Читать интересную книгу Лунное стекло - Екатерина Белецкая

Вся компания пришла минут через пять и стала рассаживаться – за руль сел Кир, второе переднее сиденье досталось Фэбу, а все еще плачущая Берта, Скрипач и Ит кое-как втиснулись на заднее сиденье, к Ри.

– Да я ничего… – видимо, Берта продолжала говорить что-то, что начала еще пока они шли к машине. – Вспомнила… наш первый снег, когда та конференция, в Хабаровске… Мальчишки, простите, что я плачу, но не могу не плакать. Оно само как-то… плачется…

– Ничего, ничего, – повторял Ит, вытирая ей слезы ладонью. – Обошлось же. Ну не страшнее, когда с самолетом было.

– Страшнее! Там… все было иначе. Совсем…

– Так, давай все-таки уже успокоимся, – попросил Скрипач. – Малыш, ну правда, ну хватит…

– Рыжий, я сейчас, – Берта глубоко вздохнула. – Ри, прости, что я вот так, но… для меня эти две недели были… Лучше никому не знать чем.

– Но все же нормально было уже через двое суток, – заметил Ри.

– Пока не убедишься, ничего не нормально, – возразила она. Усмехнулась, точнее, попробовала усмехнуться. – Я же практик, Ри. Мне нужно… своими глазами.

– Я никогда никого не обманывал и уж точно не сумел бы обмануть тебя, – справедливо заметил Ри. Брид и Тринадцатый вылезли из сумки и уселись к нему на колени.

– Хорошо то, что хорошо кончается, – подвел итог Тринадцатый. – Кир, поехали домой. Есть хочется.

* * *

– Он точно сказал – Гагтунгр? Не Логос? – Берта сидела за кухонным столом и в глубокой задумчивости вертела в пальцах чайную ложечку. – Вы уверены?

– На сто процентов, – кивнул Ит. – Малыш, а почему Логос? Насколько я помню, линия Логоса в случае Терры-ноль…

– Линия Логоса в случае Терры-ноль – это непреодолимый барьер, который не пропускает корабли за пределы системы. Помнишь, были попытки протащить через порталы малую яхту по частям, собрать и попытаться улететь? Чем все кончилось?

– Это было, когда я сидел, – напомнил Ит. – Кончилось чем-то не особо хорошим, так?

– Корабль саморазрушился при попытке выхода за пределы системы, – напомнила Берта. – Этот непреодолимый барьер назвали линией Логоса. Границей, так сказать, небесной сферы.

– А почему ты спросила про Логос? – Ри вошел в кухню, поставил на пол около раковины сумку с картошкой. – Ну чего, почистить?

– Мы дожили, – констатировала Берта. – Гений сам вызвался чистить картошку. Это когда такое было?

– Года четыре назад, в Крыму, – хмыкнул Кир.

– Вы болезные, поэтому я решил помочь, – рассердился Ри. – Была бы охота! Чистите сами, если вы такие крутые…

– Чисти-чисти, – разрешил Скрипач. – А мы полежим, пожалуй. До ужина.

– Рыжий, хватит уже! – возмутился Ит. – Болезный нашелся. Мы с этим болезным не далее как сегодня утром бегали двадцатку, – сообщил он Ри. – Так что…

– Нет, ну тебя за язык тянул кто-то, а?! – Скрипач возмущенно засопел. – Ну в кои то веки картошку почищу не я!!! Тебе жалко, да?

– Тьфу на вас, – огрызнулся Ри, высыпая картошку в раковину. – Я почищу… Берта, скажи, у тебя какие-то новые мысли на этот счет появились?

– Про картошку или про Логос? – уточнила Берта. Снова села за стол, отпила остывший чай из прозрачной стеклянной кружки.

– Про Логос.

– Гений, ты не читал Андреева? Это одна из картин системы мира, она встречается в Русском Сонме. Картина искаженная, но некоторая доля достоверности в ней присутствует. С математикой, конечно, у Андреева дела были плохи, но часть явлений он сумел распознать и трактовать и дал им названия – Логос, в частности. «Роза мира» интересна, прежде всего, тем, что создал ее человек, который ни о Контроле, ни о том, как на самом деле устроен доступный нам для восприятия мир, не имел представления. Дошел до всего своим умом…

– Ты так говоришь, словно он один, – справедливо упрекнул Ит. – Ри, Андреевых было множество. Когда я писал «Обоснование», я нашел полторы сотни, причем не особенно искал, сами находились. То есть в каждом мире Сонма есть свой философ, который пишет одну и ту же работу… немного по-разному, но по сути – одну и ту же. Бесчисленное множество раз.

– Для меня он был один, – возразила Берта. – Он был один, и жил он на Терре-ноль, и его «Роза мира» попала мне в руки еще лет в двадцать, в самиздатовском варианте, а сам он к тому моменту уже давно умер. Кстати, на идею гексов меня отчасти натолкнула именно она…

– Хорошо, пусть это будут проекции философа с Терры-ноль, – согласился Кир.

