— Володя! — шепотом произнесла девушка за ее спиной. — Это хамство с твоей стороны!
— Брось, Лина, — громко возразил парень. — Она нам читает нотации, строит из себя профессора, а сама творит бог знает что. Ошибка-то азбучная.
— А ты, парень, часом, не пророк ли Магомет будешь? Лера вздрогнула и обернулась. Андрей сидел на кровати в своей излюбленной позе, скрестив руки на груди, и пристально, спокойно разглядывал Знайку.
— При чем здесь Магомет? — удивился парень.
— Да при том, — медленно, с расстановкой произнес Андрей, — что только пророки никогда не ошибаются и имеют право судить обо всем с такой непоколебимостью, как это делаешь ты. Вот я и решил, может, ты — это Магомет, явивший нам свою мудрость?
Лера не узнавала его. Никогда раньше не видела она у Андрея такого лица, даже когда приходила к нему в реанимацию. Тогда оно было замкнутым, отчужденным, но все-таки привычным и родным. Сейчас перед ней сидел просто другой человек. Его глаза утратили теплоту и стали ледяными. От него явственно исходила угроза — Лера могла поклясться, что ощущала ее почти физически. Видимо, и Знайка почувствовал что-то, сразу притих, плечи его слегка ссутулились.
— Чего молчишь? — холодно усмехнулся Андрей, продолжая гипнотизировать парня взглядом. — Нечего сказать?
— Да чего вы? — неуверенно промямлил тот совершенно иным тоном, чем был у него пять минут назад. — Я ж ничего… Только спросил.
— Ну теперь извинись за свои дурацкие вопросы. Давай шевелись, мы все с нетерпением ждем. — Андрей, казалось, не двигался и не менял положения тела, будто окаменел в одной позе.
— Еще чего! — воспротивился Знайка. — Нашел дурака! Сам извиняйся, если тебе так хочется… — Он хотел что-то еще прибавить, но стих, опасливо поглядывая на Андрея.
Тот медленно расцепил руки, оперся ими о кровать и повторил, не повышая голоса:
— Мы ждем.
— Виноват, — пробормотал парень, совсем стушевавшись. — Извините.
— Валерия Павловна, — подсказал Андрей.
— Извините, Валерия Павловна, — точно школьник, послушно повторил Знайка и опустил глаза.
— Свободен. — Андрей удовлетворенно кивнул и вернул руки в прежнюю позицию.
Студент, ни слова не говоря, развернулся и вышел. Секунду все молчали. Затем девушка робко произнесла:
— Он всегда такой. Невыносимый. Сам страдает из-за этого и продолжает лезть на рожон.
— Больше не полезет, — усмехнулся Андрей.
С лица его почти сошла чужая, холодная маска, и глаза весело смотрели на молоденькую студентку.
— Правильно, — она кивнула, — с ним так и надо. Все преподаватели стонут. И ведь он же не злой вовсе. — Она беспомощно развела руками, точно призывая всех, находящихся в палате, поверить, что ее приятель на самом деле хороший парень, просто малость с тараканами в голове. — Можно я пойду за ним? — нерешительно попросила она Леру. — А то он наверняка в трансе. Гордый.
— Придурок он, твой Вовик, а не гордый, — неожиданно встрял молчавший все это время здоровяк. — Дать ему по шее пару раз, чтобы людей не доставал. Гордый! — Он с досадой махнул рукой и, не глядя больше на девушку, покинул палату. Та виновато обернулась на Леру и последовала за ним.
Воцарилось неловкое молчание.
Наконец Лера заставила себя улыбнуться.
— Он так испугался… — Она подошла ближе к кровати, на которой сидел Андрей. — Странно.
— Ничего странного. — спокойно возразил он. — Просто почувствовал, что на его наглость есть сила.
Лера смотрела на него, не скрывая восхищения. Ей не верилось, что этот человек совсем недавно был в реанимации, что его жизнь висела на волоске, что и по сей день он держится лишь благодаря многочисленным таблеткам, уколам и ингаляторам. Сейчас, рядом с ним, она ощущала себя совсем слабой и беспомощной.
— Поживешь в интернате, не такому научишься. — Он снова усмехнулся, поймав Лерин взгляд.
На мгновение ей показалось, что все вернулось. Они одни в палате, разговаривают, улыбаются, смотрят в глаза друг другу. Что, если сказать ему, что она не виновата? Он должен поверить ей!
