Читать интересную книгу Сибиряки - Николай Чаусов

— Ну что же вы? Залазьте сюда, — посерьезнела Нюська и, не дожидаясь, пока Житов поднимется на обрыв, пошла берегом.

Житов догнал ее, пошел рядом.

Разговор не вязался. Хотелось высказать Нюське все: и как мечтал о ней в тоскливые дни в палате, и как радовался каждому редкому ее приходу, каждой короткой встрече, и как любит ее сейчас, любит так, как никогда больше никого не полюбит! И не находил слов. Он взял ее за руку, за одни пальцы и, покачивая своей, шел и шел, боясь отпугнуть свое счастье. Как он давно не целовал ее! И неужели он должен ждать, когда Нюся опять предложит ему: «Поцелуйте меня, Евгений Палыч!» А может быть, она сама хочет, чтобы он поцеловал ее? И даже сердится на его робость?..

— Нюся! — Житов остановил ее, повернул к себе, осторожно взял ее плечи.

— Не надо, Евгений Палыч. Еще люди увидят.

— Какие люди, Нюся? Мы совсем одни…

— Все одно не надо. Давайте лучше так погуляем.

Как она спокойна! Ни тени волнения, ни намека на нежность! Что с ней?

Они сбежали к воде, к проталым ледяным заберегам. Освежающая прохлада пахнула в горячее лицо Житову. Он расстегнул ворот.

— Зачем вы, Евгений Палыч? Еще простынете…

— Я ведь теперь тоже сибиряк, Нюся. Причем крещеный сибиряк! В самой наледи!

Но Нюська сама застегнула ему ворот.

— А вот так лучше. А то больница по вас наскучилась…

И снова: шаг… два… три…

— Евгений Палыч… — загадочно улыбнулась вдруг Нюська и осеклась.

— Что, Нюся?

— А что бы вы сделали, если бы я с Ромкой гуляла?

Житов едва вынырнул из ледяной ванны.

— Зачем это..?

— Говорю?

— Да, Нюся.

— Ну просто… Ведь Ромка вот тоже… Он же знает все, правда? Или бы замуж за него вышла?

Житов, не оправившийся от первого удара, болезненно сжался. Что она вдруг? Зачем она так… жестоко?

— Я бы не мог жить без тебя, Нюся…

— Глупости! Все так говорят, а ведь не умирают, правда?

— Но зачем об этом говорить, Нюся?

— А так. Узнать хотела, что скажете. А вы, как все, сразу: жить не буду! А если бы вот вы мне сказали: я другую полюбил, на другой женюсь… Да сроду бы помирать не стала! Глупости все это… Только вы не серчайте, я ведь так просто… Вы не замерзли, Евгений Палыч?

5

В этот вечер Житов долго сидел дома за своим столиком, пытаясь закончить письмо родителям. Перо валилось из рук. Что он теперь им напишет о Нюсе? О больнице не писал, боялся расстроить, а вот о Нюсе поторопился. Расхвастался, летом в отпуск с женой молодой обещал приехать, карточку даже, что у Нюси выпросил, в Москву отослал, себе не оставил. А что напишет сегодня?

Житов поправил в лампе огонь, отложил ручку. Как понять Нюсю? Зачем она второй раз подсовывает ему Губанова, если сама видит, как это ему больно? Что это здесь, в Качуге, за слово такое: «гуляем»? И неужели бы он, Житов, мог поцеловать девушку, которую бы не любил искренне, нежно? Ведь не с Танхаевым целоваться на радостях, как тогда, после кризиса целовались. Может быть, он излишне навязчив своей любовью? Ведь давал же себе зарок меньше преследовать Нюсю, меньше напоминать ей о своем счастье. Отстал же Роман Губанов от Нюськи, так вот она теперь не может забыть его. И в институте еще товарищи говорили: «Хочешь успех у женского пола иметь, Женька, делай вид, что тебе на него чихать!..» Пошлостью ему тогда показалась такая «моралька», а что же получается в жизни? Почти так?..

