он дышал», — говорила она.
И я просто… дышала.
Я закрыла глаза, предвкушая каждый тоненький порез, испытывая прилив облегчения, когда со всем было покончено. Господи, как мне было хорошо! Это нарастающее чувство и сладкое освобождение. Мне придется спрятать эти отметины. Я лучше умру, чем позволю кому-нибудь узнать про них. Но я также гордилась собой. Такое совершали безумные девчонки, которые сочиняли стихи про свои органы, наполненные вязкой смолой, или густо подводили глаза карандашом в египетском стиле, а не хорошие девочки из хороших семей. А значит, либо я не была хорошей девочкой, либо не относилась к хорошей семье.
Решай сама.
Я приподняла бачок унитаза и сунула внутрь нож. Возможно, он мне еще понадобится.
Потом я уставилась на порезы, которые теперь пульсировали, подобно всему дому. Пум-пум-пум. Они напоминали развязки железнодорожных линий. Башню из ступенек, которую находишь на платформе. Я представила себе парад из таких же уродцев, как и я. Мы королевы красоты, которые не могли ходить без ортезов. Закрыв глаза, я подумала, куда могли вести эти ступени.
Часть третья
На землях этих изобильных
Нет места для вещей бессильных:
Так презирай, ломай, бросай!
Пусть дни тяжелыми бывали,
Но что любимы — раньше знали,
Но сердцу я скажу — прощай!
Элизабет Баррет Браунинг. Мое сердце
Твердое тело: одна из стадий сахарного сиропа в приготовлении карамели, которая происходит при температуре 250–266 градусов по Фаренгейту
Нуга, маршмеллоу, леденцы, жевательный мармелад — все готовятся до состояния твердого тела, когда концентрация сахара достигает высшей точки и сироп, стекая с ложки, образует такие нити. (Будьте осторожны. Сахар продолжает наносить ожог даже после того, как соприкоснется с кожей. Легко забыть, что нечто столь сладкое может оставить шрам.) Чтобы проверить сироп, нужно бросить кусочек в холодную воду. Карамель готова, если образует твердый непластичный шарик, который, однако, может поменять форму при сильном надавливании.
Более распространенное описание твердого тела: грубое, агрессивное, боевое, созданное, чтобы формировать чужое мышление под себя.
«Божественность»
2 1/2 стакана сахара.
1/2 стакана легкого кукурузного сиропа.
1/2 стакана воды.
Щепотка соли.
3 больших яичных белка.
1 чайная ложка ванили.
1/2 стакана нарезанных орехов пекан.
1/2 стакана сушеной вишни, черники или клюквы.
Меня всегда поражало, что карамель с названием «Божественность» нуждается в грубой силе для своего создания.
В двухлитровой кастрюле смешайте сахар, кукурузный сироп, воду и соль. С помощью термометра для карамели нагревайте до состояния твердого тела, размешивая только до того момента, пока не растворится сахар. Тем временем взбейте яичные белки до образования твердых пиков. Когда сироп достигнет температуры 260 градусов по Фаренгейту, добавляйте его постепенно к белкам, взбивая на высокой скорости в миксере. Продолжайте взбивать, пока карамель не обретет форму, — около 5 минут. Добавьте ваниль, орехи и сушеные ягоды. Быстро переложите карамель из чайной ложки на пергамент, завершая каждую конфету завитком, и поставьте остужаться до комнатной температуры.
Твердое тело, взбивание, снова взбивание. Возможно, эту карамель стоило бы назвать «Подчинение».
Шарлотта
Январь 2008 года
Все началось с пятна в форме морского ската на потолке в столовой — водный знак, указание на то, что появились проблемы с трубами в ванной второго этажа. Но водный знак расползался дальше, пока не превратился из ската в морскую волну и половину потолка словно бы покрыли чайные листья. Сантехник час ковырялся под раковинами и под передней панелью ванной, после чего пришел на кухню, где я варила соус для спагетти.
— Кислая среда, — заявил он.
— Нет, просто маринара.
— Я про трубы. Не знаю, что вы смывали по ним, но это их разъедает.
— Единственное, что мы туда смываем, это то же, что и все. Вряд ли девочки проводят химические эксперименты в душе.
Сантехник пожал плечами:
— Я могу заменить трубы, но, если вы не решите проблему, это повторится.
Я заплатила триста пятьдесят долларов за один визит; по моим расчетам, мы не могли себе этого позволить, а уж тем более второй визит.
— Хорошо.
Еще тридцать долларов уйдут на краску для потолка, и то, если мы сделаем все сами. Вот мы уже ели макароны в третий раз на неделе, потому что они дешевле мяса, потому что тебе понадобились новые ботинки, потому что мы сели на мель.
Было почти шесть часов — время, когда Шон обычно появлялся на пороге. Прошло около трех месяцев с момента его провальной дачи показаний, хотя ты и не догадывалась об этом из наших разговоров. Мы говорили о том, что сказал начальник полиции в местной газете об акте вандализма в старшей школе, о том, нужно ли Шону пройти экзамен на детектива. Мы говорили об Амелии, которая вчера объявила забастовку молчанием и устроила пантомиму. Мы говорили о том, как ты сегодня обошла дом, а я не побежала назад за креслом, потому что у тебя устали ноги.
Мы не говорили об иске.
Я выросла в семье, где считали, что если кризис не обсуждать, значит его не существует. У моей матери обнаружили рак груди за несколько месяцев до того, как я это поняла, и к тому времени стало слишком поздно. Отца увольняли три раза за мое детство, но это не становилось темой разговора — однажды он просто снова надел костюм и пошел в новый офис, будто и не было перерыва в рутине. Единственным местом, куда мы обращались со своими страхами и тревогами, становилась исповедальня. Единственное утешение мы получали от Бога.
Я поклялась, что, когда заведу свою семью, все карты буду выкладывать на стол. Мы не станем прятать важные темы, секреты и скрываться за розовыми очками, которые не позволяли нам видеть все хитросплетения обычных отношений в семье. Я забыла один очень важный элемент: люди, которые не говорили о проблемах, притворялись, что проблем нет. Люди, которые обсуждали ошибки, боролись, страдали и чувствовали себя несчастными.
— Девочки! — крикнула я. — Обед!
Я услышала вдалеке топот твоих ног по коридору второго этажа. Ты осторожно спускалась по ступеням, шаг за шагом, а вот Амелия чуть ли не влетела на кухню.
— О боже! — простонала она. — Опять спагетти?
Если честно, я не просто открыла коробку «Принс» и сварила макароны. Я сделала тесто, раскатала его, нарезала полосками.
— Нет, на этот раз фетуччини, — невозмутимо сказала я. — Накрывай на стол.
Амелия сунула голову в холодильник:
— Новостной выпуск: