– Этот рогатый дьявол с крыльями, как у летучей мыши, сидит на троне. Перед ним – нагие мужчина и женщина, скованные цепями. Эта карта символизирует зло. Люди не должны становиться рабами желаний. Фигуры означают распущенность, бессмысленную чувственность, когда человек уподобляется животному. Значит, кто-то занимается черной магией, поклоняется дьяволу или его приспешникам.
– Какое отношение имеет эта карта ко мне?– перебила Изабелла, зловеще сверкнув глазами.
– Попросту предупреждение устранить нежелательное воздействие и освободиться от корыстных побуждений, – успокоила Джезмин.
Собравшиеся в комнате женщины обменялись многозначительными взглядами. Все прекрасно понимали – карты говорят чистую правду о королевской чете.
– Тройка чаш вверх ногами и тройка мечей рядом с любовниками. Какой необычный расклад! – объявила Джезмин.– Тройка чаш означает невесту, счастливое замужество, радость ожидания свадьбы, но в перевернутом виде рядом с тройкой мечей это разорванная помолвка, вмешательство третьего лица, встрявшего между любовниками, чтобы разбить их союз.
Джезмин вспомнила о том, что Изабелла была помолвлена с Хью де Лузиньяном, а король Джон украл у него невесту.
Однако королева думала о совсем ином. Она знала, что Джезмин обещана Фолкону де Бергу, значит, карты предсказывают, что именно ей, Изабелле, суждено разрушить их любовь. Как интересно! Вот это развлечение! И девчонка сама себе это предсказала!
– Рядом с любовниками – луна...– Джезмин поколебалась.
– Я знаю, это медовый месяц, – сообразила Изабелла.
Джезмин тут же ухватилась за соломинку.
– О, как вы мудры, ваше величество, – польстила она.
Под луной были изображены рак, собака и воющий волк. Карта предупредила девушку, что у нее есть тайные враги, которые захотят скрыть от нее нечто очень важное. Она будет окружена закулисными интригами и обманом. Джезмин прикусила язык, едва не выпалив, что луна означает «безумие». Только теперь девушка поняла, что предсказания касаются также и ее. Она с омерзением думала о королеве и ее дворе. Самый воздух здесь был наполнен несказанным злом, страхом и пороком. Возможно, она сумеет убедить Изабеллу изменить положение вещей к лучшему. Джезмин вспомнила истории, слышанные ею о дворе старой королевы, Элинор Аквитанской, пробудившие в ней желание стать фрейлиной.
Следующие две карты оказались ужаснее всего – туз мечей и башня. Туз мечей – карта смерти – предостерегал, что следует опасаться худшего. Он означал вмешательство в чьи-то планы и их крушение, предчувствие ужасного, печаль и скорбь, а в соединении с луной – еще и подлость, измены и ложь. Набрав в грудь воздуха, Джезмин решилась: – Туз мечей – очень сильная карта. Показывает, что человек может влиять на множество людей, в точности как мать короля Джона в бытность королевой. Ее двор любви стал знаменитым. Он всегда был полон ярких красок, смеха и музыки. К неприкрытой похоти относились с омерзением. Мужчина не смел грубо обращаться с дамой и всегда был должен помнить, что перед ним – леди. Чтобы завоевать женщину, он использовал похвалы, остроумие, ум. Королева любила, когда молодые люди вздыхали по чужим женам, а те ласково им улыбались, но все это было вполне невинно. При дворе жили известные музыканты, поэты и художники, царил романтический дух, и в парадном зале рассказывались истории о великих любовниках Тристане и Изольде, Ланселоте и Джиневре. Пажи, рыцари, менестрели сражались за честь прислуживать дамам за столом.
Взглянув на королеву, Джезмин поняла, что ее слова произвели обратный эффект. Изабелла не любила, когда ее сравнивали с Элинор Аквитанской, да еще когда сравнение было не в ее пользу. Королева взглянула на последнюю ужасную карту, изображающую башню, и смела ее со стола.
– Я устала от этой игры, – капризно сказала она.
Джезмин посмотрела в сторону де Берга, но увидела, что тот исчез. Изабелла, в голове которой уже зародился мерзкий план, безжалостно сказала:
– Трудно устоять против молодых вдовушек, знающих, что нужно настоящему мужчине. Две суки дерутся за кость! – И, засмеявшись собственной грубой шутке, добавила:– Кто знает, может, кость окажется достаточно большой, чтобы удовлетворить обеих.
Джезмин кипела от ярости. Мало того, что каждый раз, когда приходилось развлекать королеву, она буквально заболевает, в довершение всего такое оскорбление! Человек, считающийся ее женихом, при всех бросает невесту! Ну что ж, если де Берг думает, что может топтать ее ногами, он жестоко ошибается! Она немедленно отправится к нему в шатер и поймает на месте преступления, а потом устроит сцену, достаточно шумную, чтобы разбудить лагерь и весь замок. Однажды она уже предупреждала де Берга, что отомстит. Видно, настал тот час! Джезмин опозорит его и без обиняков объявит, что из-за его гнусной похоти и порочных наклонностей считает помолвку разорванной. Посмотрим, куда денется его самоуверенность! Сегодня ночью все будет кончено!
Бесстрашная, как тигрица, Джезмин выхватила факел из кольца на стене, вышла из замка и направилась через мощеный двор к лугу, где стоял красный шелковый шатер. Подойдя поближе, она заметила на стене тени двух человек, и, хотя внутренний голос предостерегал от необдуманных поступков, злость взяла верх, подстрекая забыть о благоразумии и ринуться вперед.
Глава 18
Де Берг и Жервез о чем-то серьезно беседовали. Фолкон удивленно поднял голову при виде Джезмин, ворвавшейся в шатер с таким видом, словно все гончие ада гнались за ней по пятам.
– Что случилось, дорогая? – встревожено спросил он.
– Н-ничего, – растерянно замигав, пробормотала Джезмин, не зная, как выпутаться из этого положения. Пришлось проглотить все обвинения, которые она была готова швырнуть в лицо Фолкону, и теперь они буквально душили ее.
Но сам Фолкон внезапно понял, в чем дело. Джезмин видела, как он выходил из зала с женщинами, и решила устроить сцену. Стараясь оставаться невозмутимым, он подошел к ней, взял из рук факел, отдал Жервезу и прошептал:
– Дорогая, ты снова пришла разделить со мной постель!
Услыхав это намеренно подчеркнутое «снова», Джезмин вспыхнула; Жервез залился краской.
– Ничего подобного я не делала, – защищалась она.
– Жервез никому не скажет, что ты явилась сюда в ночном одеянии, – проворковал он.
– Ночном одеянии? – растеряв от возмущения слова, повторила Джезмин.
– Но ведь эта прозрачная штука ничем иным быть не может, правда ведь? – вкрадчиво спросил Фолкон, сильными пальцам приподнимая тонкий белый шелк.
Жервез мгновенно скрылся, не ожидая, пока разразится буря.