— Наша шерсть не продается по низкой цене, — стоял на своем Роберт, закатывая глаза, — уж мы-то заботимся об этом.
— О да, господин главный поставщик, мне это хорошо известно. Но, тем не менее, те, кто производят ткань, получают огромные прибыли. Посмотрите сами, сколько нам приходится платить за отрез хорошей тонкой шерсти. Разве вы не видите, что это просто еще один шаг в том направлении, в котором мы уже начали двигаться? Вместо того чтобы обогащать скупщиков, мы перешли к самостоятельной продаже шерсти, и это дало нам дополнительную прибыль. Так почему бы нам самим не начать производство ткани и положить себе в карман прибыль текстильщиков?
Но Роберта было не переубедить. Ему нравилось, как складываются дела, и он не склонен был что-то менять. Ему нравилось и то, как он утвердился среди купцов. Он понимал, что если придется начинать сначала, это потребует от него титанических усилий.
— Вы просите, чтобы я воровал работу у других людей, — сказал он. — Что будет со страной, если каждый начнет менять свое ремесло? Нет, нет, моя дорогая жена, я всю жизнь занимался шерстью и буду продолжать делать то же самое. — Он ласково потрепал ее по щеке. — У вас всегда возникают какие-то безумные идеи. Все время гонитесь за чем-то новым.
— А вы напоминаете мне тех стариков, которые неодобрительно цокали языком, когда в домах начинали строить дымоходы. Помните, они говорили, что нам нечем будет дышать без дыма в доме, — проговорила Элеонора с улыбкой.
Она знала, что победить в первой же битве невозможно.
В апреле герцога Йорка назначили лордом-протектором. Он призван был действовать от имени и в интересах короля, пока последний не обретет вновь ясность ума, если такого вообще следует ожидать. Опасения Элеоноры за его жизнь не оправдались. Первым делом герцог созвал всю знать и крупных землевладельцев и заставил их присягнуть на верность принцу Эдуарду. Возможно, это было самым правильным шагом, чтобы на какое-то время удержать королеву от опрометчивых поступков. Он восстановил мир в королевстве, уже порядком охваченном волнениями. Он старался вершить правосудие по справедливости, так что показалось, что наконец наступают хорошие времена. Несчастная страна была на пути к восстановлению, как Ирландия, где, по мнению Элеоноры, герцог не тратил времени даром.
Роберт теперь был вынужден признать, что герцог оказался лучшей политической фигурой. Именно с ним стоило связывать надежды на мир в Англии. Роберт признал и необходимость стать на сторону Йорка: он написал письмо, сообщая о своей поддержке и предлагая правительству деньги, если таковые понадобятся. От герцога пришел весьма благожелательный ответ, в котором он выражал благодарность за предложение помощи. Ричард обещал пользоваться ею в случае необходимости. Чтение письма вызвало в памяти Элеоноры образ герцога в лунном сиянии, когда он поцеловал ее, а она поклялась ему в своей верности.
Осенью Элеоноре пришлось попрощаться со своим горячо любимым сыном Томасом. Когда ему исполнилось тринадцать лет, мальчика решили отослать в Кембридж изучать право. Идея принадлежала Элеоноре, а Роберт ее с радостью поддержал.
— Нашей семье очень понадобится кто-нибудь, знающий законы, — сказал он.
Но одно дело — строить планы, а совсем другое — проститься с сыном — красивым и очаровательным мальчиком, который был настоящим утешением в трудные времена.
— Не волнуйтесь, матушка, — сказал он накануне своего отъезда, — я буду приезжать на каникулы, как только смогу.
— Как только сможешь, — печально повторила она. — Дитя мое, не беспокойся о деньгах. Если тебе понадобятся деньги, чтобы приехать домой, дай только мне знать, и я вышлю тебе немедленно, сколько требуется.
— Учись прилежно, сынок, слушайся своих наставников во всем, — дал сыну отцовский совет Роберт.
— И не вздумай пристраститься к вину, я слышала, это делают некоторые мальчики, — резко добавила Элеонора. — В твоем возрасте вполне достаточно эля.
Томас усмехнулся.
— Да, матушка, я все запомнил. Я вернусь в отчий дом таким же хорошим и честным парнем, каким покидаю вас.
Элеонора ущипнула его за щеку.
— Ты у меня дерзкий мальчишка, — сказала она. — Пиши мне как можно чаще. Я же буду молиться о тебе каждый день.
На следующее утро, еще до рассвета, Томас уже был в пути, сопровождаемый группой всадников, которые следовали в том же направлении и согласились позаботиться о нем. Ему предстояло учиться в Кембридже четыре года, а затем устроиться на службу в одном из судебных залов Лондона. Получалось, что кроме коротких визитов на каникулы, Элеоноре не удастся видеться с сыном, пока тот не станет взрослым мужчиной.
То ли из-за печального настроения, вызванного отъездом любимого сына, то ли по каким-то другим причинам, но вскоре после разлуки с Томасом Элеонора слегла раньше срока и родила девочку, которая не прожила и дня.
Пришла длинная суровая зима. На Рождество стало известно, что король вновь в здравом уме. Его выздоровление было внезапным и неожиданным. Торжествуя, королева сместила с поста главы Совета лорда Ричарда и освободила из заточения в Тауэре лорда Эдмунда. Ричард в страхе за свою жизнь бежал на Север, чтобы заручиться поддержкой своих сторонников там. Вновь разгорелись старые распри. Королева была одержима мыслью об устранении лорда Ричарда. Он же пытался защитить себя. В результате страна вновь была разорвана в их битве на выживание.
Для Морландов эти события стали первым серьезным испытанием. Королева убедила монарха, что Ричард — его враг. Ричард был решительно настроен получить аудиенцию у короля, дабы заверить его в обратном, однако у него не было никаких шансов на это, не имея на своей стороне армию. Он собрал свои силы на Севере, и Роберт не только отрядил к нему двадцать воинов, но и присоединил собственный меч. Ричард с такой военной поддержкой двинулся на Юг. Король, Бофор и их армия приближались к Северу. Они встретились в Олбани. Сражения как такового не получилось. Уже через час все окончилось. Преимущество было на стороне Ричарда. Хотя битва была такой короткой, она унесла жизни многих великих деятелей. Так, в первые же минуты сражения был убит лорд Эдмунд.
Бедный стенающий король полагал, что Ричард непременно убьет его, поскольку жена монарха сделала все возможное, чтобы убедить короля в кровожадности Ричарда Йорка. Но вместо этого герцог преклонил колени перед своим королем и вновь присягнул ему на верность. Изумлению и счастью короля не было предела. Роберт описал эту трогательную сцену Элеоноре, когда возвратился домой, после того как армия Йорка препроводила короля обратно в Лондон.