Звезда родилась!
С 1952 года — года «Ниагары» — началось двухлетнее ухаживание за Мэрилин одного из всеамериканских кумиров тех лет, знаменитого бейсболиста Джо Ди Маджо. Это ухаживание, как и длившийся девять месяцев их брак, стало общенациональной темой, практически затмив в глазах массового читателя газет и журналов даже войну в Корее. Однако прежде чем описывать эту почти трехлетнюю «злобу дня» сорокалетней давности, я позволю себе несколько отвлечься. Надеюсь, всем тем, кто придирчиво, словно купюры в бумажнике, пересчитывает мужей знаменитой актрисы и для кого результат, полученный после всех этих подсчетов, гораздо важнее, нежели фильмы, где снималась знаменитость, этим читателям будет, несомненно, интересно узнать, что вторым мужем Мэрилин (после Джеймса Дахерти) был все-таки не Джо Ди Маджо, как утверждают почти все биографы и наиболее авторитетные справочники, а совсем другой человек. Зовут его Роберт Слэтцер. Он не был знаменитостью, хотя, казалось бы, быть мужем Мэрилин Монро — вполне достаточная причина прославиться. Слэтцер — журналист, автор документальных фильмов, кинопродюсер (правда, по мелочи); в 1974 году опубликовал книгу под названием «Жизнь и странная смерть Мэрилин Монро». Книгу, которая создана была, прямо сказать, не для чтении, а для сведения интересующихся.
Когда размышляешь над тем, почему довольно-таки интенсивная деятельность Слэтцера фактически пропала втуне, в голову приходит мысль о врожденной неудачливости. Там, где одним людям написано на роду всегда жить и быть на авансцене, в средоточии взглядов и интересов, другие обречены незаметной тенью соскальзывать в небытие. Слэтцер, полагаю, из числа последних. И я уже хотел было последовать примеру многих биографов, попросту игнорировавших его и без того незаметную фигуру, но вдруг подумал, что в истории — нравов ли, искусства ли — люди, находившиеся в тени, играют подчас не менее значительную роль, нежели любимчики публики. В истории Мэрилин, полной, как и истории многих знаменитостей, всяческих тайн и сенсационных банальностей, Слэтцер как раз и сыграл пусть не очевидную, но достаточно важную роль, и если я сейчас привлекаю к его скромной особе внимание читателя, то делаю это по двум причинам. Во-первых, для нравов Киногорода (не обязательно Голливуда) показательны обстоятельства этого, скажем, полубрака; во-вторых, это замужество отразило основную — ее можно даже назвать единственно серьезной — проблему жизни Мэрилин. Одиночество.
Передо мной фотопортрет Роберта Слэтцера. Точнее даже, двойной портрет. Родился Слэтцер чуть ли не в тот же год, что и Мэрилин, или даже на год позже, так что к 1986 году, когда сделана фотография, ему было лет шестьдесят. Плотный седовласый человек полувопросительно, даже с тревогой, смотрит на фотографа (чуть вбок от линии объектива) и прижимает к груди большую (в рамке) фотографию, где они с Мэрилин молоды и счастливы. То изображение сделано в 1952 году. На фото 1986 года он, на мой взгляд, гораздо привлекательнее, чем в молодости (случай нередкий), а тогда, тридцать четыре года назад, он наверняка казался увальнем с полным, даже мясистым лицом и мощными плечами, напоминая какого-нибудь громилу из романов Чэндлера или Чейза. Понятно, не красавец. (Строго говоря, ни один из полноправных мужей Богини в красавцы не годился — ни Джеймс Дахерти, ни Джо Ди Маджо, ни Артур Миллер). Человек с улицы. Лицо в толпе. А Мэрилин даже на бытовой фотографии (фактически любительской), как всегда, блестяще демонстрирует искусство гармонии, доступное лишь Богине нового времени. Что же свело их вместе — человека с улицы и Богиню? «Это было нечто вроде шутки, — признавался позднее Слэтцер. — Мы поженились за пять дней в Мехико в августе 1952 года. Брачную ночь провели в пляжной гостинице «Розарита». Нашего свидетеля звали Ноубл Чиссел. А по возвращении мы это брачное свидетельство спокойненько порвали — замужество не входило в ее планы. Мэрилин не искала идеального мужа. Карьера ее только начиналась, и ее не интересовал ни дом за белым забором, ни дети, затеявшие возню на заднем дворе».
