Боли он почти не почувствовал. Только мгновенный жар в боку, словно от ожога, и какое-то недоумение с примесью досады. Удар пришел слева. А там должен был сражаться де Бовиль. Эме провел рипост почти наугад (сдавленный стон свидетельствовал о том, что он не промахнулся) и развернул лошадь. Как раз вовремя для того, чтобы убедиться, что второй из его людей тоже мертв. Плохо. И у него самого рана, похоже, глубокая, судя по тому, что каждый удар сердца теперь отдается в голове тревожным звоном. Сил у Эме хватило на еще один очень быстрый нижний кварт и резкий кроазе: сначала противник лишился шпаги, затем, в следующее мгновение, – жизни. Потом среди уцелевших слуг де Бофора возникло какое-то замешательство, причиной тому послужило приближение со стороны Нуази новых огней. Благодаря этой заминке лейтенанта не успели добить в бою. Да в том и не было нужды. Пальцы де Фобера разжались сами по себе, он уже не мог удержать в руке даже такую сомнительную тяжесть, как шпага. Клинок воткнулся вертикально в мерзлую землю. А Эме уже не слышал ничего, кроме оглушительного звона в ушах, и не видел ничего, кроме ярко-алой пелены перед глазами. Он уткнулся лбом в гриву лошади, ощущая, что падает. Падает из седла и одновременно куда-то в бездонную, наполненную спасительной тишиной и темнотой пропасть.
Андре тоже приходилось несладко.
Под ним был отличный конь – чистокровный английский скакун, способный даже по такому бездорожью уйти от любой погони. А вот лошади из королевской конюшни, хоть и казались накормленными и отдохнувшими, нужного темпа явно не выдерживали. Кучер старался на совесть, не жалея ни глотки, ни ударов кнута, но одного человеческого желания иногда мало для того, чтобы достичь поставленной цели.
Даже если предположить, что преследователей не так много, все равно Эме и его людям придется туго. Наверное, они останутся там, на дороге. Но долг свой выполнят честно. На сколько им удастся задержать погоню? На пять минут? Десять?
Экипаж нещадно трясло. Андре старался не думать о том, что мир вокруг начинает расплываться в зыбкой дымке, а только-только отступившая болезнь вознамерилась вернуться. Это было неважно. Главное – тоже честно исполнить возложенную на него задачу.
Лошади напряженно храпели, но тяжелый экипаж не давал им как следует развить скорость. Скорость, которая покупалась слишком дорогой ценой.
«Господи, я помолюсь за Эме и его людей. Если Ты дашь мне вернуться в аббатство…»
Сейчас следовало молиться за королеву.
Вдали показались огни очередной деревушки. До Парижа было не более получаса хорошего хода.
«Они видели карету, меня. Экипаж оставляет следы. А одинокий всадник имеет шанс уйти».
По дороге к столице ранее промчался большой отряд. Это викарий видел даже в темноте. Дорога была основательно истоптана конскими копытами. Колеса кареты оставляли в месиве из снега и грязи предательскую колею.
– Стой!
Андре жестом подкрепил свое приказание. Кучер остановил лошадей.
– Ваше величество, выходите.
Анна недоуменно посмотрела на дерзкого викария. Приказывать ей? Те десять-пятнадцать минут, что она провела в экипаже, дали королеве возможность несколько успокоиться. Анна наивно изволила полагать, что все самое страшное уже позади. Она в карете, которая мчится в сторону столицы. Через сорок минут ее величество будет в Лувре, привычно сунет в руку не слишком строгого охранника луидор, пройдет знакомым тайным коридором в свои апартаменты и сделает вид, что никуда не уезжала. А потом как следует проучит негодную Мари-Клэр. Что еще может случиться? Джулио в безопасности…
Королева замерла, гневно сведя брови и выпятив нижнюю губку.
– Извините, ваше величество, речь идет о вашей жизни и чести. Потому я не намерен церемониться! – Андре спешился и протянул руку к дверке кареты. – Ну?!
Мужские руки рывком подняли ее над землей и усадили на лошадь. Викарий не дал королеве даже как следует расправить юбку: мигом оказался сзади и перехватил поводья в левую руку. Правая обняла Анну за талию.
– Слушайте внимательно! – обращаясь к Гаспару и его товарищу, аббат не говорил, а отдавал приказания властным тоном старшего офицера. – Поезжайте по боковой дороге. Это окружная. Направляйтесь к любой из застав. Гнать лошадей по-прежнему. Если догонят – вам ничего не грозит. Говорите, что на вас пытались напасть неизвестные. Украли даму, которую вы привезли к источнику. Про даму ничего не знаете, она была в вуали и постоянно прятала лицо. Поняли?! Вы перепугались, услышав выстрелы, и поехали от часовни куда глаза глядят! Сами, на свой страх и риск!
Мужчины поспешно закивали.
Свистнул кнут. Карета, скрипнув колесами, тронулась. Перепуганный кучер в самом деле взял с места в карьер. Андре посмотрел им вслед и развернул коня в сторону заставы Сен-Антуан.
Умное животное прекрасно поняло, что надо слушаться хозяина беспрекословно, а попытки показать характер лучше оставить на потом.
Вдвоем в седле было зверски неудобно, но де Линь меньше всего думал об этом. Конь шел легко, из-под копыт разлетались комья снега. Анна в состоянии, близком к полуобморочному, почти висела на правой руке Андре. Приходилось поддерживать женщину, чтобы она не соскользнула вниз.
По сторонам дороги уже мелькали домики парижских предместий, кабачки, площадки для игры в мяч. Столица неумолимо приближалась. И если де Линь правильно понимал, то до заставы оставалось совсем немного.
Черт! Застава! Еще нет четырех утра!
Андре не смог сдержать сдавленный стон отчаяния. Ворота открывали в четыре утра. И возле них неизбежно скапливалось огромное количество людей, повозок, экипажей. Стражники брали плату за въезд в Париж. Крестьянские повозки, груженные разнообразной снедью и продукцией, которую следовало продать на одном из многочисленных рынков, двигались неспешно, то и дело перегораживая путь остальным.
И вся эта лавина устремлялась к заветным воротам не ранее четырех утра. С полуночи до первых петухов любой путь в Париж был перекрыт. Из Парижа – другое дело…
– Что случилось?
– Ничего хорошего! – мрачно ответил Андре. – У нас сложности, ваше величество. Ворота будут закрыты еще три четверти часа.
– Но я могу приказать… – начала было королева. И осеклась, заметив выражение лица своего спутника.
– Что вы прикажете, ваше величество? – Андре зло усмехнулся. – Велите именем королевы открыть ворота? Чтобы все знали, что вы нынче ночью куда-то ездили и вернулись именно со стороны аббатства Нуази, куда отправился и кардинал Мазарини?
Анна поджала губы.
– Вы на редкость нахальны, аббат де Линь! – процедила она.