пустыне, и навстречу нам из Баббулкунда шли путешественники, и в глазах их отражалась красота его чудес.
В полдень, устроившись на отдых, мы увидели множество людей, бегущих с юга. Когда они приблизились, мы приветствовали их словами: «Как там в Баббулкунде?»
Они отвечали:
– Мы не принадлежим к народу Баббулкунда, в юности нас взяли в плен и привезли с гор, на севере. Сейчас нам всем явился Бог нашего народа и позвал в родные горы, вот почему мы бежим на север. А в Баббулкунде Нехемоса тревожили сны о роковом конце, и никто не мог истолковать эти сны. Вот сон, что приснился фараону Нехемосу в первую ночь. Снилось ему, что в тишине летит птица, вся черная, и при каждом взмахе ее крыльев Баббулкунд тускнеет и темнеет; вслед за ней летит птица, вся белая, и при каждом взмахе ее крыльев Баббулкунд сияет и сверкает; и так пролетели еще четыре птицы, поочередно черные и белые. Когда летела черная птица, Баббулкунд темнел, а когда летела белая, дома и улицы сияли. Но после шестой птицы Баббулкунд исчез, и там, где он стоял, осталась лишь пустыня, по которой печально текли Унрана и Плегатаниз. На следующее утро все прорицатели царя кинулись к своим божкам, вопрошая их о смысле этого сна, но идолы молчали. Когда вторая ночь, украшенная множеством звезд, спустилась из Божьих чертогов, фараон Нехемос снова видел сон; во сне явились ему четыре птицы, поочередно черные и белые, как и раньше. И как раньше, Баббулкунд темнел, когда пролетали черные, и сиял, когда пролетали белые; и после четвертой птицы Баббулкунд исчез с лица земли, и осталась лишь пустыня забвения и мертвые реки.
И по-прежнему идолы молчали, и никто не мог истолковать этот сон.
И когда третья ночь опустилась на землю из Божьих чертогов, украшенная звездами, опять Нехемосу был сон. Снова снилось ему, что пролетает черная птица – и Баббулкунд темнеет, а за ней белая – и Баббулкунд сияет, но больше птиц не пролетало, и Баббулкунд исчез. И настал золотой день, и рассеялся сон, и по-прежнему оракулы молчали, и прорицатели Нехемоса не могли истолковать пророческий сон. Лишь один осмелился заговорить перед фараоном и сказал: «Черные птицы, о повелитель, это ночи, а белые птицы – это дни…», но Нехемос разгневался, встал и сразил пророка своим мечом, и душа его отлетела, и больше он не говорил о днях и ночах.
Такой сон был фараону этой ночью, а наутро мы бежали из Баббулкунда. Великий зной окутал его, и орхидеи джунглей склонили головы. Всю ночь в гареме женщины с севера громко плакали по своим горам. Город томили страх и тяжкие предчувствия. Дважды принимался Нехемос молиться Аннолиту, а народ простирался ниц перед собакой Вос. Трижды астрологи смотрели в магический кристалл, где отражалось все, что должно произойти, и трижды кристалл был чист. И когда они пришли посмотреть в четвертый раз, в нем ничего не появилось; и смолкли человеческие голоса в Баббулкунде.
Скоро путники поднялись и вновь устремились на север, оставив нас в удивлении. Зной не давал нам отдохнуть: воздух был неподвижен и душен, верблюды упрямились. Арабы сказали, что все это – предвестия песчаной бури, что скоро поднимется сильный ветер и понесет по пустыне тучи песка. Но все же после полудня мы поднялись и прошли немного, надеясь найти укрытие, а воздух, застывший в неподвижности между голой пустыней и раскаленным небом, обжигал нас.
Внезапно с юга, от Баббулкунда, налетел ветер, и песок со свистом поднялся и стал ходить огромными волнами. С яростным воем ветер закручивал в смерчи сотни песчаных барханов; высокие, словно башни, они стремились вверх и затем рушились, и слышались звуки гибели. Скоро ветер вдруг стих, вой его смолк, ужас покинул зыбкие пески, и воздух стал прохладнее; ужасная духота и мрачные предчувствия рассеялись, и верблюдам полегчало. И арабы сказали, что буря произошла, как то положено Богом с давних времен.
Солнце село, наступали сумерки, мы приближались к слиянию Унраны и Плегатаниз, но в темноте не могли различить Баббулкунда. Мы поспешили вперед, стремясь попасть в город до ночи, и подошли к самому слиянию Реки Преданий с Водами Легенд, но все же не увидели Баббулкунда. Вокруг были только песок и скалы однообразной пустыни, лишь на юге стеной стояли джунгли с тянущимися к небу орхидеями. И мы поняли, что пришли слишком поздно – злой рок восторжествовал. А над рекой на песке бесплодной пустыни сидел человек в лохмотьях и горько рыдал, закрыв лицо руками.
* * *
Так, на две тысячи тридцать втором году своего существования, на шесть тысяч пятнадцатом от Сотворения мира, пал Баббулкунд, Город Чудес, который ненавидевшие его называли городом Пса; пал за неправедное поклонение идолам, пал, и не осталось от него ни камня; но ежечасно те, кто видел его красоту, оплакивают его – и в Аравии, и в Инде, и в джунглях, и в пустыне; и, несмотря на Божий гнев, вспоминают его с неизменной любовью, и воспевают и посейчас.
Родня эльфийского народа
Глава 1
Дул Северный Ветер; алые и золотые, последние дни осени трепетали в воздухе, улетая прочь. Над болотами, холодный и торжественный, вставал вечер. Все стихло.
Последний голубь возвратился к гнезду в кронах деревьев, что росли в отдалении на сухой земле; их призрачные силуэты в неясной дымке уже исполнились некоей тайны.
И вновь все стихло.
Свет угасал, сгущались сумерки, тайна неслышно подкрадывалась со всех сторон.
Тогда, пронзительно крича, прилетели и снизились зеленые ржанки. И снова все стихло – только одна ржанка вспорхнула и пролетела еще немного, оглашая пустоши жалобным кличем. Все замерло, все смолкло в ожидании первой звезды. И вот пролетели утки и свиязи, стая за стаей, и свет дня погас в небе – осталась только алая полоса. На ее фоне показался косяк гусей – огромным темным пятном; крылья птиц поднимали над болотами ветер. Гуси тоже опустились в камыши.
Тогда появились звезды и засияли в тишине, и безмолвие воцарилось в необозримых пространствах ночи.
Вдруг зазвонили, призывая к вечерне, колокола собора, что стоял у болот.
Восемь веков назад у самого края болот люди возвели огромный собор – впрочем, может быть, с тех пор прошло только семь веков или все девять – Диким Тварям не было до того дела.
Люди собрались на вечернюю молитву, зажглись свечи, алые и зеленые отблески света