Я заметила, что моё дыхание стало глубже. Неотвратимо и желанно меня накрывало возбуждением, таким жарким и терпким, рожденным одними фантазиями и видом мужчины в кресле за несколько метров. Сглотнув, я провела рукой по шее, убирая липнущие пряди, и вздрогнула от тех сладких импульсов, что пробежали по коже от одного касания.
Джеймс не мог не заметить. Его взгляд больше не напоминал яркое солнце. Подобно магическому зелью он темнел, густел, плавился, превращаясь в раскалённый янтарь. В жгучей истоме свело низ живота.
Я плавно поднялась с кресла и двинулась к нему. Кончики моих пальцев скользили по кристальному столу. Поступь была неторопливой. Нет, я совершенно не спешила. По моим венам уже разлился тот самый пьянящий коктейль, что сводит с ума. Страсть завладела сознанием. Сердце билось с перебоями. Ах, страсть так губительна и столь же восхитительна…
Приблизившись, я улыбнулась. Немного застенчиво — я знала, как его это заводит. Его взгляд проникал в меня, грел, разжигал. Ладонь Джеймса коснулась края моего платья, щекоча колено, и вот она уже ласкает середину бедра. От одуряющей волны наслаждения я подалась вперёд, найдя опору в спинке кресла. Прикосновения, взгляд, запах, этот надменно-гордый мужчина что-то переключал во мне. И это чувствовалось изумительно, как откровение или озарение.
Ладонь перешла на внутреннюю поверхность бедра, слишком близко подбираясь к кромке белья. Я прикусила губу, его касания, тот трепет, те мурашки, что они рождали, возносили меня на новые витки наслаждения, но это была не та игра, которой мы оба ждали.
Я стряхнула его руки, словно ребёнка заигравшегося отогнала. По лицу Джеймса так знакомо пробежали желваки. Я засмеялась и забралась ему на колени. То, как он резко выдохнул у моей шеи, погнало дрожь по всему телу.
— Руки! — прикрикнула, выгибаясь под горячими ладонями. — Джеймс, убери руки, пока я их не связала, — добавила проникновенным шёпотом ему на ухо.
Он с досадливым рычанием сжал подлокотники. Бездна, этот низкий звук отозвался вибрацией в каждой моей клеточке. Так что я сама удивилась, что не растеклась сиропом по его креслу.
— Как тебе не стыдно? Я приличная женщина, — с тихим хриплым смехом поёрзала на его бёдрах.
Джеймс прикрыл глаза, раздался жалобный скрип кожаной обивки. И я снова улыбнулась.
Медленно начала тянуть вверх его футболку, продолжая покачиваться в томительном ритме. Встречая каждый сантиметр открывающегося тела нежными поглаживаниями или лёгкими царапинами.
Стянув футболку, я на мгновение задержала дыхание. Какое же у него великолепное телосложение! Облизнув губы, я заскользила по его груди и животу ладонями.
— Нинэль, — сдавленно, на судорожном выдохе — всё, как мне нравится.
Улыбаясь, покачала головой.
— Нельзя. Я ещё не насладилась твоим телом. Хочу больше прикосновений.
— Я тоже, — ответил с опасным пламенем в глазах и рвущейся выдержкой зверя.
Ах, ты тоже…
— Ну так будь умницей, — выдохнула, не переставая улыбаться, приказ в губы. — Я ведь не злая. Разрешу. Когда-нибудь…
Он сжал челюсти, прикрывая глаза. Его следующими словами было:
— Ты сведёшь меня с ума.
Я сглотнула. Голос Джеймса был глубоким и невероятно привлекательным.
— Раскусил, — я коснулась поцелуем его губ, с иронией добавляя: — Этого и добиваюсь.
