Читать интересную книгу Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти - Денис Абсентис

Тем временем «настоящие» бесы продолжали захватывать в Европе монастырь за монастырем. Некоторые случаи одержимости стали широко известны, что довольно подробно изложено у того же Реньяра:

Новость о бесноватости бенедектинок наделала много шуму, но ее известность ничтожна по сравнению с эпидемией Луденских урсулинок, беснования которых относятся к 1631 году. Игуменья, мадам де-Бельсьель, объявила, что она одержима Астаротом, и как только начались заклинания, стала издавать вопли и биться в конвульсиях. Находясь в бреду, она говорила, что ее околдовал священник Грандье, преподнося ей розы… С другими одержимыми, между прочим и с мадам де Сазильи, ежедневно случались конвульсии, особенно во время заклинаний. Одни из них ложились на живот и перегибали голову так, что она соединялась с пятками, другие катались по земле». Вместе с судорогами у них начинались и галлюцинации[512].

После луденской эпидемии вездесущие демоны овладели обителью св. Елизаветы в Лувье, где наблюдались уже привычные картины: монахини «описывают своим телом разные конвульсивные движения и перегибаются назад в виде дуги», падают в длительные обмороки, при которых «у них незаметно ни малейшего признака дыхания», или «катаются по церковному полу и, издавая при этом страшный рев, подпрыгивают, как будто под влиянием пружин»[513].

Позже на смену одержимым беснующимся монахиням придут конвульсионеры, пляшушие свой вариант «пляски Витта» на кладбище св. Медарда.

На связь подобных эпидемий одержимости с отравлением спорыньей указывалось уже давно, но до сих пор эта точка зрения далеко не общепринята, хотя только она объясняет сразу все эти случаи.

Связь между эрготизмом и институциональными условиями жизни может также пролить свет на многочисленные вспышки демонической одержимости в монастырях и женских монастырях в шестнадцатом и семнадцатом столетиях. Согласно описаниям семнадцатого века, жертвы эрготизма «часто казались заколдованными или одержимыми демонами, их крики были слышны за четыре или пять домов». Еще в 1700-х годах, много позже того, как причина эрготизма была определена, а пик гонений на ведьм уже прошел, эта болезнь все еще приписывалась колдовству. Как отмечал Баргер, «вера в колдовство была по-прежнему распространена, и многие считали, что страдающие от судорожного эрготизма были одержимы бесами». Альбрехт, хроникер восемнадцатого века, писал в 1743 году: «не зная естественных причин, простые люди были склонны приписать признаки этой специфической болезни действию колдовских чар». Такие описания современников являются сильными свидетельствами связи между эрготизмом и колдовством[514].

Глава 24

Неэлевсинское пиво

— Я могу выяснить это для вас.

— Каким образом? — спросил Хагбарт.

— Я уже давно знаю — с тех пор, как мы с Шефом выпили у финнов напиток видений, — что я и сам могу увидеть видения, если выпью нужного зелья. И по-моему, все видения Шефа происходят от одного и того же корня. Вернее сказать, не от корня, а от грибка. Вы все знаете, что когда рожь при уборке отсыреет, на ней появляются такие черные рожки, спорынья. У вас, норманнов, она зовется rugulfr, ржаная волчанка. И мы все знаем, что зерно нужно высушивать, а со спорыньей есть его нельзя. Но полностью избавиться от спорыньи очень трудно. Она вызывает видения, а в больших дозах сводит с ума. Думаю, наш друг особенно к этому восприимчив, так бывает с некоторыми людьми. Его видения появляются после того, как он поест ржаной хлеб или ржаную кашу. А что мы едим здесь с тех пор, как кончились наши запасы? Мы едим белый хлеб из хорошо просушенной пшеницы. Но у меня хранится снадобье из рожков спорыньи. Я в любой момент могу вернуть его видения.

Гарри Гаррисон. Император и Молот

Еще один дополнительный штрих, на который тем более не обращают внимания — это замена вина пивом, что вполне могло добавить немалый градус одержимости в тех землях, где пиво варилось из ржи.

Повсюду в Европе годы с 1560 до 1600 были более прохладными и более бурными, с поздними урожаями винограда и значительно более сильными ветрами, чем в двадцатом столетии. Изменение климата стало очень существенным фактором в изменении цен на продовольствие. Производство вина резко упало в Швейцарии, нижней Венгрии и части Австрии между 1580 и 1600 гг. Австрийские вина имели низкое содержание сахара из-за холодных условий и были настолько дороги, что большая часть населения переключилась на пиво[515].

Ведьмы массово появились в Австрии в это же время, раньше их практически не замечалось.

