– – И где вы ужинали? – – продолжает Алтонгирел свой допрос. Азамат покорно отвечает, но он такой же блаженно-осоловевший, как я, и ему, видимо, вообще всё равно, что вокруг происходит.
– – А там за лесом таверна.
– – Эта мерзкая забегаловка?! Я там пять лет назад отравился!
– – Там хозяин сменился с тех пор, – – вставляет Эцаган, который тоже с ухмылкой слушает этот разговор.
– – Там теперь земная кухня, – – говорит Азамат, – – потрясающе вкусно. Вот куда Тирбишу надо было бы сходить.
Духовник закатывает глаза.
– – Боги, Азамат! Ты через неделю предстанешь перед Старейшинами, тебе надо думать о том, чтобы женщину покрепче к себе привязать, а ты о Тирбише! Надо было идти в какой-нибудь развлекательный центр, чтобы тут же тебе и номера, может, удалось бы её уложить, а ты придумал тоже – – в лес! Что она тебе, на дереве даст, что ли?!
У Азамата становится очень интересное лицо – – ироничное и мечтательное одновременно. Я прячусь в чашке, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не фыркнуть.
– – Знаешь, Алтонгирел, – – говорит Азамат, неожиданно кладя ладонь духовнику на плечо, – – тебе стоит отвлечься от моих проблем. Постарайся просто быть повежливее с Лизой.
На этом Азамат встаёт и объявляет отбытие, отчего все резко выскакивают из-за стола и разбегаются в разные стороны, кроме меня, Гонда, Эцагана и Алтонгирела, который так и сидит, широко раскрытыми глазами таращась на своё плечо, как будто там выросло щупальце.
Гарнет уже полностью влезает в иллюминатор, когда я в клубах пара выпадаю из душа, так и не разрешив мучащую меня дилемму: идти сейчас к Азамату или нет. С одной стороны, вроде бы, он сказал, что моё общество ему приятно в том числе и ночью, хотя вдруг я не так поняла. С другой, он уже сегодня днём опять забыл, что у нас принято жить вместе, значит, ему это всё ещё очень странно. С третьей, он вполне может считать на сегодня программу оконченной. С четвёртой, вдруг он вообще занят и не в каюте?
Мои метания прерывает сам Азамат, постучавшись в дверь.
– – О, – – говорю, – – ты прямо мысли мои читаешь. Я как раз к тебе собиралась.
– – Ну что ты, Лиза, – – хмурится он, – – конечно я не читаю твоих мыслей, это мерзкое тёмное дело, и я бы никогда...
– – Хорошо-хорошо! – – перебиваю. – – Это просто выражение такое, я только имела в виду, что ты прямо угадал момент!
– – А, вот как, – – он расслабляется. – – Ну замечательно. Я как раз хотел сказать, что не стоит тебе в халате по коридорам ходить.
– – Да я вроде специально приличный халат купила...
– – Ну, всё равно нехорошо, – – кривится он. – – Это вообще я к тебе ходить должен...
– – Я бы предпочла, чтобы мы оба были подвижными субъектами, – – хмыкаю я. – – Так что мне, каждый раз в уличное одеваться, что ли?
– – Я, собственно, хотел кое-что предложить... – – произносит он задумчиво. – – Правда мне немного неудобно, как бы ты не подумала, что я это заранее так спланировал...
Я только моргаю.
– – Что спланировал?
– – Да ничего не планировал, в том-то и дело. Так случайно вышло, только теперь выглядит, как будто нарочно.
– – Ну, если ты говоришь, что случайно, то я тебе поверю, – – пожимаю плечами. Ещё б понять, о чём речь...
Азамат облегчённо выдыхает.
– – Тогда смотри.
Он подходит к столу, берётся за ручку верхнего ящика, потом поворачивается ко мне:
– – Можно открыть?
Там у меня вязанье, насколько я помню. Киваю.
Он открывает ящик, просовывает руку вглубь и что-то там делает. Я слышу тихий гул, оборачиваюсь на звук и вижу, как стена с иллюминатором быстро ползёт вверх. Я только и успеваю открыть рот, когда вся стена втягивается в потолок, а за ней открывается... каюта Азамата.
Несколько секунд хлопаю жабрами, забыв, что у меня есть лёгкие. Наконец подбираю оброненный дар речи.
– – А как же иллюминатор?
– – А, это просто экран, у тебя же каюта в середине корабля, откуда тут настоящий иллюминатор...
– – И... ты хочешь сказать, что случайно дал мне каюту, смежную с твоей?
– – Я так и знал, что ты не поверишь, – – вздыхает он. – – Вас всех разместили в одинаковые каюты, подряд от входа. Тебе досталась последняя. Просто так число совпало.
– – А то, что тут стенка поднимается, – – тоже совпадение? – – продолжаю таращиться я.
