Между прочим, тот же Бэйкер достаточно выразительно рисует (по памяти, конечно) атмосферу на съемочной площадке в те минуты, когда на ней появлялась Мэрилин: «Мэрилин хотела, чтобы я дал ей «мотивацию» — то для того, чтобы пальцем пошевелить, то для того, чтобы почесать за ухом. Я отказался. Мне не хотелось конкурировать с Лайтес. Да и бессмысленно мотивировать каждое движение. Но Мэрилин то и дело заставляла меня вмешиваться. Ей все время не хватало подтекста… Странная она была. Никогда нельзя было знать наверняка, дошла до нее информация или нет. Бывало, репетируешь, репетируешь, а потом вдруг у нее как что-то щелкнет в мозгу, и мы уже неизвестно где оказываемся. Приходилось останавливаться и без всяких объяснений пытаться вернуть ее в нужное состояние».
Отмечу пока своеобразный эффект «замирания» посреди напряженной работы, странную заторможенность, когда не ясно, слышит тебя человек или нет, наконец — постоянный недостаток подтекста, «мотивации». Последнее — целиком на совести режиссера: это плод его «документального съемочного театра», который он старался создать на площадке. В целом, как видим, Мэрилин пребывает в некой прострации: стремясь к «звездным» ролям, она оказалась совершенно к ним не подготовленной, даже не актерски, а психологически.
Об этом свидетельствует еще один ее портрет, но увиденный в другом ракурсе: «В конце дня она возвращается домой измочаленная; может быть, съест что-нибудь легкое, затем — до посинения репетиции с Наташей к завтрашним съемкам. Без таблеток снотворного ей не заснуть, приняв их, она ложится, чтобы встать в пять утра. На следующий день она старается понравиться и Наташе, и режиссеру, а в итоге вспыхивает склока. Она пребывает в постоянном смятении, в полностью разобранном состоянии… Она никому не доверяет, кроме своего репетитора, и почти не слушает других актеров. Это их возмущает, особенно ведущих. Но ей не до того — ей важно, что Монро означает «звезду», и она занята этим до такой степени, что окружающие думают о ней как о грубиянке. Все эти «пожалуйста», «извините», «доброе утро» в голову ей не приходят. У нее дырявая память. Ах, мне надо запомнить реплики… я должна сделать три шага сюда, затем повернуться, посмотреть… И если режиссер пытается изменить мизансцену, над которой она работала всю ночь, это полностью выводит ее из себя, и начинается ужасная борьба». Такой увидел ее на съемках «Беспокойте не стесняясь!» художник по костюмам Билли Травилла.
Эти любопытные воспоминания фактографичны, даже фотографичны, заменяя моментальные снимки. Если верить Бэйкеру и Травилле, то поведение Мэрилин на съемках действительно может показаться странным. Ведь раньше не было ни этих «замираний», ни равнодушия к окружающим. В чем же дело? Выше я уже говорил, что «звездой» общенационального масштаба Мэрилин стала, не сыграв ни одной большой роли, то есть такой, на которой практически держится фильм. Трудно, конечно, с уверенностью сказать, ощущает ли себя генерал генералом, примадонна примадонной, а «звезда» «звездой», но чувство средоточия, а потому главенства и дополнительной (помимо себя) ответственности — словом, что-то в этом роде быть должно. Психологическая трудность для Мэрилин состояла в том, что она привыкла к несколькоминутным ролям, к которым ее — «старлетку» — милостиво допускали, к социально неполноценному положению к тому времени уже перезревшей «старлетки». Конечно, она мечтала стать «звездой» и фактически стала ею — о ней узнала вся страна, однако вне экрана, помимо него, независимо от него. На экране же она по-прежнему была «эпизодницей», при этом, с одной стороны, не имея ровным счетом никаких данных для этого очень трудного амплуа, а с другой — выполняя функции «звездной» рекламы, совершенно несвойственной актерам-эпизодникам.
