Устименко, как называл его И. Курчатов, был «экспертом по радиометоду». А как раз-таки дискуссии по радиотехническому методу в Женеве и были очень сложными.
Вспоминая о том совещании, Владимир Шустов, чрезвычайный и полномочный посол, а тогда, в 1958 году, еще молодой атташе, занимавшийся переводом, говорил: «Мне пришлось переводить для наших экспертов беседу по методу обнаружения ядерных взрывов, которым как раз и занимался Александр Иванович.
Западные эксперты вообще пытались перечеркнуть ценность обнаружения ядерных взрывов по регистрации радиосигналов. Они утверждали, что отличить радиосигналы, возникшие при ядерных взрывах и молниевых разрядах, невозможно, и потому, дескать, этот способ обнаружения вообще неприемлем. Желая подтвердить этот тезис, американские эксперты предоставили советским ученым десять записей радиосигналов, предложив указать, какие из них относятся к взрывам, а какие – к молниям. Для наших специалистов не составило труда выдержать это испытание.
Александр Иванович, как помню, с некоторым раздражением посетовал: «Мы же не школьники!» И буквально через 15–20 минут американцам был дан исчерпывающий ответ: правильно указаны записи, относящиеся к ядерным взрывам.
Советские эксперты привели достаточное количество экспериментальных и теоретических доводов в пользу своего выбора. В результате метод обнаружения воздушных ядерных взрывов по регистрации радиосигналов занял свое законное и оправданное место в заключительном докладе экспертов и был рекомендован наряду с другими методами».
20 лет руководил Александр Устименко Службой специального контроля. После увольнения из Вооруженных сил работал начальником лаборатории по той же тематике. К концу 70-х годов он обобщил свою научную деятельность и написал диссертацию по проблемам обнаружения ядерных взрывов.
Ученым советом Института атомной энергии имени И. В. Курчатова диссертация на соискание степени кандидата физико-математических наук была признана докторской.
Так Устименко стал доктором наук.
Александр Иванович ушел из жизни в 1992 году. На его надгробном памятнике на Троекуровском кладбище выбита короткая надпись: «Создатель службы СК».
Сюрприз от «дяди Сэма»
Начальник Главного разведывательного управления генерал-полковник Михаил Шалин, окинув взглядом присутствующих, сказал:
– Пожалуй, начнем, товарищи...
В кабинете начальника за длинным столом собрались офицеры-радиоразведчики: полковники Михаил Рогаткин, Георгий Строилов, Петр Костин, Александр Устименко, Виктор Рябов, Петр Шмырев.
– Представляю вам начальника вновь созданного шестого управления генерал-майора Николая Михайловича Трусова. Он прибыл к нам с должности начальника разведки группы Советских войск в Германии.
Трусова в той или иной мере знали все собравшиеся на совещание. Во время войны он возглавлял разведуправления некоторых фронтов, а на завершающем этапе руководил разведкой 1-го Белорусского фронта, которым, как известно, командовал маршал Георгий Жуков.
В первые послевоенные годы Николай Михайлович был заместителем начальника ГРУ, потом уехал в ГСВГ. Теперь он возвратился из Германии и получил назначение в 6-е управление.
Нет сомнения, генерал Трусов обладал большим опытом разведработы, авторитетом, но он, как и Зюбченко, не был специалистом радиоразведки. Словом, к руководству такой специфической областью, как радио- и радиотехническая разведка, вновь пришел общевойсковой разведчик.
«Очевидно, начальство считало, – позже будет вспоминать Петр Шмырев, – что специалистов в управлении хватает, а то, что во главе стоит опытный, авторитетный генерал, придаст управлению больший вес.
Кроме того, Н. М. Трусов получил при назначении ранг помощника начальника ГРУ, что еще больше поднимало его авторитет и подчеркивало самостоятельность управления. Мы, в прошлом фронтовые офицеры, воспринимали Трусова как бывшего начальника разведки фронта и ГСВГ, то есть как естественного начальника, и никаких проблем не возникало.
Со временем, когда мы, молодые руководители, начали постигать науку управления радио- и радиотехнической разведкой, стало все больше ощущаться несоответствие в уровне понимания специальных вопросов с начальником управления.