До 1570 г. преследование ведовства было редкостью, законы, за исключением имперского уголовного кодекса Карла V 1532 г., не принимали его всерьез. Уголовное законодательство Тироля 1499 г. не предусматривало наказаний ни за колдовство, ни за ведовство; в 1544 г. колдовство и гадание считались заблуждениями; и еще в 1573 г. другой полицейский устав (принятый в том же Тироле) приравнивал ведовство к богохульству и предполагал за него наказание в виде денежного штрафа (из которого четверть получал информатор, еще четверть — судья, а половина шла на благотворительность). Такой умеренностью Австрия была обязана императору Максимилиану II (1564–1576), который получил образование в Испании (где образцом поведения в подобных случаях стала для него испанская инквизиция, не поощрявшая безосновательных обвинений) и был врагом насилия. С его точки зрения, ведьмы и все те, кто обращался за помощью к гадалкам, были не более чем глупцами[516].

Но, возможно, дело было не только в скептически настроенном императоре. Средневековое пиво, казавшееся панацеей от заразы, далеко не всегда было более безвредным для здоровья, чем обычная вода. Но воды боялись, причем даже дождевой. Если в Венеции были колодцы для дождевой воды (деться было некуда), то в Париже еще в 1348 году медики призывали остерегаться дождя как разносчика чумы и «ничего не варить на дождевой воде». Вызвано это было, скорее всего, особенностями средневекового мышления — после дождя все нечистоты города попадали в Сену, откуда воду и брали. А раз после дождя увеличивалась массовость болезней, то напрашивался классический ошибочный вывод «post hoc ergo propter hoc» — это происходит после дождя, значит, вследствие дождя, следовательно, дождь ядовит. Рационализация — вода суть «испарения, которые помрачают солнце и изменяют его свет в тьму», поднимающиеся из моря, где «воды испорчены мертвыми рыбами», поэтому любая вода подозрительна. И если в конкретном случае боязнь врачами дождя, возможно, и была вызвана какими-нибудь более реальными причинами, а в народе — слухами об отравленных прокаженными колодцах, то со временем пить воду все равно стали бояться, и это, собственно, было оправдано ее качеством в городах. Пиву было уготовлено светлое будущее.

Варили травяное пиво на основе грюйта (Gruit, Grut, Gruut), что само по себе — название вереска, но добавляли в смесь также полынь, мирт, имбирь, тысячелистник, мандрагору, белену, коноплю и даже куриный помет. В результате получалась темная и вязкая жидкость, вызывающая галлюцинации. Замок знаменитого рода Грютхусе (торговцев грюйтом) эпохи правления герцогов Бургундских и сегодня может лицезреть любой турист в Брюгге. Первоначально, впрочем, замок служил лишь складом для хранения ценного грюйта, и только позже был перестроен под роскошную резиденцию. Грюйт-смесь распространялась в виде порошка, право на торговлю которым во многих местностях было монополизировано католической церковью или государством. Например, по декрету от 17 апреля 1381 года, выпущенному архиепископом Кельна Фредериком для поддержания монополии на грюйт, всем, кто бы пожелал варить пиво, было предписано покупать смесь в специальных епископальных цехах[517]. Входившие в состав пива алкалоиды могли вызывать видения, что послужило поводом для множества суеверий. За испорченное пиво, согласно некоторым авторам, до конца XVI века сжигали «пивных ведьм»[518], особенно в Швейцарии[519]. Другие авторы считают, что охота на ведьм была объединена с обвинениями в порче пива, чтобы позволить церкви и монастырям заполучить контроль над этой прибыльной деятельностью[520]. Определенный смысл в этом есть. Монастыри, действительно, старались монополизировать производство пива, и это также могло сказаться на «ведьмах», поскольку пиво часто варили женщины, то есть являлись конкурентами церковникам и по этой причине. Можно было им приписывать пресловутое «ведьмино варево» и отправлять на костер. Монастыри брали пивоварение в свои руки, получая серьезный доход с продаж «проверенного» пива, сваренного в святом месте. Таким образом «опиум народа» в виде галлюциногенного грюйта с алкоголем распространялся монахами совершенно в буквальном смысле. Но надо заметить, что информация о «пивных ведьмах», или brauhexen, хотя сейчас общепринята и регулярно появляется в статьях и книгах о пиве, очень расплывчата и противоречива. Обычно она приводится для доказательства того, что с заменой грюйта на хмель, ближайшего родственника конопли, эти проблемы пива были решены. Такой взгляд продвигается пивными компаниями и, надо полагать, имеет мало общего с действительностью. Проблема была не только в грюйте.