были радушными и гостеприимными людьми, приглашавшими французов и англичан к себе в гости. Страхи войны и тяжелые воспоминания былых погромов отрядов Симона де Монфора, казалось, отошли и стали забываться.
Однажды вечером, Гуго де Арси – молодой юноша четырнадцати-пятнадцати лет, допоздна засиделся в старой библиотеке графа, увлекшись чтением старинных рукописей и фолиантов, хранившихся в изобилии среди прочих фамильных бумаг и рукописей. Он не заметил, как уснул в уголке библиотеки, увлекшись чтением местной версии «Песни о Роланде».
Внезапно, Гуго проснулся, разбуженный громкими голосами и скрипом стульев, раздавшихся в тихой комнате. Он сидел в углу, прислонившись спиной к большой резной перегородке. Свеча, горевшая возле Гуго, уже потухла. Он посмотрел в окно и увидел сквозь витражи ясный свет звезд. Наступила ночь.
Гуго осторожно развернулся и приник глазом к щели перегородки, стараясь рассмотреть людей, находившихся в это поздний час в библиотеке.
Оруженосец узнал графа Раймона-Роже, его сына-виконта, незнакомого ему высокого худощавого старика с волевыми чертами лица и орлиным профилем и четырех мужчин, одетых в просторные балахоны черного цвета. Судя по голосам, один из них был пожилым человеком и, несомненно, являлся предводителем группы. Его повелительные нотки, проскакивающие в голосе, удивили и насторожили Гуго…
– Слушаю вас, Верховный Просветленный… – произнес граф, обращаясь к старику, – мы решили встретиться, чтобы, наконец-то, расставить точки по всем вопросам, накопившимся за последнее время.
– Мы очень признательны вам, ваша светлость, за оказанное внимание и почтение. – Сухо произнес старик.
– Король Филипп, как вам уже известно, протянул мне руку дружбы. – Сказал Раймон-Роже, с еле заметной улыбкой на лице. – Он разрешил одному из своих наивернейших слуг принести оммаж именно за то, что мне так долго обещали передать вы и граф де Сен-Жиль! Сам, я даже и не помышлял об этом счастье!
– Граф, одумайтесь! – Голосом наставника заговорил старик. – Это полнейшая глупость! Даря вам и вашим потомкам химеру, Филипп приручает вас, заставляя питаться объедками со своего стола! Что скажут в Арагоне, Провансе! Что подумают графы де Сен-Жиль! Его светлость де Комминж несказанно удивится…
– Вы, добрейший мэтр Жильбер, изволили втянуть меня и мой народ в изнурительную войну. Ничего, кроме издержек, погромов, потерь и лишений мне лично она не принесла. Народ начинает роптать, и я не удивлюсь, если со временем, этот глас не перерастет в возмущение и, не дай Бог, междоусобицу и восстание! А воин де Леви, несомненно, благородный и порядочный человек, не в пример многим. Я знаю его уже много лет и не сомневаюсь в том, что произнес он два дня назад. На Арагон, как и остальных своих соседей, мне, простите за откровенность, плевать…
– Граф, – Незнакомец повысил голос, – вас, как глупого мальчишку, провел это жалкий выродок! Он бросил вам кость, уже обглоданную королем Филиппом, а, как простофиля, уцепились в нее руками и зубами…
– Дон Жильбер! – Виконт вскочил, сжимая от ярости кулаки. – Выбирайте выражения! Не забывайте, кому вы и ваши люди обязаны! Если мой отец…
– Перестань, сын… – спокойным голосом перебил его граф. – Пусть монсеньор де Кастр договорит.
Старик гневно посмотрел на виконта, словно лев на волчонка, и продолжил:
– Своим спокойствием и благоденствием, граф, вы обязаны, прежде всего, нам и нашим воинам! Не забывайтесь!..
Спутники, стоящие за спиной Жильбера де Кастра, придвинулись к старцу и встали по его бокам.
– Только не надо бросаться столь резкими словами, старик! – Громко ответил граф. – О каком, простите, благоденствии вы изволите тут разглагольствовать? Простите, но гостеприимство тоже должно знать границы! Ваши люди ведут себя на моих землях, как полноправные хозяева. Они прогнали гарнизон из Монсегюра и заменили его вашими головорезами и фанатиками. Ладно, если вы считаете, что мои рыцари не способны обеспечить надлежащую охрану вам, вашим людям, идеям и сокровищам, я еще постараюсь понять! Но, Пьер-Роже де Мирпуа которого вы изволили назначить комендантом замка, даже не спросясь моего позволения, как сюзерена этих мест, отказался впустить моего бальи с проверкой! Это, монсеньор, как называть? К слову о вашей помощи – что же это вы проглядели прибытие сенешаля, а? Куда смотрел ваш человек в Каркассоне? Или, возможно, его там и нет вовсе?
Жильбер де Кастр о чем-то тихо посовещался со своими соратниками, после чего ответил:
– Мессир Пьер-Роже де Мирпуа назначен мною лично. К тому же, его назначение было согласовано с доньей Эсклармондой де Фуа, которая, как я понимаю, тоже имеет право голоса и часть владений Фуа…
– Монсеньор верховный катар! – Сурово сказал Раймон-Роже. – Так почему вы уклонились от второй части моего вопроса? Куда, все-таки, смотрел ваш шпион в Каркассоне? Молчите? То-то…
– Мы еще разберемся с ней… – тихо произнес старец, но не договорил фразу до конца. Его одернул за рукав мантии неизвестный человек, стоявший у него за спиной. – Это наше внутреннее дело, дорогой граф…
Граф вскочил и сверкнул глазами:
– Моя сестра слишком много стала себе позволять! Боюсь, что моя братская любовь может перерасти в гнев государя! Никто, даже моя сестра или сын, не могут отдавать приказы в графстве без моего соизволения! Мессир Пьер-Роже де Мирпуа должен немедленно сдать командование замком Монсегюр моему человеку и покинуть земли графства! Я отнимаю свою руку от этого человека и объявляю его нежелательным!
Вперед выступил высокий молодой человек, стоявший за спиной Жильбера де Кастр:
– Так вот, как ты изволишь себе говорить со мной, граф! Клянусь, что…
Жильбер де Кастр закрыл ладонью ему рот и сказал, глядя на графа:
– Граф, не слушайте этого человека. Горечь потери своих родовых владений, которые так беззастенчиво присвоил у его отца вероломный крестоносец де Леви, помутила ему разум! Пьер-Роже! Немедленно извинитесь перед его светлостью! Я вам повелеваю!..
Мирпуа нехотя поклонился графу.
– Вот, граф вы сами убедились, что мы не представляем угрозы для вас и ваших земель… – иронично ответил Пьер-Роже. – Но, что касается моего владения, от которого я не откажусь никогда, то простите! Мирпуа принадлежит мне по праву рождения, а не по праву меча, как утверждает какой-то поп из Рима и кровопийцы, присланные им нам на горе! Мирпуа всегда был, есть и будет аллодом нашей фамилии, а не леном, зависящим от вас, Раймон-Роже, или от графов де Сен-Жиль!
Виконт резко подошел к нему и отвесил оплеуху. Катар пошатнулся, но удержался на ногах, вытер кровь с губ и, улыбаясь, ответил:
– Дефи! Следующий жест за мной…
Он громко рассмеялся и покинул библиотеку, несмотря на уговоры Жильбера, умолявшего его остаться и извиниться перед графом.
– Граф! – громко произнес де Кастр. – Нашему терпению приходит