в какую историю не влез, без твоего присмотра.
— Слушаюсь. Не влезет, не беспокойтесь.
* * *
Раннее утро было солнечным. Августовское чистое небо спокойно висело над головой. Было прохладно, а мыть машину и вовсе холодно.
К девяти часам на небосклоне стали появляться белые перистые облачка, а воздух принялся медленно нагреваться. Мне показалось, что сегодня будет душно.
Сельскохозяйственные соревнования должны были начаться около десяти часов утра, когда окончательно высохнет последняя роса.
Тем не менее и участники, и зрители уже собрались на низу, у полей вблизи огородней бригады.
Насколько я понимал, сегодняшним днем будут проводиться командные работы по уборке пшеницы на время. Ну, вернее, команды, состоявшие из комбайнеров и шоферов, станут трудиться своим привычным образом, на небольших, специально выделенных для этого полях. Большую часть времени соперники даже и видеть друг друга не будут.
Однако специальная судейская коллегия станет подсчитывать, записывать и сравнивать время, чтобы определить, какая же модель сельхозтехники справиться со своей работай лучше.
А предшествовало этому по-станичному пышное открытие этих самых соревнований. Не смотри, что проходили они полу тайным образом, народу пришло предостаточно.
На нешироком лугу, что, обычно использовался местными колхозными пастухами для сбора и перегонки крупного рогатого с низовых пастбищ к фермам, развернули настоящую ярмарку: сколотили небольшую сцену; притянули полевую кухню, душисто пахнущую перловой кашей; сельповские жёлтые цистерны с красновато-винной надписью «Квас» разливали желающим свой пенный напиток. Над поляной висел гомон, пахло шашлыком и жареной леденцовой карамелью, душистой сдобой.
Немало станичников, кто не был на работе, пришел посмотреть на мероприятия. Казалось мне со стороны, что было им совершенно все равно на какие-то комбайны. Уверен я, что, если кого из них и спросить, кто же в этой гонке победит, каждый ответит: «Да кто-кто? Знамо, кто! Наши!»
Комбайны, и самосвалы, между тем, со всеми ихними экипажами стояли в сторонке. Поставили нас длинной цепью вдоль широкой аллеи тополей, что высилась над проселочной дорогой до самого канала.
Первой колонной, самой близкой к каналу, стояла линия Класовских немецких комбайнов. Как игрушечные коробки высились они над дорогою. Тут и там, вокруг них сновали комбайнеры да механики. Следом краснели уже советские безымянные еще Енисеи. Наш отряд шоферов стоял не поодаль, в тени все тех же тополей.
Я потянулся. Потом лениво вылез из кабины, надраенной чуть не до блеска Белки. Стал под ее колесом и принялся искать травинку пожирнее, чтобы поживать от скуки. Команды ехать на работы еще не прозвучало, и мы терпеливо томились у своих машин.
Остальные мужики казались беззаботными: кто-то курил, другие болтали о чем-то в маленьких группах, иные расположились на только что прогретой солнышком травке.
Пару мгновений, я поискал взглядом Титка. Егошняя машина стояла первой, ближе всего к комбайнам. Сам же Титок сидел в кабине и наружу не показывался. Видать переживал.
— О! — Крикнул Вася Ломов, поднимаясь с земли и отряхивая колени от соломы, — кажись, едут! Щас начнется!
По дороге и правда прокатилась небольшая автоколонна из двух волг и нивы. Укатила она куда-то наперед, к немецким комбайнам.
— Ща погонют по машинам!
— Ну еще ж не гонют! Сиди, давай!
Под шутливые перебранки шоферов глянул я вдаль, к немецким машинам. Сощурился, сделал ладонью козырек от солнца. Увидел, как у своего комбайна стоит Клаус Рихтер с тем самым знакомым моим КГБшником по фамилии Караев.
Рихтер ругался, всплескивал и разводил руками. Караев терпеливо слушал, не выражая никаких эмоций. Когда Клаус побежал навстречу будущему к комбайну инженеру, понял я, что, видать, с Рихторовской машиной что-то не ладится. Мда. Некстати.
Увидел я и Щеглова, что шел в компании наших коммунистов с района и немцев, от носа комбайновской колонны, к концу. Комиссия о чем-то переговаривалась через переводчика.
— Игорь! — Улслышал я за спиной знакомый голос. Обернулся.
Щел ко мне Сашка Иваницкий, милиционерчик.
— Здорова, Саня. А ты тут чего?
Саня, одетый в гражданское, нес в руках сверточек чистой ветоши. Улыбался, но в глазах плясали нервы.
— Да вот, — прошептал он, когда мы поздоровались, — с восьми утра в Армавире весь рынок оббегал. Купил-таки.
— Русалка? — Прошептал я.
— Угу. Она уже полная, — взвесил ее на руках Саня, — можно передавать.
— Так и передавай. Вон Титковская машина. Только погоди, а то там, Щеглов ходит.
— Угу, — Вздохнул Саня, — слушай, Игорь, а мож ты сам Титку передашь? А?
— Саня, — вздохнул я, — чего ты с больной головы на здоровую перекладываешь? У тебя своя работа, у меня своя.
— Да ладно-ладно! Чего ты, Игорь? Шучу я, шучу! Сам отдам. Только можно тебя на два слова. А? Пойдем за машину, поговорим.
— Ну на два слова, — я выплюнул травинку, — пойдем. Чего там?
— Сегодня, походу, собираются Щеглова брать, — сказал Саня, когда мы спрятались за Белкой, — КГБ, вроде как за ним уже едет. Майор попросил тебя предупредить, на всякий случай. Все же ты во всей этой истории замешанный.
— Понял, — покивал я, — спасибо.
— А Титок где? — Спросил Сашка.
— Да в машине своей сидит. Щас, обождешь, пока комиссия не пройдет, и передашь.
Внезапно со стороны дороги завопили:
— По машинам! Всем по машинам! Заводи моторы, ребята!
Мы тут же глянули туда, где стояли комбайны. И наши, и немецкие затарахтел, стали изрыгать из труб черные тучки выхлопа. Шоферы грузовых машин кинулись по кабинам.
— От сукина дочь! — Выругался Саня и добавил матом. — Да как же это я не успел⁈
Комбайны двинулись и выехали на дорогу. Медленно пошли к каналу. За ними один за одним поехали и самосвалы. Титок погнал одним из первых.
— Зараза, — прошипел я сквозь зубы, — ладно, давай сюда русалку. Я передам ему как-нибудь незаметно.
— Спасибо! Спасибо, Игорь! — Обрадовался Саня и протянул мне сверток, — без тебя бы я погиб!
Когда я схватил статуэтку, уголок ткани откинулся, обнажил фарфоровую рыбью кожу.
— Погоди, Саня, — нахмурился я, оглядывая зеленую хвостовую чешую, — а че ты такое купил?
Глава 25
— Ну… Как что? — Саня наигранно изобразил удивленный вид. — Русалку…
Я строго глянул на него, потом оглянулся на машины, которые одна за другой выходили на дорогу и направлялись в сторону канала. Скоро подходила Белкина очередь.
— А ну пойдем, — я