Надя Хедвиг
Поцелуй Зимы
© Хедвиг Н., текст, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
Огромная благодарность Ане и Лин. Без вас этой книги бы не было.
Пролог
Антон
Незадолго до того, как все случилось, Хельга вызвала меня к себе. Весенняя Дева уже отстрелялась, и правила Летняя – Юля. На улице было жарко, как в Преисподней.
Обычно Хельга пережидала лето у себя в Сокольниках, заказывала вентилятор помощнее и на три месяца превращалась в добропорядочную пенсионерку. Однажды я спросил, может ли она растаять. Хельга рассмеялась и посоветовала мне читать поменьше сказок.
Вентилятор я установил ей еще весной, продукты заказывал раз в неделю, так что понятия не имел, зачем она позвонила. Я приехал ровно в десять, как условились. Хельга не терпела опозданий.
Она открыла дверь, внимательно осмотрела коридор и отступила внутрь квартиры.
– Заходи.
На всякий случай я тоже оглянулся, но ничего странного не заметил. Хвостов не было – их я быстро определял еще с армии.
– Приветствую.
Я вошел. Коридор выглядел как обычно: деревянные стеллажи по углам, плетеная дорожка. Пахло пылью и деревом. Непохоже было, что Хельге что-то угрожало.
– Что случилось?
– Что ты с порога… Проходи.
Держась за стену, Хельга прошлепала на кухню. Волосы ее побелели, сама она стала словно ниже ростом, сгорбилась. Неудивительно, что летом она не показывалась людям.
– Сделай чайку, – велела она, а сама села за стол, вытянув ноги в тапочках.
Иногда она напоминала мне школьную учительницу: на затылке торчал жидкий седой пучок, тщедушное тело утопало в голубом свитере с люрексом, строгая черная юбка прикрывала острые колени. Только глаза оставались внимательными и зоркими, как у коршуна.
Я вскипятил воду и заварил чай. Поставил две белых чашки без рисунка на выскобленный стол.
– Я сяду?
– Уж будь добр.
Я сел так, чтобы видеть приоткрытую дверь кухни. Проверил кобуру на поясе. Хельга криво усмехнулась и отхлебнула чай.
– Крепкий… Хорошо.
Я ждал. Она выпила полчашки и сказала:
– Скоро настанет час, Антоша. За мной придут. Не сейчас. Еще есть время. – Она замерла, как будто прислушивалась. – Есть время.
Я положил руки на стол.
– Я останусь.
– А ни к чему. Так уготовано. Судьба… Тебе надо будет постараться после.
– Я смогу тебя защитить.
Она покачала головой.
– Я и сама могу себя защитить. Но никто не избежит судьбы. Мне давно уже пора. Достаточно душ я намучила.
Я оглядел кухню. Два окна, одно приоткрыто – можно пробраться. Третий этаж – вполне. Дверь хлипкая, замок никуда не годится. Поменяем. Если я переберусь сюда, уж как-нибудь…
– Кто нападет? – спросил я. – Когда?
Хельга сверкнула глазами из-под седых ресниц.
– Ты не слушаешь! – рассердилась она.
Я выдержал ее взгляд.
– Ты человек. – Хельга крепко сжала мне запястье сухими пальцами, и я почувствовал, как лед прошил мышцы аж до самой кости. – И спорить со мной брось. Слушай до конца и делай, что сказано. Затем ты и служишь.
Руку хотелось вырвать до чертиков, но я знал, что будет только хуже. Сделал два вдоха и на третий произнес:
– Так точно.
– Так-то. – Она кивнула, будто сама себе, и отпустила меня. – Седьмого июля этого года в девять тридцать две. Будь под землей. Где надпись «Пролетарская». Найди ту, у которой волосы светлые и влажные, и страх сковал сердце. Спаси ее, даже ценой чужих жизней. Она и будет мне заменой.
Мокрые волосы и страх в сердце? Это как искать иголку в стоге сена. Но деваться мне было некуда. Если Хельги не станет, некому будет замораживать мое сердце.
– Во что она будет одета? – наконец спросил я.
Глава 1
Вера
Наум раздраженно ворчал на кухне.
Вообще-то я не знала, как его зовут – Принц, Васька или просто Кот, – но решила, что так, с именем, мне будет проще с ним подружиться. Кот был старый, неповоротливый и вместо мяуканья выдавал что-то похожее на «умм». Морда его вечно выражала недовольство, усы раздраженно подрагивали всякий раз, когда я звала его, а вид был такой, словно это не он у меня, а я у него живу. В каком-то смысле так оно и было: крошечную однушку в Текстильщиках мне сдали с наказом «позаботиться о старом котике» и похоронить во дворе, когда придет время.
Последний месяц Наум был единственным живым существом, которое составляло мне компанию, если не считать доставщиков пиццы и краснощекой кассирши из «Пятерочки». Целыми днями я строчила в тетрадь с серыми листами, найденную тут же, на антресолях. Писала все, что помнила из прежней жизни – точнее, то, что случилось три года назад.
Редкие вылазки за продуктами и мелочами вроде порошка и прокладок чередовались с ночными кошмарами и попытками снова заснуть среди шорохов старой квартиры. Но я не жаловалась. То, что я вообще прожила этот месяц, не растворившись в воздухе и не покончив с собой, уже было неоспоримой победой.
Надо было двигаться дальше. Так что сегодня я приняла два важных решения. Во-первых, никаких больше выдуманных денег: обидно будет разменять остатки души на воображаемые бумажки. Во-вторых, пора было возвращаться к нормальной жизни.
Три года назад я пропала из мира, едва успев окончить школу. Выпускной класс запомнился мне страшилками учителей о том, как тяжело сдать ЕГЭ, и периодическими препинаниями с мамой на тему выбора профессии. Мама верила, что любого человека может прокормить бухгалтерия. Я считала, что бухучет совместим со мной так же, как лохмотья бездомного с фарфоровой вазой.
«Уммм!»
– Ну что опять?
Уже двадцать минут я пыталась открыть файл с ЕГЭ по истории за прошлый год. Не знаю, в каком году появились компьютеры, но тот, что стоял передо мной, явно относился к первой сотне. Стационарный блок занимал почти все место под столом. Монитор напоминал большую белую коробку и постоянно мигал.
Можно, конечно, просто вообразить себе школьный аттестат и результаты экзаменов…
– Наум?
Я закрыла программу и прислушалась. На кухне было подозрительно тихо. Никто не драл остатки обоев, не мял лапой случайно упавший пакетик и не разбрасывал по полу наполнитель из лотка. А если он умер? Лежит там в луже… Пытаясь избавиться от навязчивой картинки, я перевела взгляд на монитор. На заставке девушки с обручами на головах, взявшись за руки, водили хоровод.
– Наум!
Я поднялась,