Описанные в данной главе онтогенетические принципы обучения иноязычной речи через ИЛПТ не являются исчерпывающими, мы лишь попытались очертить основной круг вопросов, касающихся этой темы. Поскольку многие затронутые вопросы относятся к ключевым проблемам психолингвистики, т. е. к развитию языковой и речевой способности, восприятию, пониманию и порождению речи, то к более тонким нюансам этих процессов мы обратимся в следующих главах. Но прежде всего мы поговорим о том, что представляют собой языковая и речевая способности человека.
Глава XVI
Языковая и речевая способности как основа овладения человеком речью
Языковая способность
Мы не раз говорили, что под обучением иноязычной речи мы понимаем развитие языковой и речевой способностей человека, а также процессы восприятия и порождения речи при помощи особых психологических и психолингвистических методов, имеющих коммуникативную основу, но затрагивающих все психические процессы, свойства и состояния личности. Так как данный тезис, выработанный и твердо отстаиваемый нами, не является привычным ни для языкознания, ни для психологии, ни для педагогики, мы предпочтем разобрать его подробно и начнем это с рассмотрения понятия языковой способности, введенного в отечественную психолингвистику А. А. Леонтьевым, однако расширим его в дальнейшем до понятия способности речевой.
Этот вопрос в теме нашей работы является особенно существенным, т. к. проливает свет на механизмы овладения человеком речью.
Психолингвистическое понятие языковой способности является наиболее употребимым и официально принятым в нашей науке. А. А. Леонтьев определяет его как «психофизиологический механизм, обеспечивающий владение и овладение языком» [225]. С этой формулировкой мы практически полностью согласны, с небольшим лишь расширительным уточнением, что, на наш взгляд, человек овладевает как языком, так и речью, причем одновременно, и в этом отношении имеет смысл говорить не только о языковой, но и речевой способности.
Еще раз вспомним, что язык и речь теснейшим образом связаны в своем порождении и функционировании – речь существует только на основе языка. Язык, хоть и усваивается от окружающих говорящих людей, т. е. как бы социальным путем, после усвоения принадлежит самому человеку (личности) и тем самым становится частью его функционирующей психики, – справедливо сказано в справочнике «Современная психология» под редакцией В. Н. Дружинина [415, с. 266]. Мы разделяем мнения его авторов в том, что исследование языка в отрыве от речи оказывается неоправданным.
Можно понять и точку зрения психолингвистов-языковедов, которых, прежде всего, интересует не речевая, а языковая способность – во всем многообразии явления они выделяют близкий себе по духу лингвистический предмет. Более того, даже во внутренних психических и психофизиологических феноменах ими усматривается, в первую очередь, «языковая сущность». Так, мы встречаем в работе Б. Е. Арамы и А. М. Шахнаровича положение о «противопоставлении языка как системы и языка как способности (языка как речевого механизма)» [19, с. 63]. Здесь мы видим, что, несмотря на определение языковой способности как «речевого механизма», она, тем не менее, отнесена к области языка. Однако языковая способность не существует, да и не может существовать сама по себе, без речи, даже лишь в силу своей природы.
Определение языковой способности А. А. Леонтьева восходит к идее Л. В. Щербы о «психофизиологической речевой организации индивида» как «системе потенциальных языковых представлений» [238, с. 617] – мы бы только уточнили, что индивида в смысле человека, если говорить о языковой способности как об определенной общечеловеческой универсалии. Впрочем, и термин «индивид» тоже вполне бы подошел, если бы язык, языковая способность и речь не противопоставлялись некоторыми лингвистами в том смысле, что первое – это «надындивидуальное», а второе и третье – «индивидуальное» [19, с. 63].