Прижавшись, почувствовала, как отдаёт в груди чужое сердцебиение. Расслабившись, я потёрлась носом об изгиб его шеи. Коснулась бьющейся жилки губами и почувствовала такое же прикосновение к своей коже. Вот ведь своенравный! Но я не стала упрекать, я застонала. Так приятно…
Мои руки сами спускались всё ниже, к ремню мужских брюк. Между бёдер всё давно горело, я не хотела больше терпеть. Прикусила зацелованную кожу и почувствовала, как на собственной шее сжимаются зубы. Правда, Джеймс прикусил в разы слабее. Едва-едва. И спрятанная в этом жесте нежность подвела меня к черте желания. Я рванула пряжку его ремня, оцарапывая ладонь, но стук в дверь офиса заставил меня замереть в раздрае чувств.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Стук повторился, приобретая черты ожесточённой настойчивости. Дёрнулась ручка двери. Тяжело дыша, я в замешательстве оглянулась. Впору, чтобы заметить, как начинает поворачиваться дверной замок. В голове пронеслась мысль, что ключи от офисов есть далеко не у всех в компании. С вопросом посмотрела на Джеймса, предлагая самому решить, как быть в столь щекотливой ситуации. Мне огласка наших отношений ничем не грозила, я и так уже главная тема местных сплетен, а вот собирался ли впутываться в эту грязь Джеймс…
Но он, вздохнув, прижал меня к себе.
— Имело смысл запечатать чёртову дверь магией, — мрачно пробормотал, проводя ладонью по лицу, и я поняла, что его досада вызвана не тем, что кто-то увидит нас вместе, а тем, что нам помешали.
Я довольно фыркнула куда-то в район его шеи, устраиваясь удобнее, чувствуя, как сжимаются кольцом его руки на талии. А вредная дверь уже распахнулась, являя нам … Аддерли.
— Мисс Шторм… — пробормотала я, взирая на её стремительное приближение.
Она определённо была зла. Её глаза сверкали, обращенные к Джеймсу. И столь сильное проявление эмоций у вечно сдержанной женщины меня изрядно напрягло. Не без причины.
— Опять, Джеймс? — подлетев, словно вихрь, она швырнула на стол планшет с раскрытой голограммой.
Несколько листков слетели на пол, со стуком попадали стилусы и графические маркеры.
Повышенный, едва ли не истерический тон удивил больше эмоциональности. Аддерли меня словно не замечала. Всем, что её волновало, был Джеймс. Волновало в прямом смысле. Я видела в её прекрасных глазах сдерживаемые слёзы. Предчувствуя неладное, поднялась с колен Джеймса. Он встал следом за мной, поворачиваясь к своей матери.
— Ты опять в списках этих грёбаных боёв без правил!
Я вздрогнула, услышав от неё экспрессивное слово. Ну надо же. На автомате взяла в руки планшет, просматривая голограмму. В кабинет вошёл Адам, закрывая за собой дверь. Он выглядел удручённо и мрачно.
— Ты же обещал! — хрипло произнесла Аддерли.
Джеймс ответил не сразу.
— Я ничего не обещал, мама. Моё молчание не означает согласие. Оно является лишь признаком того, что меня утомил спор и продолжать его я не собираюсь.
Я подняла взгляд от планшета, чётко различив звон пощечины.
— Это не игрушки, глупый мальчишка! Тебе не будет вечно сопутствовать удача! Чего ты добиваешься? Чего? Хочешь оказаться в могиле, как твой отец?!
Аддерли внезапно пошатнулась. Её рука взметнулась к сердцу, затем сжала горло. Она тяжело отступила на шаг, обводя комнату болезненным взглядом.
— Ты мне не сын, — прошептала она, отворачиваясь к двери. — Если пойдёшь на бои, ты мне не сын!
— Ты всегда любила ставить мне условия, мама. Вспомни: я не в том возрасте, чтобы следовать твоим правилам.
Аддерли ничего не ответила. Шатаясь, она вышла из офиса.
— Зачем ты ей показал? — безразлично спросил Джеймс Адама.
Ничего не отвечая, тот вышел вслед за Аддерли.
Я снова посмотрела на красочную голограмму с таблицей участников двухдневных боев без правил, что начинались уже этим вечером. И да, имя Джеймса было забито в верхней строчке, чётко и ясно. Неприятные тиски сдавили грудь. Мне не нравилась мысль о том, что он может пострадать. Очень не нравилась. Бездна.
Джеймс поднял с пола футболку, не спеша натянул её. Казалось, он оттягивает какой-то одному ему известный момент. Провёл рукой по волосам, глядя куда-то во тьму за окном. И со вздохом, словно смиряясь с неприятным, обернулся ко мне.
— Что? — настороженно спросила спустя пару мгновений тишины и отложила планшет.
— Начинай.
Он сложил на груди руки, его тон не выражал ничего, что бы могло сыграть мне подсказкой в этих странных побуждениях к действию.
Я прислонилась бедром к столу, точно так же складывая на груди руки.
— Что начинать?
— Ругаться.
Что-что? Мои губы дрогнули в улыбке. Ругаться?