Вынув из кармана золотую карту, я игнорирую главные правила: Не бежать. Не дергаться и не делать резких движений.
Я начинаю бежать.
Всё быстрее и быстрее. Я знаю, если они доберутся до меня, я умру. Волосы лезут в глаза, но я только прибавляю скорости. Глотая ртом воздух, я судорожно вдыхаю кислород, но не могу выдохнуть. Я боюсь, что вместе с углекислым газом, я выпущу свою жизнь. Легкие разрываются от боли.
Рычание становится всё ближе и ледяная дрожь охватывает мой затылок. Легкие разрываются от боли. Я выдержу. Выдержу. Икры горят огнем и ноги наливаются тяжестью. Я спотыкаюсь. Пальцы разжимаются и я со страхом слежу, как ключ исчезает в кустах. Опускаюсь на корточки и шарю руками по земле, загоняя под ногти грязь. Время замедляется.
- Где она? - всхлипываю я, - Где?
Слышу мягкий стук ударяющихся о землю подушечек лап и цепенею от ужаса.
- Скорее, скорее, - стучит у меня в висках, пальцы нащупывают острый край и я вскакиваю на ноги. Руки так дрожат, что я боюсь выронить ключ еще раз и тогда мне точно конец.
Я смотрю на дверь.
В горле застревает крик, когда вся тяжесть добермана обрушивается на мою спину. Я падаю на землю и чувствую его горячее дыхание на своей шее. Еще секунду и он вгрызется в мою яремную вену. Я быстро переворачиваюсь и оказываюсь под собакой, упираясь руками в его крепкую широкую грудь. Вязкие слюни вытекают из страшной пасти зловонной жижей и капают мне на щеки. Наверное, в жизни каждого наступает такой момент, когда ты понимаешь, что помочь себе можешь только ты.
Отчаяние придает мне сил, одной рукой я стараюсь не дать ему вгрызться в мое лицо, а другой загребаю мелкие камешки и швыряю их в морду. Заскулив, он отбегает прочь. Другие псы опасаются подходить ближе, заключая меня в полукруг. Наверняка, ждут, что решит вожак стаи. Безжалостные глаза настороженно следят за каждым моим движением. Во мне закипает ярость. Я не сдамся. Я слишком долго боролась. Слишком многих потеряла, чтобы погибнуть вот так.
Я выставляю вперед правую ногу, будто говоря, что готова к бою и отвожу в сторону ладонь. Один из доберманов не выдерживает и бросается на нее. Я резко сгибаю руку в локте, прижимая ее к груди и с силой бью его в челюсть. Запястье простреливает боль и я до крови прикусываю губы, подавляя крик боли. Пес отскакивает прочь, прижимает уши к голове, он трясет мордой и я отступаю к двери, не прекращая бесшумно скалиться. Шаг. Еще один. Я открываю дверь и оказываюсь внутри.
В безопасности. В тюрьме. Снова.
Я обессилено сгибаюсь пополам, дрожа всем телом, перед глазами все плывет и я едва могу стоять на ослабевших ногах. Не в состоянии разглядеть или услышать стражников.
Слезы струятся по щекам и я стираю их рукавом толстовки.
Перестань плакать. Перестань плакать.
Перестань плакать, черт возьми!
Я делаю два глубоких вдоха, успокаивая бешено бьющее сердце и быстро осматриваю свою одежду. Одна штанина у меня разорвана, небольшой треугольник изодранной ткани у самой голени и кровоточащая царапина на коже. Подкатав штанины, я направляюсь в сторону своей комнаты.
Короткими перебежками, не забывая о камерах, я добираюсь до столовой и уже готова повернуть в коридор, идущий к моей темнице, как динамики оживают. Гремящий на весь «Ковчег» мужской голос призывает химерам просыпаться. Не задумываясь, я разворачиваюсь и бегу в столовую, молясь об одном.
Успеть спрятаться.
Лампы на потолке мигают и загораются ярче. Я быстро ныряю под первый попавшийся металлический стол. Сжимаясь в маленький комок, я закрываю уши руками и стискиваю зубы, чтобы они не стучали. Со своего места я не вижу, что происходит в столовой. Все заняты делом. Я слышу, как гремят ложки и скворчит разогревающееся масло на сковороде. Соблазнительный аромат жареной курицы витает в воздухе.
