до кровавых соплей, и плевать, что на это скажут парни из полиции. Хотя есть ли пол у таких тварей… нет, все равно нельзя.
— Да я же не… понимаете, Алина сама сюда со мной приехала, на маршрутке. Я ее возле «Неба» подобрала. Пожалела, дура старая — она плакала, идти, мол, некуда, в бомжатнике жить не может… И о своих ловцах снов рассказала. Вот я и приютила ее на свою голову… Накормила, одела, утешила. К делу пристроить попыталась. Истинно говорят, не делай людям добра — не получишь зла… У меня же кредиты!
Алина чуть шевельнулась! Нет, это просто ветерок растрепал ее волосы. Дышит она или нет? Не окоченела, значит, не труп… наверно. Где там проверяют пульс? Все ОБЖ из головы вылетело.
Старуха вяло дергается. Кричу:
— Не двигаться! Ну что ты несешь, какое еще добро⁉ Ты, быть может, убила ее.
— Да она сама, сама хотела работать со мной! Клялась и божилась, что будет стараться, что сплетет сколько надо ловцов этих своих по любым требованиям, для любых снов. Я же двадцать лет работала потомственной ведьмой, знаете, магистр черной и белой магии… А с Одарением этим чертовым конкуренция бешеная стала, как раньше уже не поработаешь. Дар мне бесполезный вышел — звуки глушить, очень уж мотоциклисты эти чертовы достали. Как тут прокормишься? Думала, с Алиной этой мы по новой бизнес раскрутим на двоих. Сны приворотные и отворотные — такое всегда на спросе… Какое там! Эта дурища сперва наобещала с три короба, а потом, когда я нашла клиентов, в отказ ушла. Она, мол, художник, чувства тонкие создает, а не эту, как она сказала, пошлость. А я авансы с клиентов собрала уже. Ну и заперла девку в подвале, чтобы за ум взялась, работать начала нормально. Тут же пожалела, хотела выпустить… а она орать стала, в полицию, мол, пойдет! Ну зачем мне полиция? Пришлось эту дармоедку кормить, а у меня же кредиты!
Глаза застилает красным, я сжимаю кулаки и шагаю вперед, к этой твари… Вой сирен приводит меня в чувство. Двор заполняется людьми в форме. Медики в синих комбинезонах укладывают Алину на каталку. Полицейские уводят старуху.
— Вы очень рисковали, — говорит мне здоровяк в чине капитана. — А если бы эта баба тут не одна была?
Безучастно киваю. Наверно, он прав, но это уже не имеет значения.
— Вы только не уезжайте, пожалуйста, пока показания не дадите и протокол не подпишете…
Снова киваю. Страшно хочется домой. Но я знаю, сколько нервов у ребят отнимают бумажки и какую власть они имеют над человеческими судьбами. Быстрее оформим документы — надежнее упечем мерзкую ведьму, чтобы она никого больше не смогла запереть в своем вонючем подвале.
Тупо наблюдаю за суетой медиков. Блестят приборы, кто-то выкатывает штатив для капельницы.
— Может, и не довезем… — бросает на бегу один другому.
Ко мне снова подходит капитан:
— Ну, расскажите в свободной форме, как было дело.
Начинаю давать показания. Капитан записывает, держа на весу планшет.
Визжат тормоза. Во двор размашисто входит Михайлов и, игнорируя всех, направляется прямиком к каталке. Не слыша протестов медиков, приподнимает Алину, обнимает за плечи, берет за руку.
— Линочка, поехали домой, — говорит он в безжизненное лицо дочери. — Я суп куриный сварил. Рогалики испеку, как ты любишь, с повидлом. Посидим с тобой, кино посмотрим хорошее. Пора домой, Алина.
Скучное лицо побитого жизнью мужчины сейчас выглядит так, словно сошло со старинной картины — столько в нем тепла и нежности.
Алина вздрагивает, открывает глаза, шепчет:
— Папа… прости меня, пожалуйста…
— Все хорошо, Линочка. Все закончилось. Поехали домой.
Отворачиваюсь от них. Пытаюсь сосредоточиться на показаниях.
Четверть часа спустя пишу «с моих слов записано верно», ставлю подпись и иду наконец к своей машине. Суматошный такой день выдался…
Когда я уже щелкаю брелком и верный фордик радостно мигает в ответ, сзади доносятся торопливые шаги. Ну, чего им еще надо?
Меня догоняет Михайлов:
— Александр, я не сказал вам… Если вам что-то когда-то понадобится, в любое время дня и ночи звоните мне. Не знаю, как расплатиться… как выразить…
— Да никак не надо выражать, — подавляю нервный зевок. Устал я все-таки. — И денег ваших не возьму — вам нужнее. Идите к Алине.
Но настырный дядька не может отвязаться, пока не выскажется:
— Я надеюсь… я очень надеюсь, что это добро однажды вернется к вам. Вы помогли нам там, где не помогал никто. Пусть и к вам однажды придет помощь… в том, что для вас важно.
Глава 9
На автономе. Часть 1
Ноябрь 2029 года
Федя встречает меня в прихожей:
— Дядь Сань, я новый уровень забацал! Глянь, как думаешь, я босса не слишком перекачал? Лут адекватненький?
— Сейчас посмотрю, Федя. Руки помою только…
Прячу улыбку. Мой коварный план сработал на все сто.
Федька вообще оказался славным пареньком: нормально, хотя и без фанатизма, учился, охотно ходил на футбол, ладил с приятелями. Залипал, конечно, в тик-ток с его дурацкими видео, но так теперь все дети делают. Напрягало меня в нем одно по большому счету — он слишком много играл; реально, почти все свободное от остальных дел время. Оля каждый вечер с трудом загоняла его в кровать — «ну ма-ам, еще пять минут, я уже почти получил уровень». Больше того, пару раз я замечал, что он играет по ночам, когда мы спим.
Применять жесткие санкции я не мог — все же мой голос в его воспитании совещательный, а Оля — достаточно мягкий человек. Да и не был уверен, что эти меры не сработали бы в обратную сторону. Вот сколько я орал на Олега, комп его из розетки выдергивал — и что получилось… Так что я решил бороться с врагом его же оружием. Прочитал пару статей по гейм-дизайну и освежил навыки работы с одной достаточно простой, «детской» средой программирования. Поболтал с Федей о его любимых играх, расспросил, что в каждой из них его раздражает, и как бы невзначай сказал, что а ведь можно же написать свою игру, где всех этих проблем не будет…
Сейчас в написанную Федей игру играют не только его приятели, но и ребята из других компаний и даже несколько девочек. За своими старыми играми он все еще иногда зависает, а потом я его спрашиваю,