чтобы учителя им гордились. В тех случаях, когда многие мальчишки получали плохие отметки попросту из-за лени, его подстегивало четкое понимание, что привилегия (пусть и ненавистная) учиться в классической школе Сент-Освальдс была ему дарована, и он изо всех сил старался эту привилегию отработать. Однако доктор Пикок с его утонченным безразличием к школьному расписанию занимался с Беном лишь тем, что было интересно лично ему: живописью, историей, музыкой и английской литературой; математикой и естественными науками он пренебрегал, в итоге Бен с первых же месяцев занятий в школе оказался в хвосте и, несмотря на все усилия, так никогда и не смог нагнать по этим предметам всех остальных.

Когда доктор Пикок исчез из жизни Уинтеров, Бенджамин ожидал, что мать заберет его из Сент-Освальдс. Мало того, он прямо-таки Бога молил, чтобы это поскорее произошло, но когда — единственный раз — он осмелился заикнуться об этом заветном желании, мать выпорола его куском электропровода, а потом, заботливо сворачивая провод, пояснила:

— Я и так уже слишком много в тебя вложила и не позволю сойти с дистанции. Слишком много, как ни крути!

После этого он понял: на жизнь лучше не жаловаться. Теперь, когда его настигло взросление, он стал ощущать определенные сдвиги в окружающем мире. Его братья быстро мужали, и мать, точно оса в октябре, чувствующая приближение зимы, стала какой-то особенно злой, превратив сыновей в мишень для своего постоянного раздражения. Неожиданно под огнем оказались все трое, матери не нравилось в них всё, начиная с манеры речи и кончая длиной волос. И Голубоглазый постепенно осознавал: преданность матери своим сыновьям была лишь частью долгосрочного инвестиционного плана, который теперь, в соответствии с ее ожиданиями, должен был бы приносить плоды.

Найджел бросил школу месяца три назад, и настоятельная потребность заставлять Бена страдать отступила в его душе на второй план; теперь у него была более важная задача: найти себе квартиру, девушку, работу и способ сбежать подальше — от матери, от братьев и от Молбри.

Он сразу стал как-то значительно старше Бена и еще больше от него отдалился, часто бывал мрачен и необщителен. Замкнутость, свойственная ему и прежде, теперь превратила его почти в отшельника. Он купил себе телескоп и в ясные ночи отправлялся с ним куда-то на пустоши, возвращаясь домой лишь под утро; с точки зрения Бена, это было совсем даже неплохо, но мать сильно раздражало и тревожило подобное поведение старшего сына.

Если Найджел спасался тем, что блуждал среди звезд, то Брендан выбрал другую дорожку. В шестнадцать лет он уже весил фунтов на пятьдесят больше Бена и не только ничуть не утратил своей детской полноты и пухлощекости, но помимо патологической любви к сладкому пристрастился еще и ко всякой дешевой дряни и в невероятных количествах поглощал фастфуд. Он нашел работу на неполный день в центре Молбри, в закусочной, торговавшей жареными цыплятами, где сотрудникам разрешалось хоть весь день заправляться любой едой. Оттуда Брендан возвращался по вечерам с целой грудой всевозможного уцененного фастфуда, которым он, если вечером не был голоден, с удовольствием подкреплялся с утра уже в холодном виде, запивая квартой пепси, а потом отправлялся в школу Саннибэнк-Парк, где учился последний год. Мать надеялась, что он, по крайней мере, сдаст A-levels,[31] но никакие ее слова и действия не способны были оказать должное воздействие на этого ненасытного обжору, который, видимо, решил попросту проесть себе путь на волю и вырваться из-под ее опеки. Бен не сомневался: Брендан провалит выпускные экзамены и будет исключен из школы, так и не получив аттестата, это лишь вопрос времени, ну а затем он, конечно, тоже съедет от матери.

Бенджамин, впрочем, испытывал некоторое облегчение, думая об этом. Еще со времен вступительного экзамена в Сент-Освальдс у него возникло подозрение, которое постепенно усиливалось, что Брендан не только следит за ним, но и ведет некий счет. Они никогда это не обсуждали, но порой Бен все же замечал, что коричневый брат как-то по-особому на него смотрит. Иногда Бену казалось, что Брендан тайком ходит за ним повсюду, а иногда, едва зайдя в свою комнату, он сразу понимал: в его вещах кто-то рылся. Книги, которые он обычно оставлял под кроватью, куда-то перемещались или исчезали на день-два, а потом снова появлялись, но уже в другом месте. Это, правда, особого значения не имело. Какое, собственно, дело Брендану до его книг? И все же Бену становилось не по себе при мысли о том, что в его отсутствие кто-то бывает в его комнате и обшаривает вещи.