Читать интересную книгу Наш Современник, 2005 № 06 - Журнал «Наш современник»

В конце марта 1960 года я снова оказался на Кавминводах и постучал в калитку белокирпичного дома по улице Пролетарской.

Стучу, волнуюсь. Никто не выходит. Потом в угловом окне мелькнуло чье-то лицо, увидели меня; вышла женщина интеллигентного вида, большеглазая, с седою прядью, спросила с хрипотцой в голосе: «Вам кого?». Я назвал, и меня проводили до входной двери в «половину» Бибика. (Другую половину дома, как я узнал потом, занимала дочь писателя. Она меня и встретила.)

Я вошел в первую небольшую светлую комнату и увидел, как из-за стола другой комнаты встает невысокий, худенький, пожилой, но очень живой, быстрый и легкий в движениях человек. Приковали и сразу поразили меня светлые, с голубизной, глаза, умные, веселые, с «хохлачьей» хитрецой.

— Так, хлопэц, чьи вы будэтэ? — улыбаясь и протягивая мне руку, спросил Алексей Павлович. Это был, конечно, он, только на фотографиях моложе.

Я ответил, что журналист из Ростова.

— Из Ростова! — радостно повторил Бибик и повел меня за руку в свой кабинет. Он стал вспоминать улицы Ростова и линии Нахичевани, забавные случаи из жизни старого Ростова, и я не заметил, как прошла моя первая скованность, как легко и свободно я, молодой, «зеленый» журналист, почувствовал себя рядом с большим писателем-долгожителем, умудренным нелегким жизненным опытом.

— Что вас привело ко мне, забытому старику?

— Хочу ближе познакомиться. Я узнал о вас от Михаила Лапшина…

— А-а… А что читали моего?

Я назвал. И добавил, что мне нравится в его произведениях умелое сочетание реализма с романтизмом:

— Видимо, поэтому от них веет молодостью, даже озорством.

— Молодец! Точно заметил… В литературе я никогда не был стариком. И не буду! Да и в жизни меня тянет к молодым, не люблю старых хрычей… — И он весело засмеялся.

Разговор все время вертелся вокруг литературы, старой и новой, русской и украинской, донской и московской. Помню, он читал по памяти и даже напевал строки из «Кобзаря». Вообще отмечу здесь, что Алексей Павлович любил петь, особенно украинские песни и особенно озорные.

— А кто ваш любимый писатель? — спросил Бибик.

— Шолохов, — ответил я.

— Давай поговорим о нем. Я видел его еще в 20–30-годы и всего два-три раза, но запомнил его лоб, смех, молодую улыбку… Каждая его строка говорит о таланте. Но он не только талантливый, но и мужественный человек. Он спас мне жизнь… Но об этом как-нибудь потом побалакаем. Думаю, еще не раз встретимся. А теперь, раз вы на диете, давайте перекусим, чем Бог послал…

И он легко выскочил из-за стола (письменного, рабочего, сделанного, как и кресло, собственными руками, как он сам мне похвалился, и я понял гордость рабочего человека). Выскочил на кухню, вскоре принес маленькую сковородку с яичницей, пучок зеленого лука, хлеб и «чекушку» водки. Несмотря на гастрит, отказаться от рюмки я не мог.

* * *

В ночь с 17 на 18 февраля 1938 года в своей ростовской квартире на четвертом этаже в доме № 28 по улице Суворова Алексей Павлович Бибик был арестован. Ему шел шестидесятый год.

Арестован он был по навету драматурга И. Н. Стальского (Малыгина), одного из руководителей в те годы ростовской организации писателей и позже — уполномоченного Главного управления по контролю за зрелищами и репертуаром театров Северного Кавказа.

Осенью 1937 года, когда режиссер Ю. А. Завадский хотел поставить на ростовской сцене пьесу Бибика «Праздник мастера», а новую пьесу Стальского «Красивая женщина» (о диверсиях «врагов народа») отклонил, он (режиссер) был объявлен «врагом народа», главарем группы (Марецкая, Мордвинов, Бибик и др.). Чудом тогда спаслись все от клеветы завистника и от руки НКВД. Но в феврале 1938 года Бибик был арестован. Ему припомнили старые его меньшевистские «грехи», присоединили к ним и новые обвинения.

Скорый суд, пятьдесят восьмая статья и восемь лет лагерной жизни на одном из островков «архипелага ГУЛАГ» (новый город Ивдель Свердловской области вырос там на заболоченной «поляне» среди уральской тайги)…

Бибик долго не знал, что в начале 1939 года в его ростовской квартире были арестованы жена Зинаида Ивановна и взрослая дочь Ольга Алексеевна. После ареста Алексея Павловича и изъятия его рукописей, книг, писем, которые со временем пропали, жена и дочь жили вдвоём, лишённые работы и всяких средств к существованию.

…В 1947 году была освобождена из лагеря дочь писателя Ольга Алексеевна, в 1948 году она приехала в Пятигорск к матери. Они не знали, что в начале того же 1947 года был освобожден из уральского лагеря и А. П. Бибик. В своих воспоминаниях об уральском писателе П. Бажове он рассказал, как отстал под Свердловском от поезда, как «почистил» его чемодан попутчик-земляк, как помог одеждой, обувью и деньгами Бажов.