Если бы только Андрей сделал навстречу ей хотя бы четверть шага, назвал по имени, взял бы за руку, спросил, что с ней происходит, как тогда, во время ее дежурства, поздно вечером! Тогда бы она точно решилась и рассказала ему все. Всего четверть шага!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Пожалуйста! — мысленно попросила она его. — Сделай это? Помоги мне!»
Он преувеличенно внимательно посмотрел на часы:
— Куда это дед пропал? Провалился, что ли? Пойду гляну, что с ним.
Лера молча смотрела, как Андрей выходит из палаты. Неужели он ничего не понял? Или понял, но не захотел этого разговора? Счел своим долгом заступиться за нее перед хамом, но вовсе не собирался возобновлять отношения?
Она не стала дожидаться, пока Андрей и Скворцов вернутся, она просто не могла большие находиться здесь, в этой палате.
В коридоре худенькая девушка вполголоса утешала Знайку, лицо того было покрыто красными пятнами. Он что-то тихо и яростно доказывал ей, оживленно жестикулируя.
Лера прошла мимо них в ординаторскую. Там на диванчике, откинувшись на спинку, сидела Полина Михайловна. Перед ней на тумбочке стоял стакан с водой и пузырек валокордина. Рядом сидела озабоченная Наталья. Анна на столе у окна заваривала чай.
— Довели человека! — сердито проговорила она, увидев вошедшую Леру. — Спасибо, что не инфаркт, а то бы мы поплясали с тобой вдвоем на все отделение!
— Да нет, девочки, это не инфаркт. — Полина Михайловна слабо улыбнулась. — Так, невротическое.
— Вы пейте валокордин-то, — строго приказала Анна. — А то знаем мы ваше невротическое?
Пожилая докторша послушно осушила стакан и расстегнула верхнюю пуговицу на блузке.
— Мы вот пожалуемся на этого паразита его руководителю, — пригрозила Анна.
Лера поняла, что она имеет в виду Знайку. Видимо, именно он допек несчастную Папину Михайловну вопросами о гемолитической анемии.
— Уже необязательно, — устало проговорила она.
— Еще как обязательно! — поддержала Анну Наталья. — Пусть не присылают таких хамов. У нас врачи нервные, перегруженные, им только на идиотские вопросы отвечать!
— Да знаю я, что такое эта проклятая анемия! — неожиданно рассмеялась Полина Михайловна. — Просто из головы вылетело. Склероз, девчата, одолел, на пенсию пора.
— Поработайте еще. — Анна налила заварку в стакан, добавила туда кипятка и бросила два куска сахара. — Что дома-то делать?
— Не скажи, Анюта, — возразила Полина Михайловна. — Дома внучка, Дашенька. Ей на днях годик исполнился. Майке хоть помощь будет, а то крутится одна целый день, зять-то все на работе.
— Так вы же на полставки, — не согласилась Анна. — Стало быть, дочке и так от вас подмога. Хватит с нее.
— Помощь, Анечка, лишней не бывает, — с улыбкой проговорила пожилая врачиха и вздохнула: — Ну, кажется, полегчало. Пойду я, девочки, меня больные ждут.
— Да вы бы посидели хоть малость, — запротестовала Наталья, — куда вам к больным в таком виде!
— В самый раз. — Полина Михайловна махнула рукой, тяжело поднялась с дивана и вышла.
— Чего ты говоришь, необязательно жаловаться? — проводив старуху взглядом, поинтересовалась Анна. — Пусть прищучат его по первое число. У нас простая больница, а не институтская кафедра, так что пусть выбирают, кого к нам на практику присылать. Мы вовсе не должны нянькаться с их недоумками, и вообще ничего не должны — у нас вон больных невпроворот, только успевай по палатам бегать!
— Его уже прищучили, — коротко объяснила Лера, подсаживаясь к столу.
— Кто это? — Анна подвинула ей пустую чашку.
— Андрей.
— Что за Андрей? Больной, что ли, из восьмой палаты?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лера кивнула и стала наливать себе чаю.
— И что он ему сказал? — с любопытством проговорила Анна.
— Так, ерунду. Но тот до сих пор в коридоре стоит, и морда красная как помидор.
— Молоток твой Андрей. — Анна весело захохотала, но, взглянув на Леру, сдержала смех. — Наташка, чего ты там сидишь, иди, чайку нальем. Или кофейку, как скажешь, — позвала она Наталью.