Читать интересную книгу ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ - User

Из конуса свирелемастерства

И льющегося искристой рекою.

Я чувствовало то повиновенье,

Которое рождалось в этот миг.

Я постигало свето-вдохновенье

И понимало Пушкинский язык.

Я плавало по лону той тетради,

Что знала синий взор и ясный лик.

Ему я помогало Бога ради.

Я – Пушкина покорный ученик.

РУКОПИСЬ ПУШКИНА

186

Я рукопись великого Поэта.

Я почерком его испещрена.

Во мне таятся переливы света,

Вобравшего хандру и Солнце лета,

И кубок дружеский распитого вина.

Таю я боль и грусть, надежду славы,

Воспоминанья юности, борьбу,

Беспечных дней наивные забавы

И всю нелёгкую и краткую судьбу.

Я – вечность истины и гордый росчерк росса, Воздвигнувшего памятник себе.

В нём – мощность поэтичного колосса,

Наследие толпе и голытьбе.

*ЖИЛЕТ АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА

О, как я весь пропитан этой болью

На будущие годы и века!

И эту боль несу теперь невольно.

И насыщается той болью та строка,

Что вдруг рождается негаданно нежданно,

Снимаема умелою рукой.

Дышу я болью вечно и пространно

Ушедшего Поэта на покой.

Запечатленная фотографом навечно,

Она жжёт память, руки и сердца.

Но путь Поэта явленный и Млечный

Не видит ни начала, ни конца!

РИСУНОК А. С.ПУШКИНА

187

1828

пейзаж

Здесь каждый куст, любая ветвь

и ствол Тебя напоминает.

Ты помнишь вешние черты

моей обители спокойной.

Сей уголок, тебя достойный.

Здесь каждым вздохом, ветром полным,

Любой травинкой дышишь Ты.

Да, всё вершит добро в нелёгкой нашей жизни.

Его энергия рождает мастерство.

Любовь слагает гимн страдающей Отчизне.

Добро структурой входит в естество.

Добро и синтез – вот две ипостаси

Процессов жизненных на Небе и Земле.

Добро извечно радугой раскрасит

Наш Мир и снова ищет Мир в золе.

А. С. ПУШКИН

188

ИНФОРМАЦИЯ С ПОРТРЕТОВ ПУШКИНА.

К портрету 2-х – 3-х летнего Сашеньки Пушкина:

Здесь облик мой вобрал арабский норов

С проснувшимся из древности Руси

Славянским гением, вне времени и спора.

Об остальном, коль хочешь, расспроси.

Я дерзок, как мальчишка-сиротинка,

Гляжусь я скептиком, не опуская взор.

Портрет мой – не забавная картинка, –

Гляжу я в сердце каждое в упор.

Я спрашиваю: На кого ты смотришь?

Кого ты видишь? Я тебе – зачем?

Кому из вас сегодня по два, по три?

Чем заняты? Скорей всего – ничем.

А я готов к великому дерзанью.

Во мне живут Россия и Памир.

Во мне клокочет древнее сказанье.

И мне покорен будет целый Мир.

Я долго жить в Руси не собираюсь.

Взойду через страданье к небесам.

Я жизни пыл вбирать в себя стараюсь.

Я ни над кем, учти, не издеваюсь.

Я к вам пришёл почти на полчаса.

С ПОРТРЕТА БРАТА ПОЭТА

ЛЬВА СЕРГЕЕВИЧА

Я весь как приложение к брату.

189

Во мне его судьба, его борьба.

Я всё, чем быть ему богату,

Вдобавок к дому и Арбату

И часто – вместо дома и раба.

Шучу – стихов хранитель строгий –

Я всё за братом примечал.

Я знал все тропки и дороги,

Я помню брички, санки, дроги,

Где провожал, кого встречал,

Кого любил он, чьей отрадой

Чьей жизнью полнилась Душа

Да, Александр – моя награда.

Мне б на него молиться надо.

А я – гуляю, не спеша.

Примечание: когда я стала снимать информацию с фотографии, запечатлевшей жилет

Пушкина, простреленный на дуэли Дантесом, моя ладонь почувствовала сильное жжение.

Вторично прикасаясь к этой фотографии и информации, уже внесённой мною в свою

тетрадь, чтобы ввести в компьютерный вариант текста, я вновь ощутила ту же жгучую

боль в ладони.

Факт этот подтверждает, что все вещи хранят память событий, происходивших с их

хозяином.

