Русские тоже не остались в долгу. Правда, калибр орудий «Херсона» был меньше японских, зато они были совершеннее, отличались большей скорострельностью и точностью огня. Дистанция боя, запредельная для японцев, для этих орудий оказалась вполне рабочей, к тому же, благодаря удачному расположению, в сторону «Акицусимы» работали сразу четыре стодвадцатимиллиметровки. И результат вышел достаточно закономерным. Первая кровь в этом бою пролилась на палубе японского крейсера, когда русский снаряд ударил в его надстройку, не пробив брони, но осыпав матросов у орудий ливнем крупных раскаленных осколков.
Второе попадание с «Херсона» даже не заметили, впрочем как и третье. Вначале снаряд угодил в трубу «Акицусимы» почти у самого верха, проделал аккуратную круглую дыру и улетел дальше, практически не нарушив тягу. Тонкий металл оказался слишком непрочен, и взрыватель бронебойного снаряда не почувствовал сопротивления. Следующий же снаряд и вовсе поступил вопреки законам баллистики. В момент выстрела «Херсон» качнуло на волне, и в результате его траектория оказалась слишком пологой. В море он упал с серьезным недолетом, однако, словно не желая бесполезно тонуть, «блинчиком» отскочил от волны и ударил точно в клюз японского крейсера, в этот самый момент чуть «нырнувшего» носом после очередной волны. Однако здесь удача ему, наконец, изменила. Вместо того чтобы разворотить небронированную оконечность врага, снаряд встретил на своем пути лапу якоря. Против многотонной чугунной дуры уже изрядно потерявший скорость снаряд оказался бессилен и, рикошетом отлетев в море, снова зарылся в волны, где и взорвался, красочно, но бессильно. Единственной преференцией, полученной русскими от этого попадания, было сотрясение крейсера и в очередной раз сбитый прицел его орудий. Однако наибольший ущерб японцам причинило четвертое, последнее на этом этапе боя попадание.
Его звали вполне по-русски, Иваном, на большее у родителей не хватило фантазии. Только вот назвать его русским было не слишком корректно, уж больно отчество Абрамович не соответствовало. Тем не менее парень был рожден в православной семье – родители, люди продуманные, решили, что раз черту оседлости еврею не перешагнуть, то надо стать русскими. Хотя бы внешне. В смысле, ходить в церковь, креститься на иконы, а Тору читать тихонько, когда соседи не видят. Ну и покрестились, вот только с плюсами получили и минусы, ибо за все надо платить.
Вот и загребли Ивана Абрамовича в армию, ведь быть гражданином страны значит не только пользоваться всеми предоставляемыми ею благами, но и защищать ее в случае нужды. И как бы ни противно было его душе заниматься чем-то еще, кроме торговли на благо собственной семьи, оспорить закон не получилось, и даже испытанное средство – взятка – не помогло. Уж больно не любили их по месту проживания, и, честно говоря, было за что.
Тем не менее причины могут быть разными, а результат все равно один, и наводил сейчас Ваня кормовое стодвадцатимиллиметровое орудие. При этом ему было абсолютно все равно, что его не слишком жаловали сослуживцы, да и командир ничем не выделял. Раньше оскорбляло, поскольку представителю богоизбранного народа стоять в самом низу служебной лестницы и подчиняться приказам какой-то деревенщины, выучившейся читать и писать только здесь, на службе, само по себе непристойно. Только вот сейчас все это было не важно, а важным были только взрывчатка в трюме и силуэт японского корабля, нависающий за кормой и плюющийся огнем. И надо было попасть в него первым…
Артиллеристом вчерашний приказчик был не блестящим. Хорошим, но не более того, на Черноморском флоте были и получше, но так уж распорядилась судьба, что именно он попал в этот рейд, и именно ему выпало попасть в этом бою. Единственный раз, зато так, что снаряд решил, по сути, исход всего боя.
Удар о броню боевой рубки оказался настолько силен, что командира «Акицусимы» отшвырнуло назад и приложило о переборку. Русский фугас не справился с устаревшей, но все еще прочной гарвеевской броней, однако и того, что он смог натворить, японцам хватило за глаза. Начиненный тротилом снаряд весом более полутора пудов заставил прогнуться стальные плиты, и выбитые страшным ударом заклепки не хуже пулеметной очереди изрешетили оказавшегося на их пути сигнальщика. Большая часть осколков отразилась наружу и не причинила особого вреда, один легкораненый матрос не в счет, но те, которые все же залетели внутрь через смотровые щели, натворили дел. У рулевого смахнуло верхушку черепа, как гнилой арбуз, рядом схватился за грудь и осел штурман, но главное было даже не в этом. Просто все, оказавшиеся внутри этого железного гроба, были контужены, и следующие десять минут крейсер оказался фактически лишен управления.
По иронии судьбы, это произошло как раз в тот момент, когда убедившийся в бесперспективности продолжения погони командир «Акицусимы» намеревался отвернуть и вернуться к транспортам. Однако сейчас отдать такой приказ оказалось некому, и в результате бой продолжился, однако при этом ситуация успела поменяться. Когда пришедший наконец в себя капитан все же смог подняться на ноги и добраться до заляпанного кровью и мозгами штурвала, то обнаружил быстро идущие на сближение чужие корабли. Гадать, кому они принадлежат, не пришлось – головной уже азартно начинал пристрелку, и, хотя дистанция была великовата, драться одному против троих Ямая не хотелось. Возможно, тому виной была нещадно гудевшая голова плюс тот факт, что он оглох, но в любом случае его приказ запоздал – за то время, пока он лежал без сознания, птичкой вылетевшего из помятого организма, а потом разворачивался, «Енисей» и «Морской конь» успели сблизиться на вполне приемлемую дистанцию. «Херсон» тоже начал разворот, однако сейчас он уже запаздывал, равно как и державшийся западнее и не успевающий к месту боя «Рюрик». Так что следующая фаза боя свелась к схватке между «Акицусимой» и двумя вспомогательными крейсерами, экипажи которых все еще были под впечатлением от недавней гибели товарищей и твердо вознамерились отправить любого встреченного японца на дно.
Разворачиваясь, «Акицусима» успела дать несколько бортовых залпов, но попасть в кого-то на циркуляции – задача нетривиальная. Профессионалы из первого отряда, возможно, справились бы, пусть даже при этом слепая удача играет большую роль, чем мастерство, артиллеристам же старого крейсера ничего не светило в любом случае. Снаряды ушли в белый свет как в копеечку, и ни один не разорвался ближе полукабельтова от головного русского корабля. Правда, обратной стороной медали было то, что попасть в разворачивающийся крейсер тоже намного сложнее, и потому русские артиллеристы успеха тоже не добились. А затем начались гонки…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});