Простые вещи, на которые, казалось, и времени расходовать не надо, приходилось подолгу объяснять начальнику, писать никому не нужные справки только лишь для того, чтобы начальник управления мог чувствовать себя более уверенно при докладе руководителю ГРУ, а в случае неудачи мог бы, наверное, этой справкой как-то защититься.
Однако все это проявилось позднее, а пока под руководством нового начальника мы старались как можно лучше реализовать те новшества, которые составили основу реформирования радио- и радиотехнической разведки».
Как это случается нередко при становлении новой структуры, происходили перемещения, назначения, и в конечном итоге заместителем начальника управления стал Михаил Рогаткин. Радиотехническую разведку возглавлял Петр Костин, радиоразведку – Петр Шмырев, службу специальной радиосвязи – Виктор Рябов, службу специального наблюдения – Александр Устименко. Была развернута новая служба разведки радиотехническими средствами, во главе которой встал Георгий Строилов.
С созданием 6-го управления радио- и радиотехническая разведка обрела свой орган управления и руководства. Важно было и другое. В те годы вновь созданное управление имело весьма высокую степень самостоятельности.
Достаточно сказать, что планы радио- и радиотехнической разведки утверждались лично начальником Генерального штаба по представлению руководства ГРУ.
Начальник 6-го управления ведал всеми кадровыми вопросами, заказами спецтехники, заключал договоры, вел денежные расчеты за выполненную работу. Управление само разрабатывало штаты частей, определяло их дислокацию.
После создания управления произошло разделение частей ОСНАЗ на радиоразведывательные и радиотехнические. Смешанные полки радио- и радиотехнической разведки расформировывались.
Предстояла большая работа сугубо организационного, тылового характера. Надо было где-то размещать новые части, проводить кадровые перемещения офицеров, солдат, сержантов.
Ветераны-радиоразведчики, вспоминая реорганизацию 1955 года, в большинстве своем признавались, что понимали искусственность разделения частей. Однако, как скажет мне однажды генерал Шмырев: «Мы, руководители того времени, думали, что, может быть, действительно стоит пожить частям раздельно, проявить свои способности, чтобы более старая и понятная радиоразведка не заслоняла дорогу нарождающейся радиотехнической разведке».
Кроме этих преобразований нельзя не вспомнить и о создании радиополигона. Думается, подобный шаг был очень своевременным. Ведь в те годы возникала крайняя необходимость в срочной разработке новых технических средств для нужд радио- и радиотехнической разведки. Следовало оперативно реагировать на изменения в радиоэлектронном вооружении противника. И разумеется, возможности весьма небольшой лаборатории ГРУ, которая разрабатывала и изготавливала отдельные образцы спецтехники, были исчерпаны и не удовлетворяли потребности войск.
Радиополигон создавался на базе и фондах управления 1-й отдельной радиобригады ОСНАЗ и планировался к развертыванию, как обычное испытательное подразделение. Но отрадно, что создатели радиополигона пошли дальше. Они планировали создать здесь службу для разработки и производства небольших партий аппаратуры для потребностей радио- и радиотехнической разведки.
Начальником радиополигона был назначен генерал-майор Иван Миронов, бывший командир 1-й отдельной бригады ОСНАЗ. Его заместителями стали однокашники Петра Шмырева по военной академии – полковники Виктор Чайка и Михаил Прокошин.
Развертывание радиополигона потребовало новых кадров. Их искали в войсках, в научных подразделениях, в военно-учебных заведениях – молодых, талантливых, склонных к научным и конструкторским изысканиям.
Занятые реформированием службы офицеры 6-го управления ГРУ еще не подозревали, что приближающаяся зима 1955–1956 годов преподнесет им много сюрпризов. Подготовили эти сюрпризы американцы. Они организовали специальную разведывательную операцию – запуск в наше воздушное пространство сотен дрейфующих аэростатов-разведчиков.
Правда, в последующие годы «янки» будут действовать еще нахальнее и бесцеремоннее. Апогеем этой агрессивной политики станет вторжение самолетов-разведчиков ВВС США в наше воздушное пространство и, в частности, шпионский полет У-2 1 мая 1960 года.
Однако той зимой еще никто не мог предположить такого поворота событий, и массированный запуск аэростатов крайне встревожил как командование вооруженных сил, так и руководство страны.