Я физически чувствую, как рот наполняется слюной и желудок сжимается от голода. Мои мышцы затекают от неудобной позы, но я не могу пошевелиться, боясь обнаружить себя. Раздается звонок и через несколько минут в столовую вваливается шумная толпа переговаривающихся с друг другом ребят. Я осторожно выбираюсь из своего убежища и смешиваюсь с остальными. Сердце бьется в пересохшем горле громкими хлопками. Я беру в руки поднос, его поверхность настолько ледяная, что у меня замерзают руки. Под короткими ногтями я замечаю полумесяцы черной грязи и царапаю пластмасс в надежде избавиться от нее. Но это только привлекает внимание стоящей рядом девушки. Она отодвигается от меня, раздраженно фыркнув и я отвечаю ей прямым взглядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Получив свой завтрак, я опускаю глаза в пол и не спеша удаляюсь на свое обычное место. Забравшись на подоконник, я отставляю поднос и с тоской смотрю в окно. Высокие сосны заглядывают за ограду, окутанные угрюмым туманом, они едва заметно двигаются. Я ощущаю себя выжатой губкой, не способной ни на что больше.
- Я сказала стражникам, что ты с доктором Полк, - я дергаюсь и поворачиваюсь к Чайке, она не удивляется, увидев меня в столовой и я ощущаю волну раздражения, - Их физиономии вытянулись, как мои сиськи, - громко смеется и бесцеремонно садится напротив, скрещивая ноги.
- Рада, что смогла тебя развеселить, - сквозь зубы говорю я и пододвигаю к себе поднос с завтраком. Впихиваю в рот остывшую овсянку, заставляя себя жевать и глотать.
- Ты и вправду думала, что если захочешь уйти, то у тебя получится? Смотри на вещи реально.
Я швыряю ложку обратно в тарелку.
- Мне почти удалось, - меня злит, что она оказалась права, - И я не перестану пытаться, - опять возвращаясь к безвкусной каше и проглатываю еще одну ложку холодной массы.
- Господи, я узнаю этот взгляд, - мрачнеет Чайка и я удивленно вскидываю бровь, - У моего брата был такой же и знаешь где он? - она вгрызается зубами в темно-зеленое яблоко. Сок брызжет во все стороны, несколько сладких капель приземляются на мое лицо и я стираю их тыльной стороной ладони.
- Нет, - осторожно отвечаю я, наблюдая, как размеренно работают ее челюсти. Она не спешит с ответом, медленно пережевывая каждый кусочек.
- Мёртв.
Моё сердце болезненно ударяется о ребра. В первое мгновение, я даже не знаю, что сказать. Слова застывают на моих губах, но сглотнув комок, мне всё-таки удается вытолкнуть из себя одно:
- Соболезную.
- Не стоит. Я знала, что он именно так и закончит. Я это к чему, - она кладет огрызок на поднос и облизывает пальцы, - Ты можешь уговаривать себя в чем угодно, но правда никуда не денется. Всё бесполезно.
- И ты не будешь даже пытаться? – не верящим голосом интересуюсь я, заглядывая в ее темные, как колодец, глаза.
- Смысл? Мой желудок переваривает вкусный завтрак, - Чайка четко выговаривает слова с невозмутимым спокойствием, - Я знаю, что у меня будет сытный обед и не менее съедобный ужин. Бояться больше не надо.
- Ещё как надо, - не знаю, зачем я пытаюсь ее убедить, наверное, она мне действительно, нравится,- Ты знаешь, кто такие химеры? – я хватаю ее за руку, - Нас разбирают на части, - шепчу, как безумная.
- Что ты несешь?! - Чайка повышает голос и на нас начинают оборачиваться, перешептываясь между собой.
- А остатки скармливают собакам…
- Замолчи! – она выдергивает свою ладонь и соскочив с подоконника, убегает к группе девчонок.
Я скриплю зубами. Не стоило этого говорить, нужно было откусить себе язык. Ее реакция вполне объяснима и желание обрести настоящий дом тоже. Я беру в руки чуть теплую кружку чая, и делаю жадный глоток, отворачиваясь к окну. Металлические ворота начинают медленно открываться. Стражники тут же принимают строевую стойку, поворачиваясь в сторону прибывшего.
Я отпиваю еще один глоток и давлюсь теплой жидкостью. Она вытекает из моего носа и я громко кашляю, прижимаясь лбом к стеклу. На территорию «Ковчега» входит Призрак. Горло у меня перехватывает и я не могу больше издать ни звука. Его имя всё звучит у меня в голове.