А. М. Шахнарович конкретизирует понятие языковой способности и говорит о нем как о «многоуровневой иерархически организованной функциональной системе, формирующейся в психике носителя языка в процессе онтогенетического развития» [493, с. 617]. Он отмечает, что на счет природы языковой способности существуют две основные точки зрения. Одна из них принадлежит западной, в основном американской психолингвистике, и согласно ей языковая способность считается заложенной в человеке при рождении биологически и развивается по мере развития ребенка. Другая точка зрения, отражающая позиции отечественной (бывшей советской) психолингвистики, подчеркивает, что языковая способность – это по сути своей социальное образование, которое формируется «в процессе развития деятельности общения» [238, с. 617].
Нам представляется, однако, что обе эти точки зрения имеют право на существование, поскольку и та и другая обладают крепким рациональным зерном. Более того, из их сосуществования логически вытекает третья, наша собственная, точка зрения на эту проблему.
Согласно этой точке зрения, языковая способность, относясь к речевому явлению, представляет собой одну из психических функций человека. И, как все прочие психические функции, она способна к развитию, которое связано как с врожденными задатками, так и с внешними факторами – взаимодействием человека со средой и обучением, причем развитие ее не заканчивается с завершением возрастных изменений, а при благоприятных условиях может продолжаться на протяжении жизни. В этом смысле наша позиция является закономерным продолжением идей Л. С. Выготского, А. Р. Лурии, Б. Г. Ананьева и других известных отечественных психологов о природе психических функций и характере их развития.
Чтобы придти к предлагаемым нами выводам, важно лишь осознать, что, принадлежа психике человека, языковая способность просто не может быть не чем иным, как психической функцией. Кроме того, имея отношение к нейрофизиологии, она, естественно, является и функцией психофизиологической.
Мы полагаем, что закладывается языковая способность биологически и генетически, однако формируется и развивается она социально.
Говоря о биологической и генетической природе языковой способности, мы не имеем в виду теорию Н. Хомского и его последователей, предполагавших наличие определенных врожденных языковых схем в мозгу ребенка, впоследствии подстраивающихся под ту или иную языковую систему. Мы ведем разговор об особом анатомо-физиологическом и нейрофизиологическом устройстве человека, отличном от других, скажем, приматов, позволяющем ему в потенциале овладевать языком, или шире – речью. Это устройство является необходимой базой и составным компонентом внутренних речевых механизмов; оно обеспечивает возможность психике человека отражать и обобщать внешние языковые коды, «переводя» их в коды внутренние, и только на такой биологической и генетической основе языковая способность как психическая и психофизиологическая функция может существовать и функционировать.
Говоря о генетической предопределенности языковой способности, необходимо учитывать как филогенез (историческое развитие), так и генетику – наследственность, придающую языковой способности индивидуальные различия: несмотря на общий путь и принципы развития языковой способности, разные дети и разные люди овладевают языками с разной степенью легкости и разными темпами, не говоря о других личностных особенностях. Совершенно неоспоримо, однако, что формируется и развивается языковая способность социальным путем – в процессе общения и обучения, и об одном таком пути и пишется данная работа.
Таким образом, мы бы определили языковую способность как психическую и психофизиологическую функцию человека, заложенную биологически и генетически, но формируемую и развиваемую социально на основе особой анатомо-физиологической и нейрофизиологической организации человека; функцию, обеспечивающую возможность человеческой психике отражать и обобщать внешний языковой материал, переводя его в особые внутренние коды в виде неосознаваемых и осознаваемых правил языка.
Кроме того, несмотря на то, что обычно о развитии языковой способности говорят лишь применительно к овладению родной речью ребенком, мы рискнем утверждать, что языковая способность – это элемент, вообще присущий человеку; и она имеет достаточный потенциал для развития на протяжении всей его жизни и может расширять свои рамки при постижении уже не родной, а иноязычной речи, если для этого будут созданы необходимые условия. Эта способность развивается и формируется по мере развития ребенка и в процессе деятельности общения, но ее развитие не заканчивается с морфологическим созреванием человека, а может формироваться и развиваться и у взрослых людей при овладении ими другими, неродными языками (или точнее, иноязычной речью). В частности, такое развитие способно осуществляться на основе специального обучения: тренировки психических процессов и функций, коррекции психических свойств и состояний личности, личностного развития в процессе общения.