Это межумочное, промежуточное состояние длилось пять лет (с первого, в 1947 году, контракта с Зануком), самой-то Мэрилин, конечно, казавшиеся десятилетием. И если бы не случай (помните тот прием на «Фоксе», устроенный для владельцев кинотеатров?), быть бы ей и дальше живой рекламой для чужих фильмов. Но вот волей случая (в лице Спироса Скураса) она оказалась в центре фильма — не на проходной роли — героиней, на которой фильм и держится. Случай. В нем все дело. Норме Джин пришлось на съемках осознавать, что она всерьез и бесповоротно стала Мэрилин Монро, общенациональным символом, кумиром зрителей, что ее взгляд с экрана будут ловить сотни тысяч (если не миллионы) посетителей кинозалов. Вот этот процесс осознания себя «звездой», центром киномироздания и зафиксировали Бэйкер и Травилла. Когда ей, дабы просто пошевелить пальцем, требовалась «мотивация», стало быть, она думала о том, как этот жест будет восприниматься с экрана. Ведь если умение выглядеть перед объективом фото- или кинокамеры у нее природное, то умения двигаться в пространстве экрана у нее не было, и никто ее этому не научил. Когда «вдруг у нее как что-то щелкает в мозгу», это означало, что «старлетка» Норма Джин Как-то-там осознавала себя Героиней. Кстати сказать, она ею еще не стала. Окончательно это произойдет в следующих двух фильмах — в «Ниагаре» и «Джентльмены предпочитают блондинок».
Пока же репутация ее еще не установилась. Увидев отснятый материал, Занук был, как всегда, скептичен: «Она — дилетантка. У нее слишком слабый голос, и вся она чересчур деревянна. Надо еще очень много работать, чтобы сделать из нее актрису. Но чего у нее не отнимешь, так это ее поразительную индивидуальность. Без дураков». При всей сложности отношений Занука и Мэрилин он был абсолютно точен и глубоко профессионален в оценке ее перспектив. Руководитель «Фокса» понял, что в этой экранной индивидуальности (ауре) и заключен подлинный талант Мэрилин, даже гений: здесь, в первых ее фильмах, рождалась не исполнительница кем-то предварительно созданных на бумаге ролей (над этим-то еще предстояло работать), а персонаж Заэкрана, Героиня, символ, воплощение надвигающейся на Америку, да и на весь мир, массовой культуры (без кавычек). И если эту Героиню мы называем Мэрилин, здесь нет преувеличения, ведь это имя вымышленно, мифологично. Не забудем, что девушку звали Нормой Джин.
Третий фильм из снятых в 1952 году — «Ниагара» — оказался, по-моему, ключевым в истории жизни Мэрилин и на экране, и вне экрана. Этот фильм переведен на видеокассеты, и любители кино, поклонники Мэрилин, при надлежащем старании вполне могут его достать и посмотреть. Думаю, они будут поражены, как был поражен я, странным соединением, даже совмещением, точно в видоискателе фотоаппарата, двух изображений одной героини — пошлой, заурядной, пустоголовой шлюшки, к тому же еще и не без цинизма и животной жестокости, и неземного существа, исполненного неясного очарования и пугающей загадочности. Это был первый фильм, где Мэрилин добилась полного слияния своих жизненной, экранной и мифологической ролей. Догадайся Занук развить достигнутое в «Ниагаре», Мэрилин осталась бы в истории кино не только как секс-символ экрана, но и как не имеющая ни предшественников, ни последователей уникальная Героиня «своего» кинематографа. Ее ли вина, что этого не произошло? Я не преувеличиваю значения для Мэрилин этого фильма. Подлинные поклонники и знатоки ее творчества придерживались аналогичного мнения. В 196S году (через шесть лет после ее гибели) некто принес цветы на могилу с запиской-посвящением: «Мэрилин! С нежной памятью о твоей «Ниагаре». Джонни».
Нс могу вслед за Норманом Мэйлером (в его книге «Мэрилин») сказать, что, кроме Мэрилин, в «Ниагаре» смотреть попросту нечего. Однако же и хорошим фильмом назвать его как-то язык не поворачивается. Сегодня впечатление таково, что, за исключением последнего эпизода (где Мэрилин не участвует), фильм снят специально для нее и без нее фильма не было бы. Между тем первоначально главная роль планировалась для Джин Питерс, но излишняя рафинированность этой актрисы заставила продюсера Чарлза Бракета подумать о другой исполнительнице. Продюсер (он же соавтор сценария) описал главную героиню как «прекрасное юное создание с ясными глазками, в чьем чистом взгляде нет и следа какой-либо морали». Не будущей же жене Говарда Хьюза (того самого владельца «РКО — Рэйдио», который, как помним, увлекался Мэрилин и за которого Джин Питерс выйдет замуж спустя три года) исполнять подобные роли! Зачем, когда есть Мэрилин Монро… В «Ниагаре» Джин Питерс исполняла вторую женскую роль — добродетельной и благородной девушки, все свои достоинства и раскрывающей перед зрителем в последнем эпизоде. Хоть и не первая, зато добродетельна. И в этом обстоятельстве, на первый взгляд десятистепенном, сквозь время проступают и легенда Мэрилин, и ее несчастливая, вовсе не легендарная судьба, и миф о кинематографической Манон Леско, и реальные попытки «девушки с улицы» пробить кастовые стены Голливуда нуворишей.