— Поэтому я стараюсь не думать, Обри! Такому парню как я не стоит думать! Мне нужен покой, — объяснил он, словно это совершенно очевидная истина.
Мне хотелось встряхнуть его. Ударить по голове и сказать, чтобы он очнулся и увидел в каком мире он живет. Я хотела рассказать ему, что его несколько мгновений покоя обойдутся ему слишком дорого. Он может и не помнит, как чертовски плохо ему было два дня тому назад, но я-то помню! И судя по тому, что я вижу, эти таблетки не гарантируют ему покой; они подталкивают его к полному разрушению.
Он на полном серьезе считает, что у него нет проблем. У него сложилось четкое представление о зависимости, поэтому в его голове не звонят тревожные звоночки. Его заблуждения могут уничтожить его.
Я прекрасно помню человека, который, свернувшись калачиком, лежал на кровати, пока его рвало прямо на пол. Помню, как он потел, пока наркотики выходили из его организма, как ругался и угрожал мне, когда не получил дозу, которая, как он думал, была ему необходима. Нет, этот человек не сможет бросить принимать таблетки, когда ему захочется.
Его мозг не позволит ему бросить, равно как и весь его организм. Он в ловушке собственной зависимости, понимает он это или нет. И то, что он отрицает ее, удерживает его там.
Но я не буду спорить с ним по этому поводу. Это пустая трата времени. Нельзя помочь человеку, который не желает помощи. Все что я могу — оставаться рядом с ним и надеяться, что смогу помешать ему потерять все, что у него есть. Я буду рядом, если он упадет и помогу ему подняться, когда он достигнет дна.
Я должна сделать это ради него. И ради себя тоже.
Пока я слушала Макса, мысленно я видела свою сестру, умоляющую меня оказать ей помощь, в которой я ей всегда отказывала. Но не в этот раз. Я буду крепко держаться за Макса и преодолею трудности вместе с ним.
— Я хочу быть парнем, который в состоянии позаботиться о своем брате. Парнем, который может жить и спасать чертов мир, как хотела моя мама. Но также мне хочется быть и другим парнем, таким, который не позволит никому обижать его, которого не сломать — парнем, который может все. И я хочу стать таким парнем для тебя, — сказал Макс и в его голосе слышалось столько уверенности, что легко поверить, что он все это может. Но цена слишком высока.
— Почему ты просто не можешь быть Максом Демело? Мне, вроде как, нравится этот парень, — сказала я, обнимая его за шею.
Макс усмехнулся — эта улыбка едва напоминала ту, которая мне так хорошо знакома.
— Для тебя я могу быть чем-то гораздо большим. Я хочу стать для тебя ''всем'', что ты когда-либо хотела.
Я покачала головой, не понимая к чему это все может привести. Почему он считает, что должен быть суперменом? Почему не может просто быть счастлив, будучи тем, кто он есть?
— Я просто хочу тебя, — сказала я, надеясь, что он услышит меня.
— И я хочу тебя, Обри. Всю тебя. Каждую крошечную, идеальную часть. Хочу, чтобы ты принадлежала мне, только мне, и чтобы ты никогда не уходила. Пожалуйста, не уходи, — умолял он задыхающимся шепотом.
Боже, как я могу в чем-то ему отказать? Он практически вложил свое сердце мне в руки, настаивая, чтобы я взяла его. Он не дает мне права выбора. А даже если бы я и могла выбирать, догадываюсь, какое решение бы приняла. Я буду сражаться за него, за его сердце, за душу, изо всех сил.
Этот мужчина старательно пытается подавить в себе неуверенного маленького мальчика, который страшится, что будет отвергнут или окажется недостаточно хорош.
Мне так хочется показать ему замечательного человека, которым он является, отбросив все, что мешает ему быть таковым.
Я наклонилась и поцеловала его припухший глаз, позволив своим губам не спеша спускаться вниз по его лицу. Макс притягивает меня и нет возможности избавиться от этого притяжения.
Я лишь надеюсь, что не пожалею о своем решении остаться.
Глава 20
Обри
Мое сердце предало меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я превратилась в заложницу ожесточенного вихря незнакомых, подавляющих эмоций.