Мало того, информация, исходящая от вещей, принадлежавших Поэту, каким-то

образом вмещается в поэтический канал и передаётся как законченный стихотворный

вариант.,(тетр.№30, 1994 г.)

Да, говорят не только вещи, но и явления Природы. И я решаюсь говорить с Невой.

РАЗГОВОР С НЕВОЙ

Свирель:

Скажи, Нева, как дышишь, чем живёшь?

Что помнишь и о чём ты мне расскажешь?

Твой город горд, велик, многоэтажен.

Ему подобный вряд ли где найдёшь.

Как ты живёшь? Чем дышишь? Вспоминаешь

Те годы, что лежат на дне твоём

В обнимку с вечностью, которую вдвоём

С тобой тревожим: я спрошу, ты отвечаешь?

НЕВА:

Отвечу я. Сигнал ловлю своим

Текучим, расплескавшимся по устью

Холодным ухом. Нежности и грусти

Хватило бы не только нам двоим.

Живая боль стихия, кровь России

На северных гранито-рубежах,

Служу стране за совесть, не за страх,

Сложив свой труд и век к ногам Мессии.

Мессия – Пётр. Он Родине был дан

Как Цезарь – и воинственный и мудрый.

О, мальчик , господин золотокудрый,

Любовью к делу покоривший Амстердам!

190

Мне люб ты тем, что ты пристрастен к водным

Российским чудо-свето-рубежам,

К стихии тяготением природным,

Своим умом и чувством благородным.

Твой путь к Петрозаводску и Кижам –

Не только символ мощи и Природы,

Проникший в действие российских мастеров.

То – символ вечности – тернистый путь Петров –

Знамение и странам и народам!

Опять восстал. Он набирает силу.

Он зиждется и в сердце и в умах.

Названье городу святое возвратила

Волна доверия, повергшая во прах

На час калифа, избранного злобой.

Повергнут деспот. Именем Петра

Святого держится колосс высоколобый –

Мой город ласковый, меняя кивера.

Да, кивер важен. Но важнее, что под ним –

Расчёт и подлость? Честь и откровенье?

Нам веком кажется порой одно мгновенье,

Иль век покажется мгновением одним.

Я ж вечно у Его в чугун одетых ног.

Без кивера Он мне ещё дороже.

Он дни и ночи Родины итожит

И оторвать свой взгляд уже не может

От моего гранит-забрало-ложа,

Соединяя Запад и Восток.

Свирель:

Вот это слог! Вот это стих! Нева,

Скажи ещё, родная, о Поэте,

Который помогает строчки эти

Писать, чтоб просветлела голова!

НЕВА:

Скажу: Он жив. Живёт из века в век,

Повсюду ходит, ездит и летает.

Он и меня, мой друг, не забывает,

Великий вездесущий Человек!

Мой Пушкин – лёгкий звук, волшебник слога,

Вобравшего и завтра и вчера,

Прославившего действия Петра,

Вознесшего Его почти до Бога.

Недаром Он посланцем Бога был,

Наш Пётр, преобразивший край и Душу.

И я зарок молчания нарушу,

Сказав, что Он алмаз тот раздобыл,

Что засверкал в стихах потомка негров

Божественная сущность бытия

191

Была Ему доступна, как своя

*Коронопартия, подобная аллегро.

Но я теперь о Пушкине. О Нём,

Прекрасном, солнцеликом, осиянном

Чудесным жребием. Его стихи, как манна

Небесная. Мы вместе с Ним поём

Столетний гимн могучему Царьграду,

Царю Петру воздав за отчий дом,

Отринувший Гоморру и Содом,

За верность, Честь и Мужество в награду.

Ребёнок мой, взлелеянный Москвой,

На пашне царской возмужавший воин,

Мой Пушкин поклонения достоин.

И я к Нему склоняюсь головой.

Моих волос касался Он не раз,

Волною вод играя безмятежно.

Мой добрый Пушкин, ласково и нежно

Своей волной коснусь сегодня Вас.

Как Вас назвать – на Вы или на Ты?

Игрою слов не называй влеченье.

В словах сокрыто множество значений.

Вы – вечно «Вы», а я, наверно, «Ты»?

Я не боюсь назваться по-простому

На «Ты». Мне ближе, знайте, этот слог.

И «Ты», мой Пушкин, для родных сберёг,

Приникнув сердцем к таинству святому

Родства умов и Душ. Сегодня мне