class="p">
Отмеченные величием
КВАЗИМОДО - ГОРБУН. Как и Ричард III (шекспировский, а не исторический). Самое известное творение Мэри Шелли, не Виктор Франкенштейн, а его монстр, - человек, состоящий из частей. У Эдипа повреждены ноги. А Грендель - ну, он еще один монстр. Все персонажи, которые известны как своей формой, так и поведением. Их формы говорят нам что-то, и, возможно, очень разное, о них самих или о других людях в этой истории.
Во-первых, очевидное, но, тем не менее, необходимое замечание: в реальной жизни, когда у людей есть какой-либо физический знак или изъян, это ничего не значит ни тематически, ни метафорически, ни духовно. Ну, шрам на щеке может что-то сказать нам, если вы получили его, будучи членом дуэльного братства в Гейдельберге, а некоторые самонанесенные отметины - например, татуировки группы "Грейтфул Дэд" - могут рассказать о ваших музыкальных вкусах. Но, по большому счету, короткая нога - это просто короткая нога, а сколиоз - это просто сколиоз.
Но наложите этот сколиоз на Ричарда III, и, вуаля, вы получите нечто совершенно иное. Ричард, такой же морально и духовно извращенный, как и его спина, - одна из самых отвратительных фигур во всей литературе. И хотя нам может показаться жестоким и несправедливым приравнивать физическое уродство к уродству характера или морали, елизаветинцам это казалось не только приемлемым, но и почти неизбежным. Шекспир в значительной степени является продуктом своего времени, предполагая, что близость или отдаленность человека от Бога проявляется во внешних признаках. Пуритане, всего через несколько лет после него, считали неудачи в бизнесе - гибель урожая, банкротство, финансовую бесхозяйственность, даже болезни в стаде - явным доказательством Божьего недовольства и, следовательно, моральных недостатков. Очевидно, история Иова не играла в Плимуте.
Правильно. Елизаветинцы и якобинцы не были политкорректны. И что теперь? спросите вы. В смысле, что будет четыре века спустя?
В плане приравнивания шрамов или уродств к моральным недостаткам или божественному неудовольствию ситуация изменилась довольно сильно, но в литературе мы продолжаем понимать физическое несовершенство в символических терминах. Это связано с тем, что мы не такие, как все. Одинаковость не дает нам метафорических возможностей, тогда как отличие - от среднего, типичного, ожидаемого - всегда богато возможностями.
Владимир Пропп в своем эпохальном исследовании народных сказок 1920-х годов "Морфология народной сказки" разделяет историю народного квестора на тридцать или около того отдельных этапов. Один из начальных этапов - это то, что герой каким-то образом отмечен. Он может быть покрыт шрамами, увечен, ранен, раскрашен или родился с короткой ногой, но он несет на себе некий знак, который отличает его от других. Сказки, которые рассматривает Пропп, насчитывают сотни лет и имеют десятки вариантов, и хотя по происхождению они славянские, по структуре они напоминают германские, кельтские, французские и итальянские народные сказки, более известные на Западе. Многие из этих сказок продолжают формировать наше представление о том, как рассказываются истории.
Вы сомневаетесь? Сколько историй вы знаете, в которых герой чем-то отличается от всех остальных, и сколько раз это отличие физически заметно? Почему у Гарри Поттера есть шрам, где он, как он появился и на что он похож?
Подумайте о том, как Тони Моррисон отмечает своих персонажей. Один из квесторов, наш старый друг Молочник Мертвый из "Песни Соломона", имеет начальную метку: одна нога у него короче другой. Большую часть своей юности он тратит на то, чтобы научиться ходить так, чтобы скрыть свой недостаток, как он его воспринимает. Позже он дважды получит шрамы: один раз на щеке от пивной бутылки во время драки в Шалимаре, штат Вирджиния, и один раз на руках, когда его бывший приятель Гитар попытается его зарезать, а Милкмен вовремя подставит руки. В "Возлюбленном" Сете в прошлом подвергалась столь жестоким поркам, что на ее спине красуются искусно сделанные шрамы, напоминающие дерево. У ее свекрови и наставницы, Бэби Саггс, больное бедро. Да и сама Возлюбленная идеальна, если не считать трех царапин на лбу; с другой стороны, Возлюбленная - это снова нечто иное, не просто человек. Эти черты характера служат индикаторами ущерба, наносимого жизнью. В случае Сете и Возлюбленной эта жизнь связана с рабством, поэтому насилие, которым они отмечены, носит совершенно особый характер. Но и другие люди несут на себе знаки, иллюстрирующие то, как жизнь отмечает всех, кто проходит через нее.
Но помимо этого есть еще один элемент: дифференциация персонажей. В конце "Эдипа Рекса" Софокла царь ослепляет себя, что, безусловно, является своего рода клеймом искупления, вины и раскаяния, которое он будет носить на протяжении всей последующей пьесы, "Эдип в Колонусе". Но он был отмечен гораздо, гораздо раньше. На самом деле, будучи хорошими греками, мы знали об этом еще до прихода в театр, просто из значения имени Эдип - "Раненая нога". Если бы мы отправились в театр, чтобы посмотреть пьесу под названием "Царь с раненой ногой" (именно это название и означает), мы бы уже знали, что что-то не так. Странность имени, то, как оно привлекает внимание к физической проблеме, говорит о том, что этот аспект его личности будет в игре. Действительно, ноги Эдипа повреждены из-за стяжки, которая была надета на его ахилловы сухожилия, когда, будучи младенцем, он был отправлен умирать в пустыню. Его родители, опасаясь страшного пророчества о том, что он убьет отца и женится на матери, велят вывезти его в деревню, чтобы убить. Зная, как тяжело будет их слуге быть проводником смерти, они намереваются оставить младенца на горе, где он погибнет от облучения. На всякий случай они связывают ему ноги, чтобы он не смог встать и уползти. Позже его ноги станут уликой, доказывающей, что он и есть тот самый обреченный младенец. Можно подумать, что его матери, Иокасте, следовало бы либо (а) никогда не выходить замуж снова, либо (б) не жениться на людях с поврежденными лодыжками, но она выбирает вариант (в), тем самым давая нам сюжет. Вполне удачный для Софокла, но катастрофический для бедного Эдипа. Его шрамы говорят о его личной истории, которая, конечно же, скрыта от него, пока не раскрывается в ходе пьесы. Более того, они касаются личности его родителей, особенно Иокасты, которая пыталась избежать проклятия, и самого Эдипа, который, кажется, никогда не задавался вопросом, как у него появились эти шрамы. Это отсутствие любознательности является диагностическим, поскольку в основе его падения лежит неспособность познать самого себя.
Что-то более современное? Конечно. Эрнест Хемингуэй. "Солнце тоже восходит". Достаточно современно? Роман,