Ухаживая за Максом, наблюдая за его жесткой борьбой, что-то во мне изменилось. Я больше не вижу в нем мужчину, которым он стремится казаться, теперь я вижу его таким, какой он на самом деле. Грустный, одинокий, напуганный мальчик, который лишился так многого и теперь цепляется за оставшиеся у него крохи контроля.
Видя его в таком ужасном состоянии, я каким-то непонятным образом смягчила свое отношение к нему. Последние кирпичики в моей ранее непробиваемой стене рассыпались в пыль. Произошел сдвиг. Я больше не стремлюсь изменить его. Я испытываю к нему гораздо более сложные чувства. Более запутанные.
И, черт возьми, гораздо более глубокие.
И, хоть я и напугана тем, как расширились и растянулись границы наших отношений, чтобы освободить место для этой новой реальности, я все равно рада этому. Я хочу этих отношений. И его я тоже хочу.
Мне следовало бы опасаться и сомневаться, но вместо этого я с головой бросаюсь в опьяняющие, уничтожающие душу отношения с парнем, которого встретила при самых невообразимых обстоятельствах.
Где девушка, которая боялась все испортить? Вероятно, она отошла на задний план, выпустив вперед девушку, которая впервые открывает для себя искреннюю эмоциональную связь.
Я знаю, что это неправильно. У меня, итак, уже развилась паранойя, что нас поймают, что, взглянув на меня, мои однокурсники поймут, что девушка, которую они видят, занимается тем, чем ей бы заниматься не следовало.
Но я не в силах остановиться.
Я испытывала дискомфорт, покидая квартиру Макса. Я провела в этом замкнутом пузыре два дня и успела забыть обо всем и обо всех за его пределами. Пока я была с Максом, я с легкостью забыла о таких банальных вещах, как учеба и друзья. Вот так быстро он поглощает меня.
Но уходя сегодня вечером, я поняла, что реальность скорее напоминает холодную болезненную пощечину, ведь теперь я встречусь с Максом в совершенно иной обстановке: скорее всего она будет мучительно тяжелой и определенно очень и очень неловкой.
Группа поддержки.
Рене была дома, когда я вернулась от Макса. За прошедшие два дня я написала ей несколько смс, объяснив, что мое отсутствие связано с учебой. Она не задавала вопросов. Да я и не ждала от нее этого. Она сейчас слишком занята тем, что пытается вернуть свою жизнь в прежнее русло, теперь, после того как Девон исчез из поля зрения.
Она обрадовалась, увидев меня, и мне захотелось рассказать ей все о Максе: о том, что приключилось с ним в «Мании», почему меня на самом деле не было два дня.
Случись это гораздо раньше, я бы не задумываясь рассказала ей все. Но принимая во внимание непрочность нашей теперешней дружбы, мне пока не по душе мысль рассказывать ей о Максе.
Мне неприятно лгать, смотреть ей в глаза и рассказывать историю, которая далека от правды на все сто процентов. Но других вариантов у меня нет.
Рене упомянула, что Брукс заходил пару раз, и был недоволен. Судя по выражению ее лица, ей очень хочется спросить меня обо всем, поэтому я благодарна ей за то, что она этого не делает.
Вот еще одна часть моей истории, которой мне не хочется делиться с Рене. А еще вскоре мне придется все же поговорить с Бруксом и разобраться с его болезненным неприятием всей этой ситуации.
Вечером, когда я пересекаю территорию кампуса и иду к отделению Психологии, внезапно звонит мой телефон. Я удивилась, увидев на экране высветившийся номер Кристи Хинкл.
— Алло? — здороваюсь я, приняв звонок.
— Обри, я так рада, что дозвонилась до тебя. Прости, что звоню перед самым началом занятия, но боюсь, что сегодня тебе придется провести его самой.
Черт!
— Почему? — спрашиваю я в лоб, морщась от собственной грубости, но ее новость застала меня врасплох.
Кристи разражается влажным кашлем.
— Я заболела, — кратко поясняет она, но мне достаточно того, что я слышала, как она откашливает мокроту.