— усмехнулся мне Шут.
— Может быть, мы сможем сначала согласиться, а потом отобрать у него Проектор? Раньше, чем случится что-то непоправимое? — я напряжённо стал ждать ответа.
— В этом прелесть выбора между личным и общим, Антон, что в нём зачастую остаётся чудесная гибкость. Иначе жизнь человека превратилась бы в ад. Но я бы не был столь оптимистичен. Скорее всего, после обмена нам придётся бежать тропами тьмы, а Проектор достанется Улью. И после этого придётся решать, как нам купировать последствия — и не в одиночку. Скорее всего, придётся отбивать Проектор с тяжёлыми потерями, и не тебе одному. Жуки не отдадут Проектор нам просто так.
— Я плохо понимаю тебя, Шут, — признался я. — Это именно то, чего мы хотели бы избежать, ценой одной жизни. Пусть и дорогой для нас жизни. А ты теперь звучишь так, словно предлагаешь согласиться на этот обмен?
— Все эти разговоры с тобой имеют одну цель, Антон, — заметил мне Шут. — Заставить тебя обратить внимание, что насекомые мыслят не так, как это делаем мы. Как ты думаешь, почему я спросил, считает ли жук равноценным обмен девушки на Проектор? Ты помнишь, что он нам на это ответил?
— Он сказал, что считает обмен равноценным, — вспомнил я, и задумался над этим всерьёз. — Он полагал, что Белка для меня столь же ценна, что и Проектор, а то и более? Не зря же мы сейчас с тобой спорим?! Будь на кону лишь мой личный интерес, я бы уже согласился на сделку.
Вместо ответа Шут легко рассмеялся, но в его голосе не звучала насмешка. Уже вскоре он поделился со мной своими мыслями.
— Насекомые мыслят иначе, Антон, — словно подозревая что-то, заметил Шут. — Даже если он теоретически знал, что ради личного интереса человек всегда готов предать общее благо, он никогда не способен это понять. Попытка представить себя на чужом месте всегда завершается именно так — ты представляешь на чужом месте... себя.
— Ты намекаешь, что с точки зрения жука, Белка может быть для людей столь же значимой, как и риск передать насекомым Проектор? — насторожился я, пока не понимая в этом смысла. — Но она же... простая девушка?!
— Может быть, — эхом откликнулся Шут. — Может быть, нет. Но одно известно совершенно точно — жук считал именно так. И я в этом уверен, поскольку он не знал о том, что Белка была именно твоей девушкой. И не мог этого прочитать в твоей голове.
— Ты... думаешь? — растерялся я. — Ты... предлагаешь пойти на такой обмен просто из-за смутных подозрений, что здесь что-то не так?
— Я полагаю, что мы пока просто не знаем чего-то, что знают Жуки, — ответил мне Шут. — То ли это из-за того, что она приняла Пыль, а жукам известно, что после этого происходит, в отличие от нас. То ли ещё по иной причине. Когда я вижу неизведанное, я всегда ему следую в надежде на то, что однажды поймаю за бороду ответ. Не так уж и часто Чужие выдают некие секреты, как они сделали это сейчас. И поэтому я выступаю за сделку, при условии, что мы постараемся после этого уничтожить их Улей, чтобы купировать последствия. Но выбор за тобой.
Некоторое время я беззвучно дышал, в безмолвной тьме пустоты. Рядом со мной не было ничего, кроме собственных мыслей. Но, всё же, изнутри поднималось смутное облегчение, радость. Я принял решение, и что-то внутри меня ликовало от всего сердца.
— Я... присоединяюсь к тебе, Шут, — сказал я. — Мы согласимся отдать твари Проектор, чтобы спасти Белку. Но после этого мы будем воевать с его Ульем, пока нам не настанет конец.
— Пока конец не настанет им, — мягко поправил меня Шут. Но уже после этого, его слова стали собирать с каждой секундою силу, и греметь в моей голове раскатами грома. — Этот противник слишком силён для тебя, Антон... но нам ли не наплевать? Пристёгивай ремни, парень. Я выхожу наружу опять!
И сквозь сумрак проступили силуэты моих спутников, и я посмотрел Лепестку Тьмы прямо в его алые, нечеловеческие глаза. Время всё так же существовало для нас лишь, двоих.
— Я согласен на сделку, и ты получишь Проектор, — изрекли мои губы, и маленький мячик покатился по ладони, прежде чем упасть под пристальным взглядом насекомого на пол. Лишь тогда жук отодвинул от Белки свой острый коготь. На его лице, похожем на голову муравья, щёлкнули жвала, и Проектор сам по себе полетел к нему...
Я вдруг обратил внимание, как отступает тьма, а мои лёгкие жадно глотают воздух. Время устремилось вперёд, и я узрел выражение откровенного ужаса, которое появилось в глазах старшего Пыль-пробуждённого. Он провожал плывущую по воздуху сферу взглядом — он всё понимал, но всё никак не мог шевельнуться. Хотя с каждой секундой силы к нему возвращались.
Но раньше, чем что-то успело случиться, тьма объяла нас вновь — но только теперь уподобилась разлапистым крыльям, которые понесли нас сквозь пустоту и пространство. К моему горлу подступил комок от резкой хватки неразличимой силой под ложечкой, а в следующую секунду мы очутились уже в другом месте...
Белка ошеломлённо хлопала зелёно-голубыми глазами, ещё не понимая, как прямо над ней оказался уже другой потолок. Рефлекторно она провела по щеке, будто после укуса комарика, и обнаружила на руке кровь. Остальные были изумлены тем, что случилось, не меньше девушки.
— Нет! — закричал старший Пыль-пробуждённый, когда отмер и вспомнил, наконец, обо мне. Его взгляд не сулил ничего мне хорошего, и был