– Интересно, сколько существует проекционных Берт? – засмеялся Ри.

– Не надо нам проекционных Берт, нам этой хватит за глаза, – Скрипач хмыкнул. – Мы сейчас доразмышляемся, народ…

– Да мы уже, – констатировал Ит из коридора. – Так, теперь по делу. В «Вереск» за вещами завтра смотаемся или послезавтра?

– А когда приходят монтажники? – Ри взялся за следующую картофелину.

– Если я правильно понял, то дней через пять, – Фэб потер висок пальцем.

– Трение головы пальцем память не улучшает, – сообщил Скрипач. – Гений, уйди от раковины. Уйди. Я сам почищу. Нет, вы видели, как он чистит? У него кожура получается толщиной в подметку!.. Ри, отвали, сказал, я сам все сделаю!

* * *

Утром следующего дня поехали в госпиталь – в последний раз. Проход в темпоральную капсулу теперь мог открыть Ри, подведя к ней «Ветер», Илья дал ему приоритет. Ри, встретив Джессику и сына, отправился вместе с ними на залив («Ветер» сейчас висел в невидимом режиме над городским пляжем), а Берта, Кир, Фэб, Скрипач и Ит сели в машину и поехали к «Вереску» своим ходом. Необходимости в этом не было никакой, но Ри понял, что им хочется побыть вместе лишний раз, и спорить с Бертой и ребятами не стал – пусть делают, что хотят.

День выдался тихий и не холодный – обычный серый февральский день; низкое небо, слабый снег, безветрие. За руль в этот раз посадили Фэба, который водил очень аккуратно и осторожно, а машину перед поездкой освободили по максимуму, потому что предстояло вывезти из госпиталя все свои пожитки.

– Грустно как-то. – Скрипач, сидевший на заднем сиденье у окна, рисовал на стекле пальцем какие-то непонятные символы. – Только сейчас понял, что, оказывается, привык, и сильно. Озеро красивое такое, лес…

– Ага, – поддержал его Ит. – Умом понимаю, что каторга, а подсознание говорит совсем другое.

– Это становление, – подсказал Фэб. – Это правильно.

– В смысле – становление? – не понял Кир.

– В смысле – там, в «Вереске», получилось для себя понять что-то важное. Так?

– Ну да, – согласно кивнул Ит. – Согласен.

– Это и есть становление. Когда ищешь смысл и находишь.

– Я вообще-то имел в виду совсем другое, – Скрипач потер ладонью стекло. – Например, природу. Красивую. Которая вокруг. Грибы, которые мы пособирать так и не успели. Место это, загадочное, в которое больше не попадем, видимо…

– Это которое с трупами? – Берта нахмурилась.

– Ага, – подтвердил Скрипач.

– Вот уж чему, а этому я только радуюсь, – хмыкнула Берта.

– Ну, не знаю… Ребята, а может, как вещи сложим, пробежимся туда? – предложил Кир. – Напоследок глянуть? Ну обидно же, и тогда не раскопали ничего, и сейчас вон как все получается. Хоть посмотрим. Вы как?

– Я «за», – Скрипач согласно кивнул. – Народ, кто с нами?

– Я не пойду, – отрицательно покачала головой Берта. – Пусть там только снег и ничего не видно, мне… ну, в общем, даже мысль о том, что там лежит кто-то мертвый, а я хожу поверху… нет. Подожду вас в госпитале, пожалуй.

– Вот и решили, – удовлетворенно кивнул Ит. – Гения надо будет прихватить, пусть тоже полюбопытствует.

– И биосканер, – добавил Фэб. – Уж если показывать, так все.

* * *

Когда они жили в «Вереске», им казалось, что вещей у них совсем немного. Но когда стали собираться, выяснилось, что очень даже много. Четыре одеяла, два полных рюкзака одежды, контейнеры для еды, полдюжины фэбовских тапочек, две тренировочные формы Кира, причем одна с набором несъемных утяжелителей; бумажные книги, которые натащил в госпиталь Ит, – их оказалось почти два десятка, причем весьма объемных; десять пачек чая, пять пакетов с кофе, который запасливый Скрипач сложил в одну из ниш на стене и забыл, что сложил; и еще целая гора какой-то дребедени типа планшетов, своего инструментария (который привезли невесть зачем и, разумеется, не использовали ни разу), бытовых мелочей и даже белья.

– Нет, блин, ну это как же мы умудрились впихнуть такую гору барахла на шесть квадратных метров?! – возмущался Скрипач, когда они запихнули последнюю книгу в карман последнего рюкзака. – Как-то это все так ловко рассосалось, что было незаметно! И на тебе, пожалуйста. Народ, к черту, не попрем это к машине. Пусть Ри заберет, забросим в «Ветер».

– И на кой мы освобождали багажник все утро? – резонно спросил Ит. – Часть возьмем. Пригодится.

– Малую часть, – подсказал Скрипач.

– Кир, он не хочет брать вещи, – сообщила Берта.