ад-Дин: «Он [Саладин] приказал отрубить им головы, предпочтя убить их, чем держать в темнице. С ним было множество ученых, суфиев, немалое число аскетов и благочестивых людей: каждый умолял о том, чтобы ему позволили убить хоть одного, выхватывал саблю и закатывал рукав. Саладин с радостным лицом смотрел с возвышения; неверные были в самом черном отчаянии». Так что, пожалуй, правильно сделал Т. Э. Лоуренс, когда во время одного из своих отчаянных приключений времен Первой мировой войны, возглавляя нерегулярные арабские силы против турок, «освободил» бронзовый венец кайзера и, сняв его с могилы Саладина, отправил в Лондон, где он и хранится доныне в Имперском военном музее [496].
Напрасная победа
После катастрофического поражения крестоносцев при Хаттине Саладин допустил ошибку, не позаботившись оккупировать их государства как можно скорее. По-видимому, он считал, что спешить некуда. В конце концов, христианским городам отчаянно не хватало вооруженных защитников; все города были лишены возможности собрать армию, от которой теперь ничего не осталось. Однако они оставались надежно укреплены, а силы Саладина, в основном кавалерийские, «были плохо приспособлены для атак на крепости» [497]. К тому же армия была нагружена добычей, передвигалась медленно, значительная ее часть ушла. Так что Саладин решил, что в его интересах «купить» сдачу городов, «пообещав свободный выход их обитателям» [498].
Но куда им идти? Разумеется, мусульманским жителям покоренных городов не было нужды куда-то уходить, многим грекам-христианам тоже позволялось остаться: ведь Саладин готовился подписать с императором Исааком договор о союзничестве. Но у европейских христиан не было иного выбора, кроме как бежать в последние незанятые города: Антиохию, Тир и Триполи.
Появление такого множества беженцев вызвало нехватку продовольствия в этих анклавах, особенно в Тире, куда стянулось большинство беженцев из числа знати, но и увеличило количество их защитников: здесь были и выжившие из-под Хаттина, и немало бойцов из небольших гарнизонов, оставленных в городах и в замках, когда остальные двинулись на Хаттин, и просто множество здоровых крепких мужчин, которых можно было вооружить. Более того, поскольку христианские анклавы располагались в портовых городах, их можно было снабжать продовольствием и дополнительной военной силой с моря. Так и вышло.
Быть может, ни одно другое событие не имело такого влияния на спасение крестоносных государств, как прибытие в Тир на корабле Конрада Монферратского. Конрад был в Константинополе: он остановился там по пути к своему отцу, Вильгельму V, маркизу Монферратскому, который отправился в Святую Землю в 1183 году и принял командование крупным замком Св. Ильи к северу от Мертвого моря. Услышав о последнем вторжении Саладина, Конрад немедленно, вместе с небольшим отрядом рыцарей, отправился в Акру. Когда его корабль входил в порт, его не приветствовал звон колоколов, обычно возвещавший о прибытии корабля; Конрад что-то заподозрил и не стал бросать якорь. Скоро появилась шлюпка с портовым чиновником, от него Конрад узнал, что город уже сдался Саладину, и поспешно отплыл на север, в Тир [499].
Прибыв в Тир, Конрад обнаружил, что местные вожди подумывают о капитуляции. Однако прибытие Конрада с товарищами вселило в них мужество: они просили его возглавить оборону. Скоро явился Саладин и начал осаду. Но стены города были крепки, защитники, судя по всему, хорошо вооружены и настроены решительно, и мусульмане никак не могли помешать судам ни приходить в Тирскую гавань, ни из нее отплывать. Так что Саладин снял осаду и отправился на поиски более легкой добычи. Но в ноябре, вполне осознав наконец стратегическую важность этого христианского порта, Саладин вернулся к Тиру, на сей раз с двумя новыми планами. Прежде всего он привез с собой отца Конрада: тот, хоть и был уже стар, сражался при Хаттине и там попал в плен. Саладин вывел старика под стены Тира и приказал глашатаю прокричать, что, если Конрад не сдаст город, его отец будет убит. Конрад, этот «дьявол», по словам арабских источников [500], прокричал в ответ, что его отец и так прожил долгую жизнь. Вильгельма V увели прочь; он улыбался, гордясь твердостью своего сына. Впоследствии он был освобожден [501].
Второй план Саладина представлял для города куда большую опасность. Все предыдущие десять лет Саладин строил египетский флот [502]. Недавно он доказал свою боеспособность в нескольких стычках с небольшими флотилиями, доставлявшими в государства крестоносцев различные товары. Теперь Саладин отправил десять своих галер перекрыть выход из Тирской гавани, чтобы сделать осаду эффективной. В ответ на эту угрозу Конрад отправил тирские галеры во внезапную ночную атаку на мусульманские. Оказалось, что исламские моряки уснули, не выставив часовых. Атакующие застигли их врасплох и одержали полную победу: пять египетских галер были захвачены, другие пять пошли ко дну, когда, видя, что от врагов им не скрыться, моряки начали прыгать за борт [503]. Пока происходил этот разгром на море, Саладин собрал войска и двинулся на штурм города, полагая, что все внимание Конрада сейчас сосредоточено на гавани. Но, когда он подошел к городу, Конрад внезапно, распахнув ворота, вывел оттуда своих рыцарей и, застав мусульман врасплох, разбил их наголову. Саладин сжег свои осадные машины, чтобы они не достались христианам, и ушел несолоно хлебавши.
Тир был в безопасности. Вскоре из Сицилии прибыл большой норманнский флот с припасами и серьезной подмогой для Триполи и Антиохии. Снова загнать крестоносцев в угол мусульманам удалось лишь в следующем веке.
Поразительные победы над Саладином прославили Конрада по всей Европе и в конечном счете привели к избранию его королем Иерусалимским. А пока он отправил своих эмиссаров в Европу, дабы призвать к новому крестовому походу. Делегацию возглавил Иосций, новый архиепископ Тира. (Он сменил на этой должности хрониста Вильгельма Тирского.) В январе 1189 года архиепископ получил аудиенцию у короля Генриха II Английского и короля Филиппа II Французского, которые встретились, чтобы обсудить свои территориальные споры. «Так красноречиво взывал он о помощи Святой Земле, что оба короля, граф Фландрский и еще множество лордов возложили на себя кресты и согласились готовиться к новому крестовому походу» [504]. Тем временем новый папа Климент III сумел убедить императора Священной Римской империи Фридриха Барбароссу возложить на себя крест еще раз. (Фридрих сопровождал своего дядю Конрада