Карина удивленно вытаращилась на него. Слишком уж это походило на ее собственную манеру изъясняться.
– Он меня искал, потому что у него сын уродился с такими же способностями. Правда, очень скоро оказалось, что пацан в разы круче меня. А я после укуса свои стал терять. Но когда меня ранили, Дирке некогда было про это думать. Все-таки где человек умрет, там ликантроп выживет. А пока живой – все поправимо.
Она кивнула. Все поправимо, и ведь не поспоришь.
– Когда оказалось, что я не смогу его ничему научить, мне велели его хотя бы защищать. И я защищал, пока ликантропия не начала меня побеждать. Тогда хозяин убрал меня от пацана, направил на поиски детенышей. Но детеныши нужны нам самим, мне и Дирке.
– Зачем?
Кира набрал воздуха в легкие, длинно выдохнул. Карине показалось, что он сейчас скажет что-то типа «съесть хотим», но вместо этого он негромко ответил:
– Мы вас не обидим. Только про подробности ты бы лучше у Дирке спросила, он получше объяснит. Найди дружбана своего, а Дирке вас сам разыщет. И не бойся. Он на сумасшедшего смахивает, но это от того, что на Земле сидит. По лунным тропам пробежится – быстро придет в норму. А мне в Трилунье надо – вдруг там с ликантропией научились справляться? Я бабушку и братьев год не видел, девушка моя от меня ушла – с психом связываться не захотела. Да я и сам понимаю, что вот-вот сойду с ума.
Нормально так. Этой гоп-компании надо, чтобы она (вместе с Митькой) отправилась в Трилунье. Какая-то неведомая родня хочет того же самого. Лариса, наоборот, упрашивает Марка, чтобы тот ее не пускал в этот другой мир. Кому верить? Все врут, у всех свои интересы.
– А почему Дирке застрял на Земле? Если он волк и может открыть тропу?
– Ему нельзя в Трилунье. Там его обвиняют кое в чем, чего он не делал. То есть делал, но не так, как все думают. Да неважно… Вы нужны, чтобы его не убили сразу, сначала хотя бы выслушали. Карина, ты нам очень нужна. Но и мы тебе пригодимся. Вернее, Дирке. Я имею в виду, что он может тебе подробно рассказать о волках, научить многому. Знаешь, Карина, я считаю, это честно – помочь нам в обмен на информацию из первых рук, от волка, которому за сотню лет.
– Сколько-сколько?.. Вот этому… э-э-э… тощему? – Абстрактная, вычитанная на обрывке листа la vie eternelle вдруг начала обретать форму.
Она раскрыла рот, чтобы спросить еще, но тут в замочной скважине заворочался ключ. Не прощаясь, Карина кинулась туда, откуда пришла.
Надо найти Митьку. А потом уже – наплевать, встретимся с Дирке, разберемся с тропами, злыми волшебниками и прочим. Вместе с Митькой они – сила.
Собственную вечность, знаете ли, лучше встретить во всеоружии.
У самой стены Карина притормозила и обернулась.
– Арно по тебе скучает. Так что лечись давай.
Глава 17
«Я останусь собой»
Утром снежным белые волки… набегавшись вволю, бесследно растают», – стенала в наушниках Настя Полева. Да уж, подходящая песня. Как нарочно! Хотя какое там «как нарочно», как будто она не сама песни в плеер закачивала.
Карина бежала, то и дело оскальзываясь на раскисших от постоянных дождей листьях, кое-как укрывших щербатый асфальт Кры-латкиного тупика. Когда большая часть улочки осталась позади, она быстро нырнула вперед, превратилась в волчицу и бежать стало легче. Миновать дом Резановых, еще пару домов, проклятое болото и – в лес, выискивать Митькин след.
«Что вы ищете в выпавшем снеге?» – вопрошала певица уже не в наушниках, а в человеческой части памяти.
Навстречу ей кто-то выскочил из-за угла ограды.
«Вы, холодные зимние звери… вам противен вкус нашего хлеба». Черт, да заткнись ты! Карина затрясла головой, прогоняя навязчивую песню, а то ведь еще пара тактов – и взвоет.
Выскочивший замахал руками.
Митька!!!
Она не успела замедлить бег, налетела на него, сбила с ног. Митька с размаху уселся прямо на асфальт. Карина положила лапы ему на плечи, как огромная овчарка. От полноты чувств облизала его физиономию. Потом будем отмазываться, что ничего не помним, а пока – ура! Он жив-здоров!
Живой-здоровый Митька отошел от такого приветствия и крепко ухватил ее за передние лапы. Относительно легко поднялся. Ничего себе, с такой-то тяжестью в руках… Получилось, что они – словно дрессировщик с собакой, танцующие на арене.
– Превращайся, – потребовал Митька, не выпуская ее лап. – Не, не отпущу. Так превращайся, без кувырка. Ты сможешь.
Вот номер… Карина вгляделась в Митькино лицо, пытаясь понять, рад ли он вообще ее видеть. Волчья система координат такого не подразумевала. Он вообще всегда был рад ей. Но понять сиюминутные чувства, не страх и не боль, а радость – задача для человека. И как, скажите на милость, обойтись без кувырка?
Волчица заворчала, сделала попытку нырнуть вперед, но мальчишка держал крепко. И тогда она нырнула мысленно. Мир кувыркнулся перед глазами, но ощущение человеческих рук, державших ее, не ушло.
– Молодец. – Митька выпустил ее тощие запястья, к которым для разнообразия не приросли ни куртка, ни свитер. – А теперь можешь повторить вот эти… облизашки.
– Какие еще облизашки? – смущенно выдавила Карина. – Обнимашками обойдешься.
И кинулась его обнимать. Вроде бы даже заревела от облегчения – хоть он в порядке.
– Ладно, ладно, прекращай свои нежности, – отбрыкивался Митька, впрочем, не особо энергично. – Давай куда-нибудь свалим отсюда, а то наблюдателей развелось в последнее время, деваться некуда.
– Ну, давай к нам в сад, там посидим, – вытирая глаза и нос предложила Карина.
Доисторические остатки скамейки в саду дома Кормильцевых обычно вполне годились для разговора, не предназначенного для случайных слушателей. Но Митька окинул Карину критическим взглядом:
– Какой сад? Посмотри на себя, ты когда э-э-э… ела в последний раз? И вообще…
Ну, ела-то она, положим, вчера вечером… или днем. Надо спросить у Марка, последние несколько дней именно он следил за тем, чтобы она время от времени складывала в себя что-нибудь съедобное. А вот насчет «э-э-э…» и «и вообще»… Черт, она же пять дней из одного и того же свитера не вылезает. Наверное, на бомжа смахивает и видом, и ароматом. Неудивительно, что даже любящий покритиковать Митька сжалился и не стал развивать мысль о том, насколько же фигово она выглядит. Причем внешний вид вполне соответствует ощущениям…
Ключи Карина забыла в сумке в палате Ларисы, но в дом они, ясное дело, пробрались без проблем. Митька лично удостоверился, что в кранах есть горячая вода, а то в этой развалюхе всякое могло быть. Когда первые тугие струи из душа ударили девочку по плечам и макушке, она чуть не завизжала от восторга. За всеми этими приключениями и катастрофами совершенно забылось, как же здорово забраться под горячую воду и смыть с себя грязь и усталость.