Проектор отказывается создавать материю в садах Предтеч! Жуки соберутся все на пятачке там, и всё равно выживут на питательном сиропе, что струится там с потолка. А потом они просто станут рыть в камне тоннели, и однажды всё равно к нам вернутся!
— Пусть роют. Мы же, тем временем, будем жить на поверхности камня, которым я заполню этот этаж. А потом, когда нас будет больше, то мы вернёмся и истребим их в собственном доме. Мы тоже умеем множиться. Когда я маленький был, я про всех знал, кто кому приходится. Сейчас я половину не узнаю даже в лицо.
— Ладно. Делай, как знаешь. Не силой же тебя останавливать?
— Можешь попробовать. Я жалею только об одном — что проход к Главному залу тоже придётся закрыть. Глядишь, однажды мы бы догадались, как убрать оттуда проклятого Червя. Там не щупальца, а он... сам. Или часть его тела, я не понял. Прадед рассказывал, что там есть кнопки, которые контролируют всё! Отключают свет на этажах, или делают мир теплее. Там есть даже та дверь, откуда пришёл прадедушка со товарищи!
— Да байки всё это. Но, если что, попасть туда мы ещё сможем, даже если забудем дорогу. Нужно только прокопаться обратно к любому из садов Предтеч. В каждом из них есть туда телепорт. Всамделишный!
— Да. Пошли вместе всё здесь камнями заделывать?
— А пошли.
***
— Нас обманули, — в моих ушах прошелестел голос Шута, вырывая меня из видений. Я с трудом сделал вдох-выдох, пытаясь понять, почему мир замер перед моими глазами, словно я был застывшей в сиропе мушкой.
— П-почему? — мне не попадал зуб на зуб, и я, будто в дурмане, не отличал явь от сна. Но всё равно послушно спросил Шута, когда тот зашипел в голове. Мне нравилось думать, будто это всё — сон. Ведь иначе... Белка... мертва...
— Оглянись вокруг, парень, — пригласил меня Шут, и его шёпот зазвучал в моей голове. — Ты видишь гусеницу? Видишь насекомых? Их нет, Антон. Их не было с самого начала. Всё это — шарада.
Как по сигналу, картины мира проявились перед моим взором, и я увидел, что действительно, камень стен не усыпан внутренностями жутких врагов, гусеницы нигде нет, а проход через пещеру невредим до сих пор. И, всё же, что-то было не так.
Моя грудь не двигалась и не колыхалась, хотя я дышал. Всё утопало в густом и тёмном тумане, похожем на подступившую к глазам тьму. Я смотрел сквозь неё и видел силуэты спутников, которые замерли там, где застиг их этот пронзительный миг. Время растягивалось, словно рулон резиновой ленты, и я не понимал, что происходит.
— Нас обманули — вот, что происходит, — повторил мне Шут, и я вдруг понял, что это он сейчас контролирует моё тело.
Повинуясь его воле, я повернул голову сквозь густое желе, в которое обратился окружающий меня воздух. И мой взгляд остановился на теле Белки, которая лежала на полу, и над ней нависал таинственный силуэт, будто состоящий из чистой тьмы.
Мурашки пробежались по моему телу, когда я окинул взглядом гнусного монстра, который всё это время мимикрировал под окружающее пространство. Он стоял на двух изогнутых членистых лапках, как человек, но хитиновые доспехи по всему телу убеждали без лишних слов в том, что в нём течёт ихор насекомого, а не красная кровь. Бесчисленные алые глазки на маленькой чёрной голове смотрели прямо на меня, и в них сквозило выражение, как у разумного существа.
Презрение к бледным двуногим тварям без панциря, как у личинок. Отвращение к нравам их Улья, где каждый трутень будет безостановочно потреблять, пока от него не отодвинут корыто силой. Насмешка в его взгляде над тварями, которые пожирают сами себя, и всякий раз вынуждены заново изучать те же уроки — из-за чего каждая особь знает не больше трутня, но всегда мнит себя королевой своего Улья.
«В сердце логова насекомых обитают твари, которые могут мгновенно убить даже Пыль-пробуждённого» — вспомнились мне слова Белки.
Я вдруг с ужасом обнаружил, что верхняя пара лап насекомого прижимает девушку к полу, упираясь ей в шею острейшим когтем. Кончик его проколол нежную белую кожу, и на ней проступила кровь. Но почему-то Аня не замечала ни смертельной угрозы, ни нависшего над ней монстра. Время словно застыло, как и её взгляд, которым она глядела впереди себя.
— Ты пришёл поговорить или выразить презрение? — мои губы не шевелились, а слова звучали беззвучно, в одном моём разуме. Но каким-то образом меня услышали и поняли смысл слов. Я услышал стрёкот, в котором звучало согласие.
— Переговоры... Лепесток Тьмы говорит с тобой, Кто-пришёл-из-Прошлого.
И вдруг, я в мгновении прозрения понял, что с нами случилось.
Нас, и правда, обманули. Здесь не было ни орды насекомых, ни гусеницы. Мы сражались с миражами, все вместе, пока настоящий враг приближался к нам со спины. Я пока не понимал, как сумел узнать это Шут, но если бы