– – Все стенки поднимаются, – – усмехается он. – – Правда, в обитаемых каютах я всегда запираю их изнутри, вот тут, в ящике кнопка. Но если отпереть, то поднимаются вообще все переборки. Собственно, холл – – это шесть кают с поднятыми стенками между собой и коридором.
– – Чумаааааа, – – протягиваю я, осознавая масштаб дизайнерской мысли. – – Кру-у-уто, слушай, это же должно быть очень удобно!
– – А это и есть удобно. Только тссс! – – он смешно прикладывает к губам палец – – не прямой, а согнутый петелькой. – – Кроме Алтонгирела и Ирнчина, никто в команде об этом не знает.
– – Почему?
– – Ну, я просто новичкам без нужды не говорю, а вышло так, что уже много лет не было нужды. Молодняк – – играться начнут, поотпирают чужие каюты... А то ещё украдут мою идею. Так что это вроде как секрет.
Я только качаю головой.
– – Если захочешь поднять стенку между своей каютой и кабинетом, сними с полок всё нужное, потому что сами полки спрячутся в стенку, – – продолжает наставлять Азамат. – – Ничего не пострадает, но из потолка ты никак не достанешь, если понадобится что.
– – Хорошо, что там стеллаж у другой стены стоит... – – говорю и вижу хитрую улыбку Азамата. – – Ну да, ты же и ставил, ясно. Значит, по утрам стенку будем закрывать, чтобы если кто заглянет, не заметил, так?
Азамат кивает. Я осматриваю получившееся в итоге двойное помещение. Забавно, такая чёткая линия отделяет мой бардак от порядка у Азамата. А кровати у нас в итоге бок о бок стоят.
– – Ну что, – – говорю, – – сдвинем кровати и освоим новые пространства?
Азамат очень доволен собой.
Глава 17.
Мы снова продрыхиваем до десяти, что для меня, впрочем, вполне нормально, а вот Азамат сильно удивлён. Даже пытается извиняться, видно, всё ещё подсознательно уверен, что спать после секса – – непростительное оскорбление, особенно много спать.
Я его успокаиваю, после чего мы снова разделяем каюты и идём завтракать. От завтрака, конечно, остались рожки да ножки, хотя Тирбиш и пытался нам что-нибудь зажать.
– – Ну вы бы ещё завтра пришли, – – разводит он руками, выставляя на стол остатки сыра. Этот сыр свежий и пахнет заправскими носками, и что-то меня совсем не тянет его есть. Тут Тирбиш светлеет лицом:
– – А я же вам йогурты купил!
Тут и я светлею всем, чем могу.
– – Молодец! – – говорю. – – Умница ты мой прозорливый!
Последнего слова он, кажется, не понимает, зато подводит меня к холодильнику, до отказа набитого разными кисломолочными продуктами. Тут и йогурты, и кефирчики, и творожки, и даже сметана. Ну, ладно, ряженки нет, но так её почти нигде нет. Я нагребаю себе завтрак атлета и делюсь с Азаматом несладким кефиром. Ему вроде бы нравится.
Едва мы успеваем доесть, является Алтонгирел, и вид у него заговорщицкий.
– – Азамат, – – говорит он, – – зайди ко мне, кое-что обсудить надо.
Азамат без вопросов встаёт и уходит вслед за духовником. Уж не раскусил ли он меня... Я вопросительно смотрю на Тирбиша, тот пожимает плечами.
– – Наверное, что-то насчёт вашей свадьбы, – – говорит.
– – А при мне что, уже нельзя?
– – Может, Алтонгирел капитану амулет какой хочет дать...
Эта мысль мне нравится. Конечно, с Алтонгиреловой манерой всё понимать строго противоположным образом лучше бы он вообще не вмешивался, но... кто знает, каким образом склонны понимать Старейшины. Ой, ладно, что-то мне эти переживания уже в печёнках. Пойду, что ли, в кабинете посижу с вязаньем. Называется, хотела к Новому Году закончить.
Первым делом, конечно, лезу в бук, а там письма от дорогих родственников. Матушка получила лилии и бегает теперь по потолку, потому что раньше мая сажать не имеет смысла. А ещё она уже вяжет-вяжет-вяжет, а что если сделать рукава три четверти?
Я отвечаю, что ни в коем случае никаких четвертей, и чтобы горло было закрытое. Мода такая, вру. А то с матушки станется лично заявиться только для того, чтобы обидчикам зятя по шее надавать.
Письмо от братца примерно сводится к «третий день пьём ваше здоровье» , слегка приукрашенное тем, как все выпадают в осадок от новостей. Правда, в конце письма он всё-таки вспомнил спросить, всё ли у нас хорошо.
Я ему отвечаю, что всё шоколадно, особенно если муданжские Старейшины одобрят наш брак, а критериев никто не знает. Пусть ломает голову, что всё это должно значить.