Житов попробовал представить себя на месте Нюськи. Вот он — Нюська. У него — у нее прекрасные серые глаза, стройная, гибкая девичья фигура, коса, голосище — все данные для того, чтобы вскружить голову не одному парню. И вот в него — в нее влюбляются двое. Один — высокий, сильный блондин с лицом Столярова, но неуч, увалень, всего-навсего шофер третьего класса. Другой — невысок, худощав, с черными кудрями и довольно приятным лицом. Мало того, инженер, герой покорения наледи, ну, и отчасти перекатов. О нем написали даже в областной газете. Технический руководитель автопункта, где я — Нюська работаю. А кто я? Раздатчица инструментов, рабочая девушка, дочь шофера. Оба в меня влюблены. Оба хотят предложить мне свою руку: один — большую, жесткую, другой — небольшую, нежную, как у меня — Нюськи. Я решаю: у одного — сила, мужская красота. У другого — больше женственности, но кругозор, положение в обществе, нежность. И вот я пока отдаю предпочтение инженеру. Гуляю с ним, вижу, что он хоть сию минуту готов жениться на мне… А что тот? Первый? А первый довольно легко уступил меня инженеру и, кажется, не очень-то и расстроен. Возможно, даже нашел более согласное сердце и теперь только ждет, чем все у меня кончится. Да и ждет ли еще, если поиски новой работы и заработки его, похоже, волнуют больше, чем я? Но ведь я, Нюська, еще не сделала окончательный выбор! Мне еще нравятся тот и этот! Этот от меня не уйдет, я в нем уверена, ходит за мной по пятам и только и делает, что вздыхает да страдает от ревности… А тот, первый? Я же могу упустить его, и выбора уже не будет? Ясно! Я делаю так: второго вожу за нос, мучаю, мучаю так, чтобы его страданья заметил первый, а сама начинаю строить первому глазки, зазывать его к себе в раздаточную, любезничать с ним, причем, не обращая внимания на присутствие второго: пусть видят все, что он у меня под пяткой!..

Любопытно, философы таким же путем докапывались до истин? Житов даже улыбнулся своему выводу, но в общем-то было грустно. Да, он последует своему выводу! И даст понять Нюське, что не он ее, а она его может потерять! И в раздатку больше не зайдет, и на олимпиаду не явится, и на свадьбу… нет, на свадьбу он придет к Мише и не с ней, с Нюськой, а сам, один. Зачем обижать Мишу… А с Нюсей — будет здороваться, конечно, даже вежливо, но формально. И в раздаточную, если дело потребует, тоже зайдет. Но по делу! И потребует, если надо, работы! Кстати, давно уже пора порядок потребовать и не только от Нюськи, а и от мастеров, и от механиков, ото всех, кто остался в цехах, кто не едет в Заярск на летние перевозки…

Житов дописал письмо, вздохнул и погасил лампу.

6

Но потребовали с самого Житова.

Утром, едва он появился в цехах, его нашел Рублев.

— Худо дело у нас, Евгений Павлович, с такой подготовкой. Этак мы опять до осени затянем, а там и все — некогда будет.

— А в чем дело? — Снова сухой, отчужденный тон Рублева насторожил Житова.

— А в том, что время идет, а мы еще оргтехмероприятий не утверждали. А вентиляция не работает, в котельной обоим котлам трубы надо менять, из токарных — один станок текущего ремонта требует, а три — капиталки… Вот на той неделе открытое партсобрание проведем, а вы подготовьтесь. Заслушаем, порешим, может, в чем и добавим…

— Ну что ж, если так нужно…

— Надо, Евгений Павлович, надо, — уже мягче сказал Рублев. — Мы вот все с начальником обошли, обсмотрели и видим: дрянь у нас в гаражах дело. Хотите на полуприцеп глянуть? — вдруг окончательно потеплел он.

— Как? Уже готов? — ожил и Житов.

— Не готов, конечно, а кое-чего уже сделали. Да вот пойдемте!

Около сварочного на нескольких деревянных козлах громоздилась уже почти совсем готовая железная рама. Сварщик доваривал на ней последние «косынки».

— Вот из утильных рам сварганили, — похвалился Рублев. — Осталось поворотный круг сделать, пол настлать, борты навесить — и точка. Задняя ось уже собрана, подвесить недолго.

Житов обошел раму, тщательно осмотрел узлы и остался доволен.

— Очень хорошо, Николай Степанович. Но вот тут вы опять дали маху.

— А что?

— Нельзя лонжероны поперечными швами варить, лопнуть могут.

— Ах ты беда! — зачесал под шапкой Рублев. — Чего ж теперь сделать?

Житов улыбнулся.

— Усилительные пластины приварить. Вот тут одну пару и тут, — показал он на раме.

— Вот спасибо! А ведь мы действительно просчитались… А так ладно, значит?

— Думаю, ладно.

— Ну и дело. А насчет собрания вы уж не забудьте, Евгений Павлович. — И, раздумчиво помолчав, добавил: — Конструктор из вас хороший, Евгений Павлович, машины бы вам придумывать… Есть у вас это: талант, что ли…

7

Вечером в Качуг приехал Поздняков. Обошел цеха, гаражи пункта и, наконец, пригласил к себе в номер Житова. Рублев, к удивлению Житова, тоже оказался у Позднякова.

— Садитесь, товарищ Житов. Кажется, здесь началось наше с вами знакомство? — миролюбиво заговорил Поздняков, едва тот переступил порог «генеральской».

— Да, здесь, — весело вспомнил Житов, присаживаясь к столу и стараясь не смотреть на Рублева.

— Видел вашу конструкцию, товарищ Житов, — начал после несколько затянувшегося молчания Поздняков. — Удачно.

— Это не моя конструкция, Алексей Иванович. Я только кое-что дополнил…

— И очень умно дополнили. А ведь когда-то вы, помнится, сетовали на свою… как вы там… бесполезность, кажется?