по гадесскому шекелю в день мы и получали.
– Равноценен карфагенскому. За десять дней вы получаете столько, сколько римский легионер за… гм… трижды по семнадцать…
– За пятьдесят один день! – быстренько подсчитал я в уме, с благодарностью вспоминая школу с ее таблицей умножения.
– Да, у меня тоже так получается, – подтвердил через некоторое время и наш командир. – Тарквинии ценят своих людей впятеро выше, чем Рим – своих хваленых граждан-легионеров. Поняли?!
– Поняли и осознали, почтенный! – гаркнули мы чуть ли не хором, да и кое-кто из наших турдетан довольно присвистнул.
– Еще б наши бабы все это поняли и осознали! – с тяжким вздохом проговорил Серега Володе – по-русски, конечно, отчего мы с Хренио прыснули в кулаки.
На обеденном привале мы, проанализировав все, что знали о солдатской службе в античности, поняли, что на самом деле нас ценят еще выше. Тордул ведь, не мелочась, назвал нам номинальное жалованье легионера, которое ему начислялось только в теории. Но на самом деле треть тут же вычиталась за паек, с нас же за кормежку никто ничего не удерживал, а кормили уж всяко не хуже. По сравнению с греками, правда, получалось не так шикарно. Греческому гоплиту-фалангисту из граждан полагалась драхма в день, а гоплит-наемник получал и две, что было чуть больше нашего. Но то ведь гоплит, элитная линейная пехота, а легкая вроде нас наверняка получала ощутимо меньше. Так или иначе, выходило, что на службу в частных вооруженных формированиях клана Тарквиниев нам грех жаловаться. Лучшую искать – так только днем с огнем, а худшей – сколько угодно.
– Я еще где-то читал, что отличившегося легионера могли наградить двойным пайком, – припомнил Серега. – А какой смысл? Разве не лучше деньгами?
– В самом деле, – согласился Володя. – Не, я понимаю, что наверняка есть и возможность получить деньгами, но тогда какого хрена не увеличить просто жалованье на ту же сумму? Ведь ясный же хрен, что большинство столько не сожрет и предпочтет звонкую монету!
– Вторым пайком можно кормить раба, – пояснил я. – Думаю, что для этого.
– А нахрена раб рядовому солдату? – не понял Серега.
– Вгребывать за хозяина. Вот мы с вами сейчас отдыхаем и вечером тоже будем отдыхать. Ну, в караул заступим в свою очередь, вот и все. А легионер вечером будет пахать как папа Карло – на строительстве лагеря. Он и колья для него на марше на своем горбу прет. А если и не на марше – так один хрен в лагере хозяйственных работ выше крыши. У кого есть раб – может взвалить всю эту хрень на него, а сам будет только чисто военную службу тащить и валять дурака, когда сменится.
– Да, нехреново! – прикинул Володя. – В натуре нехилое поощрение получается!
– Узаконенная возможность освобождения от работ, за которое не надо давать на лапу центуриону. Для вчерашней деревенщины заделаться «крутым» – дорогого стоит!
– А нас и это не касается, – заметил испанец. – Кстати, тебе-то раб зачем?
– Парень – ученик убитого мастера-металлурга, – пояснил я.
– Думаешь, справится?
– Если не привирает, то ремесло он изучил, а магические заклинания – ну, с этим мы ему уж как-нибудь поможем! – Мы посмеялись.
– Да, свой металлург в этом мире – немалая удача. Еще бы эту черную бронзу освоить…
– Соображаешь!
– Но ведь сплав-то – уникальный. Посилен он для мальчишки?
– А мы сейчас у него спросим. Эй, Нирул! Где ты прячешься, бездельник?!
– Иду, господин!
– Небось спрятался и дрых! – я в шутку изобразил замах рукой, тот так же в шутку изобразил увертывание.
– Скажи-ка мне вот что. Хорошо ли ты знаешь те самоцветы, которые твой наставник подмешивал в медь?
– Знаю, господин. Я и сам их и толок, и отмерял, и смешивал. Морской камень – он цвета морской воды, и его ни с чем не спутаешь. Очень дорогой, его привозят с севера.
– Весь дорогой или только очень хорошие куски?
– Плохие ценятся дешевле, но они не годятся. Боги их не примут и не явят чуда.
– И никто не пробовал?
– Я видел, как наставник толок и плохие, но он говорил, что боги примут их только при особом заклинании, еще более сильном. И все равно для того, чтобы боги приняли его и оно помогло, надо долго поститься и задобрить богов очень обильными жертвами.
– Он это делал?
– Ел он не с нами, а с начальником рудника, так что я не видел. Но животных для жертвоприношений приобретали и отправляли куда-то. Это тоже очень сложный и таинственный обряд, господин…
– А кто это делал?
– Мастер и начальник рудника, господин. Только они сами, больше никто.
Мы с нашим ментом переглянулись и понимающе покачали головами.
– Хорошо, Нирул. Подай-ка мою трубку и тот мешочек с листьями…
– Я могу найти и коноплю…
– Нет, конопли не надо. Садись, доешь кролика, на вот лепешку, потом помой наши миски – да смотри, выше по течению ручья. Сделаешь – отдыхай, пока не подымут в путь.
За трубкой мы обсудили ситуевину. Скорее всего, мастер с начальником рудника неплохо наживались на экономии хороших самоцветов. Теперь, когда мастера нет, начальник рудника терял свои левые доходы, и едва ли его, привыкшего к ним, радовала их потеря. Как они делили с покойным мастером свой навар – нам, конечно, никто не скажет, но это было при покойном мастере, а новая метла по-новому метет.
– Если не согласится на половину – пусть живет на одну зарплату, – постановил я. – Посмотрим, надолго ли хватит его принципиальности…
– Жена его мигом на путь истинный наставит! – хохотнул Володя.
– Если у нас получится, – уточнил Серега.
– Ты у нас геолог или нахрена? – подначил я его.
– Ну, геолог…
– В камнях разбираешься?
– Ну, не в любых же. Ты же про драгоценные говоришь, а я тебе не ювелир.
– А я и не про обработанные говорю, а про сырье. Распознать сумеешь?
– Ну, надо смотреть сами камни. Если это аквамарин…
– От других синеватых камней ты его отличишь?
– Ну да, он из группы бериллов.
– Так, так… А другие бериллы отличишь от похожих?
– Ну, отличу…
– Вот и прекрасно!
– Еще бы металлург твой не сбежал, – напомнил Володя.
– Не сбежит – ему самому интересно черную бронзу выплавлять!
– И все-таки смотрел бы ты за ним в оба, рабовладелец ты наш!
11. Арбалетчики князя Всеслава
Обсудить детали нам так и не удалось: подошли поболтать дети «почтенной» Криулы – ага, спасибо хоть пешком подошли, как и обещали. Велтур делился ценными соображениями о времени и обстоятельствах исхода тех или иных латинян из-под власти проклятого Рима