Не знаю как кому, но мне, в отличие от многих биографов Мэрилин, Слэтцер симпатичен. Своей основательностью, серьезностью и — главное — ответственностью (именно ответственностью) за судьбу Мэрилин. Забегу на миг вперед: в последний год жизни, преданная многими своими высокопоставленными ухажерами, она обратилась за советом именно к нему, Бобу Слэтцеру, который остался преданным ей на всю жизнь. Преданным, а не предавшим. Как ни странно, может быть, именно поэтому и рассказ его доверия не вызывает. В первую очередь его веселый тон. Слэтцер был предан Мэрилин и не хотел знакомить посторонних с, в общем-то, унизительным эпизодом ее жизни. Унизительным, но и характерным для той сферы деятельности, где вложенные деньги диктуют способ жизни. Меня не смущает свидетель — фамилия наверняка подлинна. Я даже готов игнорировать мотивы (более чем сомнительные), которыми Слэтцер объясняет, почему было уничтожено брачное свидетельство. Но вот — для начала — чисто внешнее противоречие: каким образом пляжная (береговая) гостиница («Розарита Бич Хотэл») оказалась в… Мехико, который, как известно, расположен вовсе не на берегу океана?
Далее — «пять дней в Мехико в августе 1952 года». В шести фильмах снялась Мэрилин в этот год; не успели завершиться съемки одного фильма — надо было отправляться рекламировать предыдущий и готовиться к съемках следующего. При тех поистине рабских условиях длительного контракта, обычного в те годы на голливудских студиях, как могла Мэрилин, с огромным трудом добившаяся такого контракта, вдруг уехать неведомо куда почти на неделю? Смущает меня и это веселое «мы», которые «спокойненько» порвали брачное свидетельство. Допускаю (хотя и с трудом), что Мэрилин могла сделать это «спокойненько», но — Слэтцер, любивший ее всю жизнь? И так же спокойненько рассказывающий об этом частному детективу в 1972 году? В это я не верю. И, как выяснилось, не напрасно.
Один из позднейших биографов Мэрилин, Сандра Шиви, беседовавшая со Слэтцером уже в восьмидесятые годы (с тем привлекательным седовласцем, каким он предстал на фотографии 1986 года с дорогим ему портретом в руках), говорит о другой истории, куда более реальной и куда более жестокой. Во-первых, поженились они не в августе (месяце, оказавшемся для Мэрилин сравнительно спокойным), а в чрезвычайно насыщенном съемками и прочими событиями октябре. Но еще существеннее, что произошло это в субботу, чем полностью опровергается первоначальный рассказ Слэтцера о чуть ли не недельном отсутствии. Далее, церемония состоялась не в Мехико, удаленном от Лос-Анджелеса на две тысячи километров, а в Тихуане, городке на границе Мексики с Соединенными Штатами[38]. Все это заняло два дня, уик-энд, и в понедельник они снова в Голливуде, где их уже ждал вызов к Зануку. (Что было бы, отсутствуй они неделю, можно лишь гадать.) «Мэрилин позвонила мне в понедельник или во вторник после того уик-энда, — рассказывает постаревший Слэтцер, — и сказала, что Занук желает видеть нас обоих у себя в офисе в семь вечера. «А вот и расплата», — сказал я. Мэрилин была перепутана — голос дрожал, она едва не плакала. Но Занук был мил. Он знал меня — я встречался с его дочерью Сьюзен. Расхохотавшись, он спросил: «Что, в самом деле поженились?» Я ответил: «Ну да». Он сказал: «Мы истратили полмиллиона на имидж Мэрилин — Идеальной Девушки, ждущей Идеального Мужа ради детей. Если станет известно, что она замужем и никому больше не доступна, поклонники ей перестанут писать. (Теперь он не смеялся, и тон его был предельно серьезным.) Мы сейчас предполагаем обновить ее опцион, и я не хочу, чтобы этот брак продолжался»… Мы отправились в Мехико и расторгли брак».
Эта поистине страшная история, однако, специфична для жизни Киногорода[39]. Такое возможно еще только в политике, где, кажется, возможно все. Неш уж Золушка стала Королевой, то и личную судьбу она должна устраивать в своем кругу — «королевском». Когда через два года Мэрилин выйдет замуж за Ди Маджо, Занука не встревожит то, что она сделается «никому не доступной». Ди Маджо — тоже «звезда», и этим все сказано. Пугающая подробность описанной истории — она почти никому не известна (из читающей публики, разумеется). И не потому, что это — тайна, а потому, что это — мелочь, не стоящая внимания, второстепенная деталь в бурной жизни Королевы экрана. Занука интересовала легенда, а не живые люди, и в этом смысле поразительна как его демагогия, так и то, с какой легкостью молодые люди приняли ее на веру. Имидж Идеальной Девушки, ждущей Идеального Мужа ради детей? Не говоря уж о том, что подобный имидж еще никому из «звезд» (и самой Мэрилин тоже) не мешал выходить замуж, главное в другом: как именно этот имидж воплощался в экранных ролях, которых с таким трудом добивалась Мэрилин от того же Занука? Кем была эта Идеальная Девушка? Свихнувшейся Нелл? Сексуально озабоченной Роуз, с помощью любовника пытавшейся отправить на тот свет собственного супруга? Или Лорелеей Ли (ее еще предстояло сыграть), считавшей, что «самый верный дружок девушки — бриллиант»?