по всему северному Афганистану. Относительное спокойствие, царившее долгое время, нарушилось. В провинциях Фарьяб, Сари-Пуль, Баглан и Тахар сотни пуштунов присоединились к талибам или вновь вступили в их ряды. Зимой талибы напали на столицу провинции Баглан (Пули-Хумри) и перерезали линии электропередач в Кабул. К концу года часть шести северных провинций оказалась в руках талибов, что невозможно было себе представить за два года до этого. Насилие нарастало и на востоке страны. Талибы перечеркнули успехи правительства в Газни. Мулла Идрис, непреклонный командир талибов, подавил восстание в Андаре, а затем окружил город Газни.
Поскольку северный Гильменд в основном находился под контролем талибов, Мансур обратился к центральному Гильменду. Это была ключевая местность, где располагались самые плодородные районы провинции, шоссе номер один и столица Лашкаргах.
Центральный Гильменд с Лашкар-Гахом в центре процветал при правительстве с конца 2010 года. Лашкаргах был защищен целым рядом районов: Над Али, Герешк, Марджах, Нава и Гармсер. Около 4500 солдат, полицейских и местных полицейских, не считая резервистов в столице, располагались в поясе глинобитных постов по периметру сельскохозяйственных угодий районов и пустыни. С 2013 года эта структура отражала атаки от 30 до 100 талибов.
Созвездие племенных вождей, присоединившихся к морским пехотинцам в 2010 году, было краеугольным камнем обороны Гильменда. В Мардже семья Гул Муллы была одним из самых стойких сторонников правительства. Будучи одним из первых племенных лидеров, сотрудничавших с морскими пехотинцами в формировании местных ополчений в 2010 году, Гуль Мулла сыграл важную роль в мобилизации мелких племенных лидеров центрального Гильменда. Он гордился тем, что построил исламский и эгалитарный Гильменд, лишенный Шер Мохаммеда Ахундзады и старых полевых командиров. Вся семья поддержала
Ашрафа Гани на выборах 2014 года из-за его антиварлордовских взглядов. Брат Гул Муллы, Омар Джан, все еще был начальником полиции Над Али, расположенного рядом с Марджахом. Возглавив контратаки в Сангине в 2013 и 2014 годах, он стал известен как самый эффективный начальник полиции Гильменда. В течение двух лет он отбивал атаки талибов, выходящих из пустынных поселений. В отличие от многих других полицейских и армейских командиров, он держал свою полицию и местную милицию в полном составе — всего 600 человек. Он использовал средства от различных внеклассных мероприятий, чтобы хорошо их снабжать. Основу его полиции составляла крепкая команда опытных бойцов и лейтенантов, с которыми он обращался как с родными. Между собой Гуль Мулла и Омар Джан командовали 800 полицейскими и местной полицией. В 2014 году Гуль Мулла с гордостью хвастался: «Талибан не сможет вернуться в Марджах, пока мы живы. Без афганской армии и полиции мы сможем удержать Марджу своими силами».
К лету 2015 года в центральной части Гильменда появились ставшие уже привычными трещины. Общая численность солдат, полицейских и местной полиции в Гильменде должна была составлять 28 400 человек. Фактическая численность была ближе к 19 000. Большие потери полиции и армии в ходе боев в северной половине провинции ослабили оборону центра и подорвали моральный дух. Начальник полиции Герешка, Хекматулла, еще один из лучших в Гильменде и сын влиятельного парламентария от Баракзая Малима Мир Вали, был убит самодельным взрывным устройством на задании недалеко от Сангина. Его будет не хватать в последующие месяцы.
Уход Соединенных Штатов позволил разрастись бесхозяйственности и коррупции. Без контроля со стороны США полицейские и армейские командиры занимались широкомасштабной продажей своих боеприпасов талибам. Они также создали больше «солдат-призраков» — практика внесения в списки подразделения имен людей, отсутствующих в строю. Командиры прикарманивали их зарплату или передавали ее по цепочке в Кабул, где чиновники требовали ее урезать. Точное число солдат-призраков в середине лета неизвестно.
Новым командующим армией в Гильменде (215‑й корпус) стал генерал Дадан Лаванг. Он получил небольшую известность в 2013 году за агрессивное (по мнению некоторых, неразумное) противостояние пакистанским войскам на пограничном переходе Гоште в Нангархаре. Он и его непосредственные подчиненные были бывшими коммунистами — профессионалами, но уставшими и не имеющими политического влияния. Вся агрессивность, которой обладал Лаванг, осталась в Нангархаре. Он предпочитал жить в своем штабе в КэмпБастионе, старой британской и морской базе в пустыне (переименованной в Кэмп-Шораб), оторванный от своих солдат. Когда в начале 2015 года целый батальон бежал из Новзада, бросив большую часть своего снаряжения и всю артиллерию, Лованг спал, не замечая поражения, пока Кабул не позвонил ему в 10:00 утра. Обеспокоенный ситуацией в Гильменде, генерал Кэмпбелл направил в штаб Лованга группу спецназа и отряд американских советников для восстановления и переподготовки нескольких батальонов афганской армии, оказавшихся неэффективными в ходе боев на севере страны.
Афганская местная полиция, связанная с племенами, страдала в таких условиях. Из-за небрежности и жадности провинция скупилась на зарплату и пополнение боеприпасов. Месяц за месяцем патронов у местной полиции становилось все меньше и меньше. Вожди племен вынуждены были импровизировать, чтобы выплатить зарплату — одна из причин, по которой в 2014 году возросло выращивание мака. Единство племен также ослабло. Лидеры племен наблюдали за поражениями армии в северном Гильменде. Доверие к правительству упало, что привело к тому, что некоторые из них попытались умиротворить талибов.
Мулла Абдур Рахим Манан, губернатор Гильменда, собрал силы из северного Гильменда для наступления на центр, опираясь на свои успехи 2014 года в северном Гильменде. Мансур доверял ему как своему соплеменнику из племени ишакзай. Манан был заядлым врагом Соединенных Штатов. Презирая присутствие США в Афганистане, Манан однажды сказал интервьюеру: «Фронт против гордой и неуправляемой оккупации крестоносцев, которая утерла Америке нос, — это Исламский эмират». Он согласился на мир только на условиях Талибана: «Наше видение ясно, наша политика ясна, и наша позиция последовательна в вопросе мира в Афганистане, а именно: не принимать мир в Афганистане до тех пор, пока продолжается оккупация».
Манан регулярно общалась по телефону с бывшим членом парламента Маулали Исхакзаем. Она пыталась донести до него достоинства демократии. Он принял выборы, но отверг демократию, сказав: «Соединенные Штаты принесли демократию, поэтому Соединенные Штаты фактически являются правительством». Когда она предложила ему сложить оружие и переехать в Кабул, он рассмеялся. Она сказала: «Манан все время говорил о джихаде. Джихад, джихад, джихад». Манан демонстрировал фаталистический менталитет, который все чаще встречается среди командиров «Талибана» на поле боя. Один из его лейтенантов-ишакзаев сказал: «Командир верит, что его ждет мученическая смерть во время джихада».
Манан собрал тысячи бойцов, в основном из племен ишакзай, ализай и нурзай из северного Гильменда. Он создал тренировочный лагерь в южном Сангине, который мог поставлять подготовленных бойцов на фронт на юге. Мансур присылал подкрепления