В этих воспоминаниях есть фраза: «Выручило мужественное и настойчивое вмешательство Михаила Александровича Шолохова». О чем идет речь? В одном из писем Бибика в ЦК партии (кажется, в 1965 году) сказано: «Срок угрожал затянуться, и только благодаря мужеству писателя М. А. Шолохова, обратившего на мою „одиссею“ внимание И. В. Сталина, я вновь увидел свет».

Я попросил Алексея Павловича рассказать об этом. Он согласился.

— С Шолоховым я познакомился давно, в 20-х годах, в Ростове, потом встречался и в Москве. О нем беседовал с Серафимовичем. Но близко знаком не был. Видимо, его смущала, как и в отношениях с Серафимовичем, большая «дистанция» в возрасте… Когда очутился в уральском лагере, пришел в себя, начал раздумывать, к кому бы обратиться за помощью, то, перебрав в уме длинный список, решил писать Шолохову. Ведь он в 30-х годах, я слышал, спас, вырвал из «ежовых рукавиц» своих вешенских «районщиков». Написал ему одно письмо перед самой войной, другое в начале войны. Письма, конечно, пересылал тайком, не веря до конца, что они дойдут до Шолохова. Одно письмо, кажется, уже в годы войны переслал через артиста, если память не подводит, Большого театра. Его освободили досрочно. Мы зашили письмо в подкладку пальто и договорились: доберется до Москвы, вложит письмо в конверт и отправит на Союз писателей Шолохову. Во всем этом был, конечно, риск. О том, что какое-то письмо дошло до Шолохова, узнал в лагере. Было это, кажется, в 1943 году, а может, в конце 1942-го. Вызывают меня к лагерному начальству и зачитывают письмо из Москвы, из бериевской конторы: так, мол, и так, пока идет война, советский человек на любом участке трудится во имя победы, а когда кончится война, тогда разберемся в вопросе об освобождении… Конечно, мне хотели дать в лагере еще срок, чтобы не выпускать на волю меньшевика, пусть даже и 70-летнего, но вмешательство Шолохова помогло освободиться. Я теперь знаю на собственном опыте, что Михаил Шолохов отзывчив на чужую беду. Он человек высокого гражданского долга и редкого личного мужества…

О роли Шолохова в борьбе за освобождение старейшего товарища по перу высказали свое авторитетное мнение донские писатели: Виталий Закруткин в очерке «Цвет Лазоревый» и Анатолий Калинин в статье «Время „Тихого Дона“».

Сам А. Бибик хотел (и говорил мне это) написать большую статью-воспоминание о Шолохове, но сохранился лишь небольшой набросок (четыре страницы на машинке), озаглавленный «Михаил Шолохов». Насколько мне известно, он еще не публиковался. Копия его хранится у меня (наряду с другими рукописями Бибика), и я в мае 1996 года опубликовал его в журнале «Дон» и газете «Молот».

Как говорила мне дочь писателя О. А. Бауэр-Бибик, в Ставропольском краеведческом музее (или краевом архиве) хранятся подлинники и фотокопии двух телеграмм Шолохова Бибику и короткие письма-записки. У меня имеются сверенные с фотокопиями два коротких письма и две телеграммы. Одна от 19 октября 1958 года:

«Дорогой Алексей Павлович. Сердечно поздравляю с днем рождения. Желаю здоровья, бодрости, творческих сил. Михаил Шолохов». Другая от 17 октября 1972 года: «Дорогой Алексей Павлович. Сердечно поздравляю с днем рождения. Вы единственный писатель, успешно подбирающийся к 100-летнему рубежу. С радостью думаю о том, что и я в какой-то мере способствовал продлению Вашего долголетия в суровые годы культа личности. Желаю Вам не только достичь 100-летия, но и перешагнуть этот рубеж здоровым и бодрым. Обнимаю. Михаил Шолохов».

…Ранней весной 1947 года А. П. Бибик приехал в Ростов. У него был «волчий билет» (паспорт), по которому ему в крупных городах жить воспрещалось, но он все-таки приехал в Ростов, подошел в сумерках к дому, откуда забрали его и семью. Побывал в семье С. М. Гурвича, тоже бывшего меньшевика, жена и сын которого — Татьяна Соломоновна и Соломон Самуилович — встретили Алексея Павловича радушно, но ночевать побоялись оставить. В 1994 году С. С. Гурвич мне рассказывал:

— Когда ранней весной Бибик приехал в Ростов, он сразу пришел к нам, помылся с дороги, был торжественный обед, сфотографировались, мама отдала ему старое пальто отца. От нас пошел к Закруткину… Мои родители по образованию были врачи; мама, Татьяна Соломоновна Самсонович, училась в Харькове, там познакомилась с Зинаидой Ивановной, женой Бибика. Они дружили всю жизнь. Помню, как в 1947 году мама одолжила деньги Зинаиде Ивановне на поездку к Шолохову. Вернулась, рассказывала, что Михаил Александрович звонил секретарю Сталина А. Н. Поскребышеву, спрашивал о своем письме по поводу освобождения 70-летнего писателя Бибика, и тот якобы ответил Шолохову: пусть жена едет домой, муж уже едет домой…