Я молчала, скрывая улыбку. Не стала говорить, что совсем недавно он сам горячо настаивал на отношениях и связи.
— Я понимаю Вас, Нинэль. Каждая женщина думает, что может изменить мужчину.
Тут уж я не выдержала подобного «понимания».
— Вы меня не слышите, Аддерли. Мне нравится. Нравится его молчаливость, нравятся вызовы, нравятся реакции, поступки и решения. Мне нравится то, что Вы в нём отрицаете. Я не хочу его менять. Он меня интригует, вызывает уважение и … желание. С ним я чувствую себя … бесстрашной. Я не могу Вам этого объяснить. Как и не собираюсь оправдывать свои личные отношения. Полагаю, союз уз мы действительно никогда не заключим. Хотя бы потому, что штамп на запястье никогда не являлся для меня показателем счастья и главной целью жизни. Я благодарна ему за то, что он во мне открывает, пробуждает. Здесь и сейчас. Не в грёзах о будущем и не в красивых словах. Это ощущение, Аддерли. Нечто большее, чем можно выразить в речах. И да — у нас с ним был секс. И да — не раз. И разговор об отношениях имел место. И сейчас мы с ним состоим в странной версии их. Возможно…
— Если вы с Аликом заключите союз, моя должность — ваша, — прервала меня Аддерли столь решительно, что я вмиг забыла, о чём собиралась сказать.
Она что? Передаст мне полномочия? Это ещё что за чёрная дыра?
— Не смотрите на меня так, Нинэль, — вздохнула Аддерли, откидываясь на мягкий диван. — Это и была моя изначальная цель. Как вы знаете, «КосмоПро» по традиции основателей передается по мужской и женской линии. И если Алика к должности готовили с детства, то… Сейчас в наших семьях просто нет дочери, что смогла бы возглавить компанию. Вы для меня настоящее спасение. Молоды, умны, расчётливы, с магическими способностями, родовиты. Моё стремление связать вас узами с Аликом продиктовано прежде всего традицией. С самого начала «КосмоПро» управляют парой. Нинэль, подумайте. У вас будет работа, которая Вам нравится, и мужчина, что Вас, не побоюсь этого слова, обожает.
Я прикрыла глаза. Бездна. Эта женщина явно не в себе.
— Аддерли… Вы продаёте мне своего сына за компанию?
— Я уже слышу Ваше «Нет», Нинэль, — она поджала губы, но больше не настаивала.
Ещё какое-то время мы провели в молчании.
— Вы можете сказать, что это не моё дело, — заговорила я, — но всё же спрошу: отчего в Вас столько негатива к Джеймсу?
— Негатива? Это не негатив. Я уже говорила Вам, Нинэль. Он копия отца. Я не вижу Джеймса, я вижу Арджента. Иногда мне кажется, что я теряю рассудок. Его жесты, его манера речи — как он их перенял, ни разу с отцом не встретившись? Я пытаюсь совладать с собой, но стоит взглянуть Джеймсу в глаза, и меня одолевает отчаяние. Такое болезненное, что не могу описать словами. Он слишком напоминает мужчину, едва не разрушившего мою жизнь. И всё же я старалась, старалась быть ему хорошей матерью. Но Вы можете себе представить замкнутого, самодостаточного ребёнка? Ему не нужны были сказки, игрушки, он уклонялся от объятий, сбегал от разговоров. В какой-то момент я устала, Нинэль. И Вы устанете.
Я была потрясена её откровением. На душе плавал мутный и неприятный осадок. Безумие — винить ребёнка за его отца. Я отвела взгляд. Мне было жалко женщину, что не смогла перебороть нанесённую обиду, но как бы я не пыталась её понять, во мне зародилось презрение.
— Осуждаете меня? Ваше право.
Я не смотрела на Аддерли, но слышала, как она собирает вещи и поднимается.
