От Охты до Васильевских проспектов.
И вновь Нева, опять её гранит.
Он от потери памяти хранит,
Как некий храм Божественное НЕЧТО.
ПУШКИН:
Нет слов, чтоб выразить парение мечты,
Где в образе богов дела и лица слиты.
Букет увял. Горшки давно разбиты.
Но вечный образ юной Аэлиты
Вдруг мне напоминаешь нынче ты.
Да, да, я это говорю – твой Пушкин.
Я жив в Поэзии, и в яви, и в мечте.
Лишь смерть противоречит красоте.
Но силы у неё уже не те,
Поскольку жизнь резвится на опушке.
Опушка времени. Ей окольцован Мир.
Ей боги повинуются и люди.
Любовь моя – на поднебесном блюде,
Подобная Петрарке и Неруде,
Провозглашающим любви вселенский пир!
И я средь пира – ваш Поэт, о чуде
Мечтающий. Пусть день Поэта труден!
Ваш Пушкин. Вы согласны? – Ваш кумир.
А. С. ПУШКИН.
Автограф точен. Мной удостоверен.
Я – Сердца Пушкинского вещий звук.
Мой звон касается его астральных рук.
И лук натянут – Серафима лук.
И каждый слог родному сердцу верен .
Примечание:*Коронопартия, подобная аллегро– имеется в виду краткое царствование
Петра Великого, ввиду быстрого ухода Его на Тот Свет.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
198
К НАЧАЛУ ВСЕХ НАЧАЛ
«Через Свирель дано мне воссоздать реальный образ
Моего Покровителя и Благословителя на явление моё в Мир Сей.
И стих, и строка сего повествования есть моё волеизъявление и внушение. Описание
деяний Великого Создателя Северной Столицы есть непременная часть сей книги обо Мне. Это
Моё повеление.
А. С. ПУШКИН.
Свеча Петра горит и освещает тайны, которые истории
важны. Свечи врученье не было случайным, – но лишь по воле старины и
новизны!
А. С. ПУШКИН.
Вручение Свечи Просвещения Петром Первым Свирели означало не только возможность
единения поэтических вибраций, идущих от Свирели, с тончайшими вибрациями поэтических
потоков, идущих из Тонкого Мира.
Это событие предвещало реальность общения с людьми, живущими в Пятом Измерении.
Жившие на нашей Земле в свои времена Пушкин и Пётр Великий имели каждый своё
Божественное предназначение и свою миссию. И каждый сыграл в жизни России свою
историческую роль.
Но ОНИ не только БЫЛИ и играли каждый свою роль. Они ЕСТЬ. Они продолжают
жить в Тонком Мире.
Живут и действуют каждый в соответствии со своим Гением и со своим творческим
заданием от Господа Бога.
Нам пока что нелегко воспринять истину, что в духовном мире все времена существуют
одновременно, то есть прошлое, настоящее и будущее присутствуют в едином потоке. Миры
взаимопроницаемы. Люди Тонкого Мира могут общаться друг с другом, независимо от того, к
какому веку они принадлежат.
Живут и действуют каждый, в соответствии со своим Гением и со своим творческим
заданием.
Но мы это уже усвоили из выше приведённого материала. Так, Лев Толстой может
общаться с Леонардо да Винчи, Пушкин – с Аристотелем и любимым им Монтенем.
И, уж конечно, Пётр Великий и Пушкин не только общаются между собой, но и
сотрудничают в области дальнейшего преобразования вверенной им Державы.
Величие двух гениев, их направленность на духовное возрождение России – не через
революционные потрясения, а через духовное, творческое возрастание людей составляет основу
единения их и в мыслях, и в делах.
Так в дневниках Свирели появляются диалоги между Поэтом и Царём.
Возникает поэма «Исполин государственности», где на равных дано вступать в диалог и
Свирели, и другим действующим реально известным России лицам.
ИСПОЛИН ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
о Петре Великом
поэма На 400-летие династии Романовых.
199
Страницы прошлого листая
С высот небес, родная Русь,
Моей Земли одна шестая,
Его величием горжусь.
Не зря ОН огненные взоры
На гордый Запад простирал.
Не зря мой росс в Лучах Авроры
Возвёл Его на пьедестал.
С сынов Руси сбирая дань,
Дань уважения и чести,
К народам простирая длань,
Он говорит: «Мы с вами вместе!»
А. С. Пушкин.
