– Дьявол меня разрази! – ворчал он. – От этой воды меня уже тошнит! Эх, вот бы мне поплавать в озере из старого доброго бургундского! Тогда бы я, наконец, напился вволю…
Едва мастер фехтования успел произнести свое заветное желание, как получил сильнейший удар в плечо. Он поднял голову – и совершенно напрасно: вторым ударом ему едва не проломили череп, затрещавший, словно ореховая скорлупа.
Ошеломленный и оглушенный, он разжал пальцы и тяжело плюхнулся в воду. Одновременно такое же несчастье постигло и брата Паспуаля. Однако тот успел увидеть двоих мужчин, склонившихся над парапетом с шестами в руках: под благовидным предлогом помощи утопающим негодяи пытались разделаться с ними.
Нормандец не успел разглядеть лица убийц, ибо сразу повернул голову, дабы убедиться, что граф находится в безопасности.
Действительно, Лагардер уже благополучно добрался до перил. А сам Паспуаль, получив еще один удар шестом, оказался в воде со своим благородным другом Кокардасом.
Между тем Лагардер, в свою очередь, наклонился над парапетом, но увидел одного только Берришона, которому добрые люди помогали выбраться на мост. Где же были остальные? Он с тревогой оглядел людей, столпившихся вокруг. Все лица были ему незнакомы, но мысленно он выделил двух бродячих фокусников, которые неведомо зачем забрели сюда, тогда как место им было на Новом мосту. Заметив пристальный взгляд горбуна, оба поторопились скрыться.
Но Лагардер уже забыл о них, поскольку слишком был поглощен судьбой Кокардаса и Паспуаля. К счастью, среди зевак нашлось несколько лодочников, которые и поспешили на помощь к обоим мастерам. Те уже с трудом держались на воде и неминуемо бы утонули, если бы их не подняли вовремя в подоспевшую барку.
Когда они оказались на берегу, то долго не могли прийти в себя. С одежды их ручьями стекала вода, и оба что-то невнятно мычали. Только при появлении живых и невредимых Лагардера и Берришона они несколько воспряли духом, но радость их оказалась недолгой и уступила место гневу.
Мэтр Кокардас отчаянно ругался и отплевывался, ибо наглотался грязной и вонючей воды, отнюдь не похожей на его любимое бургундское. Что до брата Амабля, то, едва встав на ноги, он выхватил шпагу и обежал всю толпу, пристально вглядываясь в каждое лицо.
Зеваки следили за ним с изумлением: все по мере сил участвовали в его спасении и рассчитывали на благодарность. Многие сочли, что он внезапно лишился рассудка, – и отступали от него в ужасе. Впрочем, вид у брата Паспуаля, и правда, был устрашающий: бедняга никогда не блистал красотой, а вымокнув насквозь, производил еще более жуткое впечатление.
Один лишь гасконец сразу понял, чего хочет его верный друг.
– Ладно уж, лысенький! – промолвил он. – Не трать времени даром… Их давно и след простыл!
– О ком ты говоришь? – спросил Лагардер.
Мастера, перебивая друг друга, рассказали ему, что с ними случилось: как под видом помощи их оглушили и едва не утопили, хотя они, можно сказать, уже почти добрались до спасительного парапета.
– Не может быть! – раздались восклицания в толпе. – Неужели здесь были столь подлые и трусливые убийцы?
– Дьявольщина, любезные мои! Кокардас не лягушка, чтобы добровольно прыгать в воду!
– Не верите нам? – укоризненно сказал брат Паспуаль. – Так посмотрите на мои руки! Видите, сколько синяков?
– А у меня какая шишка на черепе? Черт побери, даже носу моему досталось изрядно! Он весь побагровел…
– А я думал, что это бывает от вина! – прыснул стоящий рядом мальчишка.
– Ах ты, плут! Выпей сначала с мое, а уж потом скаль зубы! Эх вы, раззявы! Упустили мерзавцев… пусть только попадутся мне, я им кишки наружу выпущу!
– Надо их найти! В Сену подлецов! Вздернуть на фонаре! – раздались со всех сторон восклицания.
Лагардер, переглянувшись с мастерами, тихо сказал:
– Приспешники Гонзага… Значит, уже приехали! Они выдали себя…
– Ад и дьявол! Если это они, им придется дорого заплатить за омерзительный бульон, что плещется у меня в желудке.
Толпа между тем пришла в такую ярость, что если бы Носе и Лавалад не унесли вовремя ноги, то их, скорее всего, растерзали бы на месте. Но благоразумные сообщники принца решили предоставить другим приятную обязанность вылавливать трупы Кокардаса и Паспуаля. Разумеется, им и в голову не могло прийти, что вместе с мастерами был Лагардер, – они напали на тех, кого узнали, и были полностью убеждены, что с этими двумя врагами наконец-то покончено.
Удачное начало сулило успех всему предприятию. Их пребывание в Париже ограничивалось пока всего одним часом, однако времени даром они не теряли. Даже ворчливому Пейролю придется признать, что они славно потрудились, а Гонзага, несомненно, щедро вознаградит их за услугу. Когда же до столицы доберутся прочие сообщники, настанет пора расквитаться и с самим Лагардером.
X
КАФЕ «ПРОКОП»
Из всей банды – или, говоря точнее, из двух банд наемных убийц – в распоряжении Гонзага оставалось только два человека: Рафаэль Пинто и Грюэль, по прозвищу Кит.
С какой стороны ни взглянуть, этого было явно недостаточно. Во-первых, незадачливые бандиты имели неосторожность напороться на шпагу своих противников: одному нужно было залечить плечо, а второму – бедро. Во-вторых, от них было бы совсем немного толку, даже если бы они находились в полном здравии. Сын туринской мадонны только начинал карьеру бретера, а Кит отличался необыкновенной тупостью. На роль подручных они еще годились, но сами по себе мало чего стоили.
В те благословенные для наемных убийц времена почти на каждой парижской улице можно было без труда найти одного или даже нескольких костоправов: гордо именуя себя «хирургами», они храбро – хотя и без особого успеха – кромсали человеческую плоть. Никто из них не отличался скромностью прославленного Амбруаза Паре, который любил говорить: «Я лечил, а исцелил Господь». Эти же достойные врачеватели до небес превозносили свои заслуги, утверждая, что вырвали из лап смерти множество храбрецов. Правдой здесь было только то, что они редко оставались без работы, ибо кровь в Париже лилась рекой.
Каждое утро они просыпались в сладкой надежде, что Бог пошлет к их дверям богатого дворянина, который щедро заплатит за труды, – однако большей частью им приходилось иметь дело с головорезами, чья благодарность выражалась пинками и оскорблениями. Справедливости ради надо сказать, что многие из них и не заслуживали лучшей участи, ибо весь их медицинский багаж состоял из нескольких латинских слов, пропыленной корпии и грязных бинтов.
Оба раненых бандита, потерпевших поражение там, где надеялись взять верх, покинули поле боя и всего в нескольких шагах от Монмартрских ворот увидели вывеску одного из подобных шарлатанов.