— Как бы там ни было, я желаю ему счастья. Если он нашёл его в Вас, то… я рада. Но не обманитесь, Нинэль. Я не хочу сказать Вам однажды, что предупреждала…
Глава 63
Сбросив на диван в холле вещи, прошла на кухню, ведомая ароматом запечённого мяса. Неслышно заняла один из стульев, с улыбкой наблюдая за тем, как Джеймс нарезает овощи для салата. За окном уже стемнело. Поздним вечером комнату освещали точечные светильники, встроенные в мебель и каркас потолка. Обнажённая спина Джеймса и резкие рубленые звуки ударов ножа о мрамор навевали на меня игривые фантазии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Знала, что он ощущал моё присутствие, хоть и виду не подавал. Наверняка ему комфортно в молчании, да и меня тишина рядом с ним не угнетала и не обременяла. Наблюдая за ним, всё больше расслаблялась после дневных потрясений. Распустила волосы, закинула ноги на соседний стул, а голову положила на сложенные на столе руки. Его движения до того чёткие и скупые, что моё сознание абсолютизировало картину отлетающими от Джеймса искрами. Бездна, я всё больше возбуждалась, просто наблюдая за тем, как он готовит. Но, космос меня поглоти, у этого мужчины ничто не бывает просто. Меня завораживали любые движения его сильного тела.
И я уверена, что в моих глазах горело пламя, когда он наконец обернулся, обращая на меня внимание. До чего же красивый и притягательный. До сих пор не верилось, что его влечёт ко мне. Моя самооценка, пьянея, поднималась на недосягаемую высоту.
— Привет, Джеймс, — губы медленно растянулись в хитрую довольную улыбку, пока я продолжала мягко тянуть невинные фразы: — Не пошёл на работу… Как безответственно… Плохой мальчик…
Он неторопливо прикрыл глаза — ему нравились интонации моего голоса. Кончики моих пальцев волнительно подрагивали в желании коснуться его кожи. Космос, во рту пересохло, губы закололо. Это какое-то проклятие, зависимость. Но увидела кривую ухмылку, и всё бренное из головы исчезло, а желание распалило каждую клеточку, подчинило сознание.
Не глядя, Джеймс забрал со столешницы за спиной блюдо с мясом и, блуждая горячим изумрудным взглядом по моей фигуре, переставил его на стол. За ним последовал салат, графин с соком. Бытовая магия проявила тарелки и столовые приборы на две персоны.
— Неужели история изменила свой ход, и сегодня в «КосмоПро» имело место что-то интересное? — спросил, присаживаясь напротив.
И та вибрация, которой отдалось во мне каждое его слово, едва не довела меня до грани наслаждения. Ох, наверняка на меня так действуют феромоны его аромата. Бездна, и кого я обманываю? В его глазах отражалось полное осознание того, как он на меня влияет.
Не прерывая зрительного контакта, чувственно облизала губы и приоткрыла, выдыхая. Джеймс со свистом втянул воздух, прожигая меня взглядом. Как же мне нравится эта игра. Она такая … будоражащая.
— Имело, — ответила мягким полушёпотом, двумя пальцами отодвигая тарелку и приборы в сторону. — Но ты всё пропустил. Сам виноват. Теряйся в догадках, что мне сегодня устроили твоя бывшая и твоя мама…
Он следил за тем, как тарелка перекочевала на угол стола. И меня безумно радовало то, что он не понимает моих действий. С каждым обжигающим внутренности вдохом, я отмечала реакции его сознания и тела: спазмы мышц, участившийся пульс, рассеянность…
— Чем ты занимался этим днём, Джеймс? — наклонилась и потянула в сторону уже его столовые приборы. Его непонимание происходящего добавляло азарта. — Может быть … ты о чём-то думал? — с жаркой паузой продолжала шептать, очаровывая мужчину и освобождая на столе место. — Я это к тому, Джеймс, что в течение дня я ни разу не думала ни о чём порочном. Но стоило увидеть тебя… этот стол… красный соус… И я уже не могу думать ни о чём приличном… Так неловко… — слова, словно юркие змейки, забирались ему и мне под кожу, обжигая ядом, сводя с ума. Это ни на что не похоже.
Словно догадавшись о моих дальнейших действиях, Джеймс откинулся на спинку стула, снова окутывая меня тем самым воспламеняющим взглядом. И то, как расширились его зрачки, когда я, приподнявшись на руках, пересела на стол, подсказало мне, что догадки всё же были далеки от реальности. Улыбаясь, по-кошачьи выгнулась на четвереньках, открывая в вырезе кофты кружевное бельё. В его глазах вспыхнули вчерашние огни иллюзий. Так ярко, что я рассмеялась ему в губы. Перебралась к нему на колени, обнимая за шею, целуя и позволяя ему в этом поцелуе хозяйничать. Горький кофе, горячий шоколад, пряные сладости — всё смешалось, выбрасывая меня из сознательного и реального.