приключений, перехода через воду. Странная бусина с рогами и мордочкой. Наверное, так можно было представить душу беса.
– Я могу сохранить кусочек тебя здесь. – Нора показала голубую бусину. – Мы найдём шнурок, проденем, и её можно будет носить как украшение. Ты всегда будешь с нами.
Столетница не позволяла себе плакать, хоть у неё сердце рвалось от того, что рядом сидел Брют и ревел, как мальчишка, но это было его право. И отнимать у него возможность полить голубя слезами Нора не хотела.
Шепелявый посмотрел на бусину и кивнул.
– Память, – сказала Нора. – Ты будешь первым всяким-разным, который оставит после себя память, и нет ничего долговечнее камня, который эту память сохранит.
Брют смотрел, как голубь распадается в его руках. Шепелявый больше не мог удерживать тело, он отпускал всё, что так берёг и ценил. Отпускал жизнь, за которую так цеплялся.
Нора поймала двумя пальцами осколок сущности, которая развалилась задолго до того, как стала Шепелявым. Сущность тлела, давала тепло. Не стоило никаких усилий поместить её в камень, продуть в нём дырочку и сжать в руке. Камень нагрелся, рога посветлели, и бусина на самом деле превратилась в маленькую мордочку. Нора держала в руке то, что осталось от самого странного информатора Стражи.
Брют протянул Норе руку, и та положила бусину ему на ладонь.
– Друг, пока я помню. – С этими словами бывший зам вытащил из кармана нитку, нанизал на неё бусину и повесил себе на шею.
Всё это время ворон сидел рядом и молчал. Брют был ему за это благодарен. Никаких слов сочувствия и поддержки он слушать не хотел. Душа болела, тошнило, и страшно хотелось напиться. Он встал с пола и пошёл с кухни. Взгляд упал на ключи, валяющиеся возле самой двери. В темноте блестел брелок с маленькой пчёлкой. По документам это его квартира, Шепелявый сделал всё, чтобы стражник спокойно жил в Явном мире. А тому было тошно и больно от каждого угла этой квартиры, а ещё больше от наличников, намертво приколоченных к каждому окну. Появилось страшное неконтролируемое желание отодрать всё нахрен, разнести всю квартиру в щепки, чтобы не осталось ничего, что напоминало бы о погибшем друге. Бусина нагрелась.
– Память – легальное бессмертие. – Брют накрыл бусину ладонью. – Прости, мой друг, я не забуду тебя, как бы сильно этого ни хотел.
Нора хозяйничала на кухне, ворон сидел рядом и не мешал. Закипел чайник, в холодильнике нашлось, что положить на хлеб, и какое-то печенье с кремом.
– Помянем чаем, – прокомментировал рогатый ворон. – Думаю, он бы оценил. Что скажешь, тр-резвенник?
Брют ничего не ответил, вернулся в кухню, не отпуская бусину на груди.
– Он хотел, чтобы я тут жил. – Стражник смотрел перед собой. – Квартира оформлена на меня, весь пакет документов. Показал мне на днях. А я ничего не понимаю в ваших правилах.
– Не пер-реживай, – махнул крылом ворон. – Я сколько лет платил коммуналку, каждый месяц как пер-рвый. Чё куда жать….
Нора поставила на стол четыре чашки, разлила заварку, кипяток и села рядом.
– Давайте поговорим на какую-нибудь отвлечённую тему. – Голос Брюта звучал глухо, словно из стеклянного ящика.
Ворон клевал печенье, ничего путного в голову ему не приходило. Птица готова была трещать обо всём подряд, но почему-то именно сейчас, когда слова могли помочь, облегчить боль, они не шли. Их просто не было.
– Знаете, что я вспомнила. – Девушка посмотрела на Брюта. – Не то чтобы это отвлечённая тема, но я думаю, это может быть нам интересно.
Брют покачал головой, его взгляд завис на четвёртой чашке.
– Вот эти вот наличники. – Нора посмотрела на окно. – Я готовила квартиру и наделяла их силой. У меня было странное ощущение, что я помню это место. Ещё и наличники постоянно мерещились.
– Квартире много лет, ты тогда ещё даже не родилась. – Брют нахмурился.
– Столетницы помнят свои прошлые жизни. – Нора внимательно посмотрела на стражника. – Я помню тебя, ты тогда только-только начинал свой путь в Страже. Так старался быть хорошим.
– Я всегда старался быть хорошим, – усмехнулся Брют. – И к чему это привело? Стражи больше нет. Всех моих бойцов убили. ВСЕХ! Понимаешь?!
Нора не отпрянула, когда Брют махнул рукой и сшиб чашку. Чай окрасил скатерть, полился на пол. Стражник сидел, обхватив голову. Столетница не отводила взгляд.
– Посмотри на меня. – Нора говорила спокойно.
Брют медленно поднял голову и уставился в янтарные глаза девушки. Они словно стали светлее, ярче, чем были.
– Ты теперь Стража. Ты – Рой. Тебе нет равных именно потому, что ты теперь знаешь. Знаешь, что я ещё помню про эту квартиру?
Брют молчал, ждал продолжения.
– Это квартира Буровых. – Нора посмотрела на ворона. – Здесь раньше жили два брата. И одного ты знаешь. Вот только я не успела узнать, что стало со вторым, отправилась на следующий круг.
– Всё вер-ртится вокр-руг Бур-ровых, – щёлкнул клювом ворон. – На нас словно свет клином сошёлся. И что с нами не так?
– Вот это нам и предстоит выяснить, – согласно кивнула Нора. – А ещё, помнишь, что сказал Шепелявый?
Брют поморщился, но кивнул.
– Он сказал, что надо найти тело Ската Иваныча. – Эти слова дались Брюту очень тяжело.
– Тело в каком-то хорошем месте. – Нора задумалась. – Что может быть хорошим в понимании всякого-разного?
– Никаких догадок, – покачал головой Брют.
Брют коснулся бусинки на шее, пытаясь вспомнить, что именно было хорошим, что он точно знает. Шепелявый был нечистью, а значит, не всегда говорил прямо. Особенно на стрессе.
– Посижу в одиночестве, может, что и вспомню, – проговорил Брют и вышел из комнаты.
– Надеюсь, он не р-рыдать пошёл, – буркнул вслед ворон.
– Ты что-то имеешь против слёз? – уточнила Нора.
– Да нет, – пожал плечами ворон. – Пр-росто мне кажется, что он уже достаточно увлажнил помещение.
– Достаточно будет тогда, когда вся боль выйдет. – Столетница убирала со стола, вытирала лужу и думала о чём-то своём.
– Не люблю, когда ты в таком состоянии, – проворчал ворон.
– Я вспомнил! – заорал из соседней комнаты Брют.
От неожиданности Нора уронила чашку, и та разбилась.
* * *
Весь день барабанил дождь. Капли крупными мазками бросались на стёкла и медленно стекали к металлическому подоконнику. Казалось, весь мир состоит из дождя, и никогда не будет конца у этой болтливой не в меру воды. Святослав сидел перед окном и смотрел на улицу. Сегодня должен был прийти брат, каждый его визит сопровождался скандалом. Святослав мысленно поблагодарил себя прошлого за то, что настоял на том, чтобы эта квартира досталась ему. Нездоровый интерес Вячеслава к двери в Ладный мир беспокоил и напрягал.