И Муза России начинает разговаривать с самыми мудрыми и любимыми великими
явлениями нашей жизни: с Поэтами России, с самим Санкт-Петербургом и с Первым
Императором Державы.
Разговор начинается в канун дня рождения города на Неве (25 мая 1993 года).
При этом обнаруживается, что сам город обладает не только великолепной памятью на
лица и события.
Город обладает великой, глубоко чувствующей Душой, которая не устаёт переживать все
скорбные постигшие его потери.
СВИРЕЛЬ:
О, высочайший праведник и Бог,
Страдалец, Петербург благословенный,
Твой взгляд и вид, и вечный и мгновенный,
Лишь Пётр Великий предвосхитить мог.
Ты вновь отметил день благословенья
Своих громад, просторов и светил,
Дворцов и храмов, кои посетил
И Бог, и Царь, и век благодаренья!
Введи меня в свои просторы, парки,
Где пролегала Пушкина тропа,
Мой Петербург, великая тропа
Культуры, не изученной и яркой!
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ:
Я слышу и по-своему скорблю
О расставанье с милыми родными,
И плачу, и хрустально-водяными
Слезами невскими свой скорбный путь кроплю.
Мне жалко всех: Петра, который строил
Мой стан и мозг, и верфь и *Колизей,
Величие учёных и князей,
Могущество воинственного строя.
Всех, всех: и пращуров, и правнуков Петра.
Их дух во мне живёт, не угасая.
Их дум и дел зовёт сажень косая,
И ярче светится, чем прежде и вчера!
200
Я вижу Пушкина у Невских берегов.
В раздумье Он стоит с Великим рядом,
Своим задумчивым величественным взглядом
Прозрев величье дружбы и врагов.
Он вечно с нами – цел и невредим,
Как Сам же Пётр, живой и нерушимый,
Не только в бронзе ощутимо-зримой, –
Он в сердце жив и нам необходим.
Он откликается на нежность и бои,
Чей прах и кровь ему претит, как прежде,
И, обращая взор к былой надежде,
Вершит дела прекрасные свои.
Он нам внушает к ближнему любовь.
Он весь – во мне. В лучах Его сиянья
Мой крест и мост, и сила обаянья,
Волнующая родственную кровь.
Я слит с амвоном Пушкинских высот,
Где духом творчества пронизаны ступени,
Означены страдания и пени
Величием моих красот.
Корона Родины и шапка Мономаха,
Вобравшая алмазы естества
Извечного духовного родства,
Не ведавшего гибели и страха.
Но я увлёкся слишком… О себе
Я говорить не буду. Только судьбы
Людей любимых, преданных судьбе,
Отдавших жизни в гибельной борьбе,
Пусть говорят – свидетели и судьи!
Пусть скажет Блок. Он видел много раз,
Чем жертвовала грустная Держава,
Как плакали её любовь и слава,
И взор тускнел Петровских вечных глаз!
АЛЕКСАНДР БЛОК:
Скажу, мой друг, скажу и непременно
Напомню о величии времён,
Живущих в колыхании знамён
Дыханием живым и откровенным.
Твоих просторов, дорогой Царьград,
Твоих садов, воздушно-осиянных.
Зефиром строк, немолчно-первозданных
В Душе намечен ласковый парад.
Но я скажу о времени ином,
Что мозг и сердце непрерывно точит.
Оно войти в историю не хочет
Под знаком демона. Пред Господом хлопочет
Прощения, лишь думая о нём…
201
Но кто простит, и кто тут виноват?
Когда бы знать судьбы предназначенье,
Её прозрачное волшебное свеченье,
То были бы мудрее во сто крат…
Но век свершён. И падают тела…
Лишь Дух восстал в борении и славе.
Кто принесёт её своей Державе,
Которая к прозренью привела?
Опомнись, оглянись, *зиждитель веры
В мертвящие канон и постулат,
Превозносящий копья и булат
Во вред своей же Родине без меры;
Отринувший и Бога и Завет,
Ожесточивший племена и веси,
Проклятьем сотрясавший Поднебесье,
На ближних насылавший свой навет!
Виновен ты… Но мне ль судить о том,
Какие жертвы внесены в анналы
Твоей былой, казалось, прочной славы,
Твоей **макитры, попранной Христом?!...
Пусть судит Бог. Судимы Богом все.
И не избегнет каждый этой кары,
Равнявший честь и почести с товаром