него не было достаточных доказательств, но он чувствовал: таким образом ее не пронять; она огрызалась все агрессивнее и агрессивнее, увеличиваясь в размерах.
Запрет на контакты остановил не только гибель магов, но и рост облака аномалии.
Тем временем в Особом Отделе старательно изучали как трупы, так и попавшихся живыми Адских Гончих, пока окончательно не убедились в том, что эти существа не могли принадлежать этому миру.
Строение их тел не имело ничего общего ни с одним живым существом в Аглоре.
К тому же мир, из которого они пришли, – Мэтью считал, что плотное облако аномалии скрывало стабильный портал в другой мир… Так вот, место, откуда являлись Адские Гончие, не знало дневного света.
Их глаза не были к такому приспособлены, и солнечные лучи вызывали у них слепоту.
Это тоже был своего рода прорыв.
Отметили в Особом Отделе и повышенную сопротивляемость монстров к Огненной магии, после чего сделали еще один рывок – выяснили, что эффективнее всего Адским Гончим было противостоять с помощью заклинаний из Воздушной Магии.
Самым действенным на данный момент считались Боевая молния Гундерсона и ее производные.
Но Мэтью знал, что их триумф будет недолгим. Твари, пришедшие из магической аномалии, менялись с пугающей скоростью.
Адские Гончие уверенно приспосабливались под этот мир.
Они эволюционировали – слово, появившееся из недр его сознания, – слишком быстро. И уже скоро, Мэтью нисколько в этом не сомневался, они смогут расхаживать по Аглору наравне с исконными обитателями его мира.
К тому же Мэтью считал – хотя доказательств у него не было, – что за Адскими Гончими обязательно явятся их хозяева, встречи с которыми не избежать.
В том, что их намерения не будут дружелюбными, он не сомневался.
Но этот момент еще не наступил. Время до сих пор оставалось – для того, чтобы узнать как можно больше, после чего придумать, как их остановить.
Аномалия казалась Мэтью хитрым зверем, растущим и умнеющим на глазах. Одно за другим она протягивала свои щупальца, запуская их в плоть Аглора, словно разыскивала в нем слабые места.
Но и у самого Мэтью тоже оказалось слабое место.
…У этого «слабого места» были зеленые глаза, очаровательное лицо и стройная фигурка.
Мэтью помнил, как она прильнула к его груди и как бешено стучало ее сердце, а тонкие руки обхватили его за шею.
Ее близость и вибрации Высшей Магии, смешанные с запахом ее духов и крови Адских Гончих, едва не свели его с ума.
Это произошло три часа назад, когда он выносил ее из склада прядильной мануфактуры, и то воспоминание до сих пор отзывалось жаркой волной в его теле.
Стоило лишь о ней подумать, как собственное сердце начинало колотиться быстрее, а Огонь рвался наружу.
До этого Мэтью считал, что пропал еще тогда, при первой их встрече. Но затем его немного отпустило. Стало легче, когда он осознал, что ту девушку ему уже не найти.
Город огромный, а он сглупил. Слишком долго думал, и незнакомка растворилась в Виенне без следа.
На Питера не было никакой надежды, Мэтью знал это еще со времен академии, так что его поиски зашли в тупик.
Сам виноват, сказал себе Мэтью. Но, может, оно и к лучшему.
Сейчас ему было не до зеленых колдовских глаз – аномалия раз за разом преподносила им сюрпризы. Время стремительно утекало и до встречи с хозяевами Адских Гончих, как Мэтью полагал, оставалось всего ничего.
Он почти успокоился. Уговорил себя, что это была лишь минутная слабость.
Но стоило ее снова увидеть, как Мэтью понял…
– Еще не помешает разобраться в том, что именно я понял! – ворчливым голосом заявил он Огню в камине, на что тот ответил согласным рычанием и треском осиновых поленьев.
Ее имя – Карлин Кэмпбелл-Данкер.
Кэрри – так она попросила ее называть.
Мэтью произнес это имя вслух, и Огонь вспыхнул в очередной раз. Не только в камине, но и зародился в глубине груди, пробежал по телу, прильнул к рукам, грозя сорваться и накинуться на книги на полках и бумаги на его столе.
Это оказалось приятно, а еще немного тревожно.
До этого у Мэтью было несколько коротких романов. Но никто из прошлых «увлечений» не вызывал у него столь сильных чувств.
Он отчетливо помнил ее запах. Ее слова и ее тревогу. Ее улыбку, ее силу и слабость. В Карлин Кэмпбелл-Данкер его завораживало буквально все.
Кроме одного – она ему соврала.
Кэрри что-то от него скрывала, и Мэтью не мог придумать действенной причины для ее лжи. Но собирался выяснить.
Кажется, это будет самое приятное его расследование, сказал он сам себе. Если, конечно, не откроются страшные тайны.
– Кто же ты такая? – произнес он вслух. – И чем ты не угодила тварям из аномалии?
Вскинул руку, воссоздавая перед собой девичий образ, и иллюзия вышла на славу.
Спокойный и серьезный взгляд, длинные темные ресницы, чуть подрагивающие от волнения. Благородные черты лица, маленький носик, уверенный рот…
– Что же ты мне не рассказала? – спросил он у иллюзорного образа. – И почему ты этого не сделала? Почему ты не доверяешь мне, Кэрри?
Мэтью подозревал, что часть из того, о чем она умолчала, сейчас лежало на каминной полке, ссыпанное в блюдце. Отправляясь домой, Мэтью прихватил это из прозекторской Особого Отдела, теперь уже занимавшего целое здание неподалеку от королевского дворца.
Раньше особняк принадлежал одному из мятежных лордов, казненных за измену, но Мэтью не тревожили призраки прошлого.
Его беспокоило настоящее.
…Монстры стали нападать на кареты – две попытки за последние два дня. И обе связаны с Карлин Кэмпбелл-Данкер.
Несмотря на это, угрожающая тенденция налицо.
С утра он собирался на доклад к королю.
…Монстры стали проникать в здания. Пока что единичный случай, но Мэтью был уверен, что за ним последуют и другие.
Королю следует узнать и об этом.
А вот о том, что Кэрри ему солгала, Анджею Дорсетту знать не стоило. Но Мэтью это тревожило. Как и то, что твари из магической аномалии, действуя сообща, дважды пытались ее убить.
У них не вышло. Сперва вмешались Ночные Охотники, затем успел Особый Отдел, да и Кэрри оказалась в состоянии за себя постоять.
Но если леди Кэмпбелл – жертва, тогда почему же она солгала?
Из рваных ран на телах двух монстров извлекли сплющенные кусочки металла. Более детальная экспертиза была назначена на завтрашний день, но теперь эти куски лежали на блюдце в его гостиной.
Патологоанатом считал, что именно они стали причиной смерти